Георгий Мо - Эровый роман. Книга вторая

Я помню то время, когда девочки в школе мечтали стать моделями подиумов, что было равнозначным проституции, а парни – киллерами. Помню это время лично. Правда, в школе представление об этих профессиях совершенно иное. Да и для взрослых, как оказалось впоследствии, тоже. Любое понимание о чем-либо всегда складывается из рассказов других об этом, обучающих книг, документальных фильмов или личного опыта, но чаще всего именно печального.

Я пришел в профессию после того, как судьба назначила мне экзамен. Когда я убил впервые – это не сделало меня киллером. Это была бытовая ситуация с родным отцом, вышедшая за пределы добра. Я стал убийцей, но не киллером. Тогда я точно знал причину своего поступка и оправдывал себя этим, как и сотни, и даже тысячи других людей, которые за подобную бытовуху сели в тюрьму. Я не сел – мне повезло. Но нас, убийц, объединяло то, что мы в большинстве знали причину своего поступка. Мы точно могли сказать, почему это произошло: выстроить из рассказа цепочку из действий, которые привели к черте.

Сорвало все петли. Осколки разлетелись фонтаном. Тупое чувство опустошенности и безысходности накрыло все тело и душу. Мысли в голове не умещаются. Стало слышно тугой стук сердца и неровное дыхание. Щемящая тоска сковала последние разумные доводы против преступления. В руках уже что-то вроде орудия для убийства, и дьявол на плече учит не сомневаться в том, что делаешь. Наконец мороз прошиб по коже, выпустив мурашки; холодный огонь равнодушия пробежался по телу, опалив все волоски. И только одна мысль на повестке жизни – “будь что будет”, тем более что часть тебя не понимает, что делает, уже танцуя на осколках до крови. Убийство ставит точку в цепочке из поступков и действий. После него приходит понимание, что дальше так жить было просто невозможно; что иначе было никак нельзя; что не было дороги вперед. И, кажется, снова все это выглядит как оправдания.

Чтобы стать киллером, нужно убить без причины. И, сделав это, не повести и бровью. Только это отличает того, кто стал убийцей волею обстоятельств, от того, кто им является и дальше. И я не беру в этот расчет тех, кто убивает ради своего извращенного удовольствия, или больных людей психически. Я говорю только о тех, для кого это – профессия. Где ты специалист определенного рода занятий, который получает за свою работу деньги, блага (в моем случае – бонус).

Я видел очень много документальных сюжетов о киллерах, не раз просматривал фильмы о них и даже лицезрел таких людей лично. Я не раз сталкивался в пьяных разговорах или дружеских беседах обсуждение каких-то телепередач о заказных убийствах, розыске исполнителя и заказчика, нравственных аспектах профессии и сотни доводов против нее. И чаще всего меня это заставляло только улыбаться.

А после очередного голливудского фильма о наемном убийце, который не был содержателен по истине профессии даже на четверть, я вообще мог расхохотаться. У них всегда суперсовременное оружие, миллион разных связей и возможностей убить, а также известны пути отхода, и за горизонтом профессии безоблачное будущее. Они как ни в чем не бывало звонят в банк и проверяют поступление денег на свой счет. Этого человека знают чуть ли не все вокруг, но он все равно неуязвим для системы правосудия. Его действия – это словно какая-то миссия по справедливости и долгу, а сам киллер – почти легендарная личность.

Разве я мог по таким фильмам знать всю изнанку профессии? Вряд ли. Скорее всего, у меня было бы представление о киллерах как у любого среднестатистического человека, рассуждающего об этом после его просмотра. Я бы говорил о легких деньгах, которые падают на голову убийце; о его силе, выносливости и вообще его крутости; я бы думал, что с таким человеком не страшно оказаться в плохой компании, и что, по сути, пуля в лоб – почти гуманный способ убийства плохого дяди. Я бы уделил должное внимание физическому образу профессионала: гора мышц, брутальная щетина и костюм от Tom Ford или Brionni, его сексуальность, в которую невозможно не влюбиться. И все свидетели, которые его видели, молчат от страха, другие же – пали смертью храбрых на его пути. Ну а достижение целей в виде убийств пропитано самыми патриотичными лозунгами или банальной справедливостью и романтизмом.

Но все это за гранью разумного. Киллер – такой же человек, как и тот, кого заказали. А потому не исключено и то, что может банально болеть голова, начинаться озноб вследствие недолеченного гриппа, отравление едой и, как следствие, непрекращающаяся диарея, или спермотоксикоз совершенно взвинтил мозги до предельных высот непонимания происходящего. Все молниеносные действия, где нужно предусмотреть любые мелочи, могут пойти прахом и впоследствии станут находкой даже для бестолкового следователя.

Безымянное оружие и дальняя дистанция тоже не исключают того, что тебя вычислят, тем более когда улицы стали сплошь пропитаны камерами видеонаблюдения. Умение ликвидировать без добивания цели тоже не решает вопрос с тем, что тебя могут вычислить: любое лишнее слово в разговорах, любая царапина, травма, не смогут скрыть за твоей спиной остывающий труп. Даже полное растворение в городе и залегание на дно на долгие месяцы и годы не спасут тебя от розыска. И уж тем более раскаяния матерого убийцы, когда светит вышка, не дадут гарантированный путь отхода. А если и дадут, то крайне призрачный.

Любые средства маскировки и конспирации, как премудрости слежки и самого убийства, – лишь упражнения для будущей лучшей реализации новых заказов. Четкое исполнение, где все в цепочке от посредника до заказчика остались довольными. И кровавая слава, на которую идешь сознательно, увеличивает твои гонорары. А это значит, что уверование в Бога надолго откладывается.

Я никогда не работал на заказчиков и не имел представления, как работают с ними другие киллеры. У меня был только один работодатель, и любые расправы над неугодными были как его деликатные поручения. Некая зачистка, где кто-то вышел из повиновения, где столкнулись неразрешимые противоречия и интересы по бизнесу; устранить конкурентов или тех, кто просто встал на пути; плюс убийство, как метод устрашения других; еще сложнее – убить, подставив другого. Но, главное, чтобы работодатель не был в числе тех, кому больше всего выгодна эта смерть, а также чтобы демонстрационная личная подоплека убийства была тонкая, едва ощутимая, но так сильно бьющая по нервам. Четкое профессиональное убийство, от которого оперативники разводят лишь руки, где невозможно выйти на исполнителя, а установление истины тает с каждый новым днем.

Волна киллеров особенно сильно захватила с приходом в новую страну бизнеса. Именно такой Россия стала с падением занавеса. Но почти каждый из таких ребят стал киллером неосознанно – так сложились обстоятельства. Убивать они научились по ходу происходящего, без мыслей о том, что это – плохая профессия, требующая определенного мастерства. Иначе смысла в этом нет, если быть лучшим не получается или нет желания.