Инга Максимовская - Аттракцион мести

– Что у вас с лицом? – вдруг спросил он. Черт-черт-черт, на кой хрен ему эта информация? Она же просто прислуга.

– Парез лицевого нерва, – ухмыльнулась она, приподняв левый уголок губ, – вас это смущает?

Нет, его не это смущает. Ему непонятно, почему она так нужна ему. Он и не знает ее совсем, эту дурацкую Фрекен Бок. Семен втянул ноздрями воздух, тонкий аромат духов, тянущийся шлейфом от притягательной незнакомки, и почти бегом выскочил из спальни сына. Милана молча уставилась на захлопнувшуюся дверь. Ненависть к Семену Крылову странно смешалась с глупой жалостью, которую никак нельзя впускать в свое сердце. Нельзя, только почему так ноет в груди?

– Мне не нравится Фрекен Бок, – услышала она детский голосок, выводящий из странного оцепенения. – Интересно, что это с папой случилось? Обычно он ведет себя по другому.

– Да, и как же он ведет себя? – с интересом спросила женщина, присаживаясь на невысокий пуфик.

– Как злой великан, – тихо ответил Мальчик. – Если бы у вас был такой же сын, как я, вы любили бы его?

– А какой, такой же? По моему, ты замечательный.

– Вы все врете. Просто боитесь, что он выгонит вас, как и всех других тетенек, которые смотрели на меня, как на уродливую зверюшку, – горько вздохнул Васятка, от чего у Миланы зашлось сердце. Слова мальчика, резали словно бритвы. Она своими руками бы удавила любого, кто хоть взглядом позволил бы себе обидеть этого славного, лопоухого мальчишку.

– Я не знаю что тебе сказать, – проглотив колючий ком, вставший в горле выдохнула она.

– Зато я знаю. Вы тоже меня бросите. Как моя мама. Папа говорит, что она ушла к ангелам. Она бросила меня, сбежала туда, где ей хорошо. Но это же нечестно. Мамы ведь не бросают своих детей, правда?

Женщина замерла, разглядывая скрюченную в инвалидной коляске, тоненькую мальчишечью фигурку. Детские ладошки, вцепившиеся в подлокотники обтянутые веселенькой, разноцветной тканью, побелели от напряжения. Глаза ребенка, заглядывающие ей прямо в душу, светились странной не детской мудростью, смешанной с тоской.

– Нет, конечно не бросают. Разве можно самолично отказаться от такого счастья? Вот только, не всегда получается быть с теми, кого любишь. Это не зависит от наших желаний, – ответила она, потрепав малыша по растрепанным волосикам. Ей хотелось прижать к себе хрупкое, больное тельце и больше никогда не отпускать. – Твой папа нанял меня ухаживать за тобой. Знаешь, как Мерри Поппинс? Ты же знаешь Мерри Поппинс?

Малыш отрицательно качнул головой, и Милана заметила в его глазах разочарование и застывшие слезы.

– Ничего, мы обязательно прочитаем эту книгу, – пообещала она, и протянула ему руку, – Меня зовут Милана Владимировна.

– Я Васька, – ответил ребенок, – Василий. Вот только руки я вам не подам. Бабушка говорит, что я урод. Наверное так оно и есть, – горько продолжил он, а женщина почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног, а в горло впился колючий, похожий на свернувшегося ежа ком. Ей захотелось упасть на колени перед этим маленьким страдальцем, и вымаливать у него прощение, за всех, кто так зло обходился с ним до ее прихода. Такого больше не будет никогда. Милана вздохнула. Она вдруг вспомнила зачем явилась в этот дом. Странно, она пришла мстить, а жизнь оказывается давно сделала за нее ее работу. Что ж, она все равно уничтожит Крылова. Нужно только подумать, как это сделать так, чтобы не навредить ее мальчику. Ее вновь обретенному Ваське.

Семен надел костюмную двойку, и критично глянул в зеркало, которое отразило высокого, подтянутого мужчину, с волевым, слегка капризным лицом. Он не желал идти на эту встречу, не видел в ней смысла. Странно, но в последнее время, зарабатывание денег уже не приносило ему такого яркого удовлетворения, как раньше.

– Приготовь машину, Коля, – приказал он, нажав кнопку на селекторе, через час выдвигаемся. Семен поправил запонку, и медленно пошел в сторону спальни сына.

– И кого ты притащил? – мать выросла словно из-под земли, и сейчас смотрела на него, скривив в капризной усмешке губы. Боится. Понимает, что если в ней отпадет нужда, он не будет держать ее возле себя. Только не понятно, почему она меряет всех по себе. Странно. Семен был ей благодарен, за годы которые она провела рядом. А она, просто терпела, тех, кто мог бы стать для нее отдушиной. А стали обузой. Обидно и страшно.

– Мне некогда, – выплюнул Крылов, не обращая внимания на злые огоньки в глазах родительницы. – Няня будет жить здесь, хочешь ты этого или нет. Не нравится что-то, твой дом ждет тебя.

Мужчина искренне не понимал, почему эта, по сути чужая ему женщина, его мать, до сих пор не ушла. Зачем мучилась сама, и ранила их.

– Смотри, это заяц, – Семен замер, прислушиваясь к веселому разговору из-за двери. Васька смеялся. Его мальчик, его сын, от которого и улыбки то редко дождешься, заливисто смеялся, наполняя сердце отца счастьем. Он толкнул дверь, и едва не ослеп от света, заливающего детскую. Невероятно, но эта странная женщина, смогла сделать за час то, чего он старательно добивался все эти годы. Васька запрещал впускать в комнату солнце, до истерик, до болезненного спазма кричал, что не может позволить кому-либо видеть себя. Так и жил в постоянном сумраке, дающем ему иллюзию невидимости, стесняясь своего изломанного болезнью, маленького тела.

– Вы волшебница? – спросил Крылов, не сводя глаз с тонких, женских пальцев, показывающих смешного лопоухого зайца, отражающегося тенью на идеально гладкой стене.

– К счастью для вас, это не так. В противном случае я заломила бы за свои услуги такую цену, что ваших богатств бы не хватило, на их оплату, – совершенно серьезно ответила женщина, и посмотрев на притихшего Васятку продолжила, – тогда бы мне пришлось отказаться от дара. Потому что этот замечательный, конопатый джентльмен, напрочь разбил мое ледяное сердце.

– Как вас зовут? – Семен протянул руку, но она проигнорировала его жест. Отшатнулась, как от чумного. А ему так хотелось сжать рукой ее ладонь. Просто прикоснуться. Зачем только, он не мог объяснить этого.

– Меня зовут Лана. Милана Владимировна, – Семен замер. Сердце пустилось в бешеный пляс, подскочив куда-то к горлу. Перед глазами тут же встало синее платье, украшенное кристальными бабочками.

– Что с вами? – участливо спросила женщина, и ему показалось на миг, что ее глаза превратились в колючие, ледяные кристаллы. – Вам плохо?

– Нет, все хорошо. Мне нужны ваши документы. Юрист сделает договор. Завтра приступайте к работе, – ледяной тон, которым он отдал приказ этой маленькой хрупкой женщине, слегка отрезвил Семена.

– Вот, мой паспорт, – женщина смотрела с интересом и вызовом. Он дрожащими пальцами открыл документ, и уставился на выведенную каллиграфическим почерком фамилию Миланы, борясь с жуткой, навалившейся слабостью.