Александра Барвицкая - Первое Солнце Шестой Воды. Книга Вторая. Живот. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина»

Юпитер не церемонился. Оказавшись между Ольгой и толпой, он резко оттолкнул тех, кто ещё секунду назад норовил ткнуть локтями в её живот. Он загородил своим телом Ольгу, и, раскинув руки в сторону, перекрыл все подступы к ней, к её животу и двери.

Она не видела: ни головы мужчины, ни его ног. Она смотрела прямо перед собой, а в этом ракурсе был виден только защитный крест: распахнутые крепкие руки и сильный торс, прикрытые белой льняной рубашкой с вкраплением цветной фактуры.

«Интересно, какого цвета его кожа? – отчего-то подумала Ольга, рассматривая рубашку. – Молочная ли она, как манная каша, или загорелая, как гречишный мёд?»

Она не сомневалась в том, что у Юпитера красивое тело. Но, чтобы увидеть его лицо, ей надо приподнять взгляд. И тогда она встретится с его глазами… И тогда…

Ольга продолжала смотреть на рубашку.

«Где я видела эту рубашку? – думала Ольга. – И почему эта материя такая родная?»

И вдруг обратилась к Юпитеру так, будто знала его всегда:

– Зачем ты так грубо с ними? Они же «дети».

– Они могли задеть тебя и навредить нашему сыну, – услышала Ольга в ответ.

Она опустила взгляд вниз и с удивлением обнаружила свой округлившийся шестимесячный живот:

«Шестая вода, – мелькнуло в голове. – Сын Юпитера».

Почему вода? Почему шестая? Откуда сын? Почему сын Юпитера? Неужели то, что сказал этот мужчина, чьего лица она даже не видела, и есть её реальность?..

Ей так захотелось увидеть всё, что находится там, в животе…

Ольга ещё раз посмотрела на рубашку Юпитера, перевела взгляд на сирень своего платья с распускающимися бутонами, на округлившийся живот под мягкими складками цветочной материи и… провалилась… в живот…

Внутри живота оказалось тесно и темно.

Ольге ещё никогда не было так тесно и так темно!

В животе не было ничего цветочного: ни сиреневой ткани с рассыпанными цветами, ни Юпитера, защищающего её живот своим животом.

Ничего. Только темень и теснота.

Здесь, внутри, Ольга осознала себя маленьким комочком, наглухо зажатым в толстостенном мешке, плотную материю которого чувствовала всем телом. Мешок был влажным, тёплым и рыхлым, как губка.

Материя туго сжимала со всех сторон, сковывая движения и удерживая тело в свёрнутом положении: ноги Ольги были поджаты так, что колени упирались в живот, а ладони скрещенных на груди рук обнимали плечи.

Вначале это не особенно беспокоило. Но, чем дольше Ольга находилась внутри мешка, тем теснее ей становилось, тем сильнее хотелось движения!

Ольга попыталась высвободить руки, да и всё тело, занемевшее от долгого нахождения в неудобной позе.

Ничего не получилось. Сила мешка существенно превышала силу Ольги.

Тогда она собрала волю в кулак, пытаясь преодолеть себя. Движимая желанием движения, она напряглась, что есть мочи, и принялась толкаться и барахтаться, в надежде растянуть мешок и уменьшить давление.

По всей видимости, желание Ольги было услышано. После нескольких попыток развернуться, стенки мешка поддались и немного ослабли, дав чуточку дополнительного пространства для манёвров.

Теперь она свернулась в клубок и сделала неловкий кувырок.

Другой…

Третий…

С каждым новым кувырком мешок растягивался, телу становилось свободнее, и движения уже не требовали резкости и напора.

Ещё кувырок, и Ольга, наконец, смогла расправить тело в полный рост. Но именно теперь она и ощутила, что крепко-накрепко связана с мешком, пришита к нему прочным канатом, который тянулся от живота – вперёд и вверх.

Ольга предприняла попытку освободиться, рванула от себя канат, но вместо освобождения почувствовала боль.

Очаг боли пришёлся в самый центр её живота, однако боль мгновенно распространилась по всему телу и громким всхлипом ухнула в голову.

Тогда Ольга сделала первое, что пришло в голову вместе с этим всхлипом. Она оттолкнулась от каната руками, бултыхнулась, сделав сальто, и попробовала встать на канат; но чуть шатнулась, теряя равновесие, и тут же соскользнула вниз, утопая в размягчённой перине мешка.

Вторая попытка оказалась столь же неудачной.

Ольга сделала ещё пару-тройку попыток, и через время ей всё же удалось зафиксироваться на канате в вертикальном положении.

Никогда раньше Ольга не занималась гимнастикой. И сейчас ей предстояло научиться держать равновесие. На это потребовалось ещё некоторое время.

Вскоре она приноровилась, и уже не только стояла, но даже (пусть пока и неловко пошатываясь) медленно шла по натянутому канату.

С каждым новым шагом канат под ногами становился прочнее, твёрже и шире; идти было легче и удобнее; а для удержания равновесия теперь не требовалось: ни сил, ни концентрации внимания.

Ходьба приносила удовольствие и даже забавляла Ольгу настолько, что она так и норовила пуститься в бег, пританцовывая и кружась. И пустилась бы, но пока ещё боялась потерять равновесие.

Очень скоро Ольга почувствовала, что идёт уже не по канату, а по выстеленной плоским камнем тротуарной дорожке.

Тут и там стали зажигаться фонарики, осветившие доселе тёмное пространство живота, и Ольга наконец-то разглядела материю, в которой находилась.

Пространство внутри мешка оказалось бездной, засеянной светлячками. Одни фонари располагались ближе, и потому светили ярче, другие были чуть дальше и поменьше, но основная часть светлячков находилась так далеко, что до Ольги их свет долетал лишь крошечными искорками.

Звёзды! Сверху, по бокам, впереди, позади, и снизу… Они были повсюду!

Звёзды, рассыпанные внутри живота, складывались в геометрические фигуры и разворачивались в крупное эпическое полотно. В некоторых местах светлячки ускользали в туман, и тогда кофе ночного неба становилось слегка белёсым, будто в него плеснули молока. Млечная дорожка закручивалась спиралью вихря и постепенно размешивалась, вновь открывая глаза-огоньки.

Ольга шла по звёздам: считала их, сбивалась со счёта и вновь пересчитывала бесчисленное количество раз. За это время дорожка под ногами расширилась в автотрассу, сопровождаемую по обеим сторонам яркой иллюминацией.

Вскоре Ольга поняла, что движется по взлётной полосе, а через пару минут уже увидела самолёты.

Да. Это был самый обычный аэропорт.

– Хотите знать, как Ольга стала Женоль?

– Да. Это тоже было в самолёте?

– Нет. Это всегда случается в животе.

***

В девятом часу вечера 26 октября 2010 года (по ещё тем мерам времени ещё той формы материи, в которую сейчас вошла Ольга) в терминале Е Московского аэропорта Шереметьево было сдержанно-оживлённо.

Заканчивалась регистрация на самолёт из столицы Мира в одну из столиц мира.