Георгий Мо - Эровый роман. Книга вторая

Мы много разговаривали, просто сидя напротив друг друга. Порой эти разговоры были ни о чем, а иногда мы касались очень важных тем. Казалось, что наши отношения вступают в новую фазу. И несмотря на то, что я не ждал от нее признаний в любви, я был на седьмом небе от того, что у нас стало все спокойно и тихо. Ощущение было, что гармония и покой вот-вот где-то рядом. Что еще немного, и я нащупаю этот рай.

Символ совершенства был в моих руках с полной отдачей. Пурпуром роза рдела в моих объятиях, огнем своей страсти обнажала чувства. Струила все тот же чуткий аромат, которым можно было наслаждаться до одури. Она улыбалась днем, а ночью отдавалась как в последний раз. И будто вся грязь и скверное порно ее больше не интересовали…

Я оставался в своем кабинете на работе порой допоздна. Мне некуда было спешить и не к кому. Я отдавался работе сполна, вникая в тысячи бумаг. Старался охватить своим вниманием каждый документ, чтобы изучить тонкости и структуру, в которой мне предстоит вариться, пусть и без моего желания, и дальше.

– Ну что, ты готов? – спросил меня отец, сияя белоснежной улыбкой.

– Всегда готов!

И хоть я был очень уставшим, в шуточной манере отдал ему честь. И почти сразу подскочил с кресла.

– Я рад, что ты со мной. Во всем и всегда.

Отец встал посреди коридора и протянул руку, чтобы пожать мою. И поверх нашего рукопожатия он положил и вторую свою руку, качнул ей.

Сегодня намечалось небольшое мероприятие. Мне, в принципе, было все равно, чему оно посвящено, потому что я просто хотел здесь быть – участвовать в жизни в полной мере, откинув личные переживания, проблемы и некую душевную неустроенность. Я хотел доказать, прежде всего себе, что я стою больше, чем определение специалиста высокого уровня по оружию.

Мы двинулись к лифту. Он поднял нас на верхний этаж. В зеркальной кабине отразились два респектабельных мужчины. Это были Шеф и я. Оба одеты с иголочки: в шикарных дорогих костюмах тройках темно-синего цвета, словно братья-близнецы. И хоть эти мужчины внешне были совершенно не похожи, их связывало кровное родство. Отношения, замешанные на крови. Это было больше обычных семейных уз, где родственников себе не выбирают. Мы выбрали друг друга сами. Я своим выбором гордился.

Я последовал совету отца месяцем ранее и все-таки побрился. И стал делать это регулярно. Решил не отпускать бороду, дабы не шокировать бизнесменов серьезного уровня своим хипстерским видом. Каждый день я непременно надевал свежую сорочку с идеальной стойкой воротника и запонками. Они стали неотъемлемым атрибутом моей будничной жизни в столице. Раньше я не уделял образу столько времени, но сейчас я был это делать обязан. И, вставляя запонки в одежду, я ухмылялся. Наконец-то я понял маниакальную суть некоторых товарищей выглядеть превосходно. В этом был тонкий ход пустить пыль в глаза. Представить другим себя такого, какого нужно. И, конечно, часы… Я и раньше обожал их, но теперь я мог сказать точно, что я в них стал разбираться.

Последние подаренные отцом часы, как подарок на Новый год, были самыми любимыми. Я и сегодня надел их, чтобы отец непременно это заметил и с особой гордостью улыбался, представляя меня своим сыном всем своим партнерам и друзьям.

Сегодня я нравился сам себе особенно. Я чувствовал себя на высоте. И пусть я работал в серьезном бизнесе всего ничего, но это мне не мешало легко поддерживать разговоры и даже вносить свои колкие шутки и замечания. Я отчетливо видел, что отцу нравилось это. Он не стыдился меня – человека, не имеющего никакого образования помимо девяти классов школы.

– Тебе здесь нравится? – спросил он, стоя слегка поодаль от меня с бокалом в руке.

– Да! Очень нравится!

Я отвечал отцу, не отрываясь от шикарного вида столицы через панорамное стекло одного из бизнес-небоскребов.

– Чтобы это иметь, нужно много работать.

Сегодня Шеф был как никогда в хорошем настроении. Я видел, что он счастлив. Наконец он имел все то, о чем мечтал: серьезный бизнес без криминала, и сына, который полностью соответствует его представлениям.

После этого было еще море разговоров о бизнесе, о деньгах, о влиянии. От этого очень болела голова. Но нервное напряжение снимали холеные панорамные стекла. В них я отражался именно таким, каким я себя и видел в детских мечтах: в дорогом хорошем костюме, с серьезными планами на жизнь. Несмотря на то, что сердце все еще скулило от больной любви и от состояния брошенного мужчины, я был уверен, что переживу это намного проще, сидя в роскошном кабинете по шею в работе, нежели валяясь дома, как раньше, приговоренный к тотальному одиночеству, под наркотой.

Налюбовавшись вдоволь своим отражением, я поспешил выйти в коридор. В нем меня уже давно дожидалась огромная ваза с цветами, как образ сочной волнующей воображение женщины, которой я подмигнул, еще когда только пересек порог мероприятия, вальяжно вынырнув из лифта. Манящие несказанной красоты цветы уже давно меня дожидались. Казавшиеся со стороны ненастоящими, фарфоровыми и слишком красивыми в нежно-бежевых тонах, они все-таки оказались живыми, отдав разом мощный упоительный аромат, как только я подошел к ним ближе.

– Как давно я не наслаждался красотой прекрасного. Любимые… – прошептал я цветам, дотронувшись до одной из них.

Сзади послышалось чье-то дыхание. Я замер. Тотчас же посмотрел на стекло окна. В отражении я сразу узнал человека. Худой мужчина, но абсолютно не слабый, жилистый. И сильно впалые щеки на узком лице, на которых тень, изрядно поглумившись, сделала черные дыры в отражении.

– Здра-авствуй! – протянул я, расплывшись в улыбке.

– Приветствую тебя. Отлично выглядишь! Я рад тебя встретить! – он спешно протянул руку, а потом добавил. – Отличные часы! Когда-нибудь и у меня будут такие же.

Петр Смоловский поднял вверх указательный палец, словно сделал себе зарубку, и поспешил к лифту.

– Уже убегаешь?

– Работа такая!

– Подожди!

Я снял с себя часы и протянул ему.

– Возьми. Пусть это будет моим подарком тебе. Я хочу отблагодарить тебя за многое. Это от души.

– Кажется, не все мои подгоны получились удачны. И… Это неожиданно! – сдержанно сказал он, нахмурив брови. – Они, наверное, дорогие, Рустем.

– Бери.

– Спасибо, – и он сразу же надел их на себя. – Но тебе они шли больше! – Петр нырнул в лифт.

Я вновь подошел к вазе с цветами, уже облегченный на часы. Они, как и прежде, стояли в полутени и лили свой нежный аромат – кремово-белые розы с сотней густых лепестков. Я не мог надышаться ими.

– Цветы? Не удивлен. Ты и тут их нашел!

– Нашел.

– Что же в них особенного? А помнишь вино? Мы с тобой как-то пили твое любимое. Ты говорил, что оно особенное. Так в чем его секрет? Расскажешь сейчас?