Мария Манич - Ненастоящая семья

Приветливая девушка-хостес проводит меня к забронированному столику, и я, традиционно опоздавшая на положенные пятнадцать минут, кривлю губы. Жорика нет. Сообщений от него тоже нет. Мы обменялись контактами через мам – дожила! – и вчера он прислал мне улыбающийся жёлтый лысый смайлик.

Опускаюсь на мягкий кожаный диванчик и подтягиваю к себе меню с напитками. Заказать вина в два часа дня будет слишком?

Громкий взрыв девичьего смеха отвлекает от изучения барной карты, рассеянно перевожу взгляд на источник звука. И получаю удар в солнечное сплетение.

Через несколько столов от меня сидит Дроздов собственной персоной. Его как комары облепили смеющиеся блондинки, а Рома и рад! Ещё бы, такой улов: все как на подбор модельные красотки. Он рассказывает им что-то, активно жестикулируя, и улыбается во все свои ровные тридцать два, совсем не замечая, что я собираюсь прожечь в его лбу дыру.

Я не планирую на него пялиться всё своё потенциальное свидание, если оно всё же состоится. Жорику лучше поддать газу. Однако никак не могу справиться с внезапным торнадо эмоций, не утихающих внутри со вчерашнего дня. Как? Просто объясните мне: как Дроздов мог так измениться? Ладно, вырос… я как-то читала один труд английских ученых, где они рассуждали о том, что в среднем мужчины растут до двадцати семи лет. Во что я не очень верю, иначе по земле ходили бы великаны противоположного пола. Но если представить… что Рома может ещё подрасти, тогда я буду дышать ему в пупок? Сейчас моя макушка достает ему примерно до подбородка, и, как мы успели выяснить вчера, наша разница в росте идеально подходит для поцелуев.

С ростом разобрались, а что он сделал с лицом? О его скулы можно порезаться, контур челюсти очерчен настолько чётко, что даже сейчас со своего места я вижу, как работают его лицевые мышцы. Губы у него полные, мягкие и сладкие. Так, стоп. Опять свернула не туда. А глаза… глаза всегда добрые, улыбающиеся и тёплые, за исключением тех моментов, когда Рома Дроздов смотрит на меня.

В открытую изучаю довольного и беспечного Дроздова ровно до тех пор, пока обзор мне не загораживает пухлая официантка. Приходится несколько раз моргнуть.

– Определились? – бодро спрашивает девушка, но, наткнувшись на мой взгляд, немного сникает. – Или позже подойти?

– Да, я выбрала, – произношу медленно и, вытянув шею, пытаюсь заглянуть за её плечо. Чего они там смеются опять?

Очень любопытно.

Рома у нас такой прямо юморист? Девицы дружно хохочут, будто и правда что-то забавное услышали, а не хотят перетянуть внимание рослого светловолосого красавчика на себя.

– У нас неплохой бизнес-ланч. На второе цыпленок карри, очень рекомендую.

Встрепенувшись, возвращаюсь взглядом к меню, которое не успела толком прочитать. Была занята совсем не тем и почти забыла о Жорике, который всё-таки решил уведомить о своём опоздании, скинув сообщение с очередной кучей смайликов.

– Я буду тёплый салат с лососем и грушевый фреш. Можно сделать музыку немного громче?

Официантка оборачивается на очередной раздражающий взрыв смеха моделей и понимающе улыбается, смотрит на меня с сочувствием и жалостью. Непонимающе таращусь на неё в ответ. Нечего меня жалеть. Мой кавалер, судя по пятничным пробкам потеет где-то там в своей новой машине. И я очень надеюсь, что Жорик Потапов сможет составить конкуренцию длинноногим девицам, в обществе которых отдыхает Дроздов.

После вчерашнего позора меньше всего я хочу выставить себя ещё большей идиоткой.

– Они тут давно сидят, – доверительно сообщает девушка. – Может, хотите пересесть? На втором этаже есть открытая веранда.

– Нет, спасибо.

Мне и отсюда всё слишком хорошо видно. Жаль только, ничего не слышно.

Не понимаю, почему Дроздов вызывает у меня такой животрепещущий интерес. До вчерашнего утра его персона волновала меня на ноль целых ноль десятых процента. А сегодня у меня, возможно, разовьётся косоглазие – так часто пытаюсь смотреть вправо, что через несколько долгих минут запрещаю себе даже поворачиваться в ту сторону.

Неужели всё дело в недо-поцелуе, который буквально вышиб почву из-под моих ног? Мы даже не поцеловались по-настоящему. Потёрлись намного губами друг о друга, попробовали на вкус. А воспоминаний столько, словно он засосал меня, как пылесос засасывает одинокий валяющийся под диваном носок.

Вздохнув, листаю ленту в социальных сетях и проклинаю опаздывающего Жорика, слишком болтливую Аллу с её навязчивой идеей сводничества и внезапно похорошевшего Рому, который никак не уйдет из кафе и из моих мыслей. Да что там похорошевшего, он буквально в один день превратился из скромного ботаника из моих воспоминаний на периферии памяти в сексуального фотографа с шестью впечатляющими кубиками на животе!

Откуда я знаю? Оттуда! Я прямо сейчас смотрю на них на экране своего телефона.

– Вот чёрт! – С громким стуком отбрасываю предательский гаджет на стол.

Моё терпение на исходе. Салата всё ещё нет, поэтому… в голову закрадываются мысли о том, чтобы сбежать.

– Лена! Ты ещё здесь!

Георгий вваливается в «Лофт» размахивая букетом из лилий. Не сразу узнаю его и даже пугаюсь. Вдруг это прикол какой-то?

– Жора? – спрашиваю, вероятно, у Потапова, который, широко улыбаясь, отрепетированным движением откидывает со лба длинную растрепавшуюся челку модной прически.

Прищурившись, слежу за его приближением. Узкие джинсы, футболка поло, белые кеды и виноватая улыбка на лице.

Это вселенский заговор? Почему вдруг все знакомые парни превратились в красавчиков? Когда мы виделись в последний раз, властелин козюлек страдал лишним весом, носил зелёную бандану и обожал клубничные молочные коктейли, которые я, к слову, терпеть не могу. Постоянно стонал, что ему жарко и он хочет в номер, поиграть в телефон. Мы тогда семьями отдыхали в Анапе и целых двенадцать дней провели бок о бок.

– Я, красавица! Боже, как я рад, Канарейкина! Извини, что опоздал. Это тебе!

Как назло, именно в этот момент блондинки решили взять перерыв и дружно потрескать салатные листья в своих цезарях.

Мой взгляд проскальзывает мимо лезущего обниматься Жоры и впечатывается в Дроздова. Который, обнаружив моё присутствие в одном с ним помещении, знакомо кривится, но отворачиваться не спешит.

Удержавшись от желания показать Роме язык или другую какую композицию из пальцев, я с трудом отворачиваюсь первой и, улыбаясь, принимаю белые пахучие цветы.

Естественно, чихаю.

– Будь здорова, Ленка!

– Спасибо. Очень красивые цветы, – говорю я.

С интересом рассматриваю парня напротив и откладываю букет ближе к открытому окну, игнорируя внезапное покалывание в затылке.