Рита Харьковская - Миры и Судьбы. Книга третья

Немедленно, не задумываясь ни минуту, Наташка решила "поставить на место" припершуюся в уже чужой дом нахалку. Пусть видит и знает, что проворонила своего мужчину, что место ее занято навсегда.

Изобразив лицом улыбку, а голосом радушие, Наташка чуть ли не пропела, обращаясь к Регине:

– Ой, кто к нам пришел! Мама Ада, что же ты гостью на пороге держишь? Проходи Региночка, чаю попьем.

Ей было смешно и приятно, когда Регина, явно не ожидавшая от нее такого приема, растерялась, словно не зная, как себя вести и что ответить. От ее внимания не ускользнуло, что Регина заметила Адины серьги в ушах Наташки.

Заметила и узнала.

( …Ах, если-бы эта "тюлька" представила, каких трудов стоило Наташке заполучить эти сережки. Сколько лести и сюсюканий было влито в уши Аде, сколько надутых губ и рассказов о том, что именно эти сережки станут самым главным дополнением к свадебному платью, о том, что нужно соблюдать традиции, и что серьги, подаренные Аде свекровью к бракосочетанию, должны быть так же подарены уже Наташке, иначе прервется невидимая нить наследования. Марик во всем поддерживал Наташку и недоуменно смотрел на мать:

– Мама, а ведь Наташка права. Подари ты ей эти сережки, видишь, как они ей нравятся.

Додий молчал, не желая вмешиваться в женские дележи. Нора обиженно дула губы, видя в мечтах на себе старинную и недешевую драгоценность, но аргумент Наташка выбрала правильный: от свекрови к невестке! И не иначе! Семья сдалась. Буквально пару дней тому назад, Наташке прокололи уши и вдели тяжелые серьги…)

– Мама Ада мне подарила. К свадьбе, – Наташка явно заметила взгляд Регины и тихо радовалась, что соперница не знает всего пути, который пришлось пройти, дабы заполучить этот "подарочек".

Наташку распирало от желания уничтожить и растоптать ничем перед ней не виноватую девушку. Она не могла объяснить себе самой, почему Регина вызывает в ней такую вспышку ненависти.

Казалось бы, соперница повержена, раздавлена, скоро свадьба с Марком, ребенка которого она носит под сердцем, впереди – счастливая и долгая жизнь в Америке, но каждый взгляд на сгорбившуюся, осунувшуюся Регину вызывал очередную волну ненависти и желания добить окончательно ненавистную худосочную "тюльку".

Регина отказалась от предложения полюбоваться роскошным свадебным платьем, как-то непонятно усмехнулась, когда Наташка спросила, не хочет ли она прийти на свадьбу, и стала прощаться.

" Ну и вали отсюда! Подумаешь, цаца какая!" – Наташка развернулась и ушла в свою комнату, заметив, что Ада, набросив пальто, выбежала за девушкой.

Ада скоро вернулась. Ушла в свою спальню и закрыла дверь на ключ.

Когда через полчаса Наташка поскреблась в дверь:

– Мама Ада, идем чаю попьем и покушаем чего-нибудь, – Ада тихо сказала:

– Наташа, дай покоя. Я хочу побыть одна.

"Ну одна, так одна! Тоже мне, важность великая! Рыдает, небось, за своей Региночкой! Пора начать забывать о ней! Место Региночки прочно занято. По крайней мере, в сердце и в постели Марка".

Наташка ухмыльнулась и отправилась в кухню.

"Господи, как же постоянно хочется есть! Этот ребенок "разожрёт" меня до слоновьих размеров, пока родится. Может сделать аборт после свадьбы? А Марику сказать, что случился выкидыш на нервной почве? Надо с подругами эту тему обмусолить" – думала Наташка, вынимая из холодильника снедь.

***

Отгремела свадьба.

Все было так, как и хотелось Наташке. Правда гости были в основном со стороны жениха, да и некого было приглашать невесте, кроме двух своих подруг с мужьями.

От идеи "избавиться от ребенка" подруги сразу отговорили:

– Дура! Ты не понимаешь? Ребенок, рожденный в Штатах, сразу обеспечит тебе гражданство! Потом твой муженек будет трястись над тобой со своим видом на жительство, а ты будешь вертеть им, как захочешь!

– А если ребенок тут родится? – растерялась Наташка.

– "Хоть тушкой, хоть чучелом", хоть ползком, на перекладных за три дня до родов, но ты должна быть в Америке на момент, когда младенец появится на свет! Поняла?

– Да я-то поняла, но как получится – не знаю.

– А ты старайся. Долби муженьку черепушку каждый день! Документы у вас, ты говорила, уже готовы?

– Готовы. Вот Ада дождется, когда Нора родит, и можно ехать.

***

Нора родила в середине января. Роды были очень тяжелые. Не смотря на лучших врачей, ребенок родился обвитый пуповиной, уже бездыханным, без признаков жизни. Сложнейшие реанимационные мероприятия вернули мальчика в этот мир, но страх за него, за то, будет ли он нормально развиваться, плотно засел в головах и сердцах семьи.

Если бы не Наташка, Ада отложила бы отъезд. Но невестка истеричила и плакала, кричала, не подбирая слов и не раздумывая о том, что может причинить боль своими высказываниями:

– Я не хочу рожать здесь! Вам мало того, что у дочки такая трагедия? Вы хотите, чтобы и второго внука тупые врачи угробили?

Марик ходил угрюмый и растерянный.

Каждый день пытался говорить то с Адой, то с Додием, уговаривая уезжать, как можно быстрее.

… и в середине марта, когда Наташка была уже на пятом месяце, семья вышла из самолета в Швехате, Венском аэропорту, куда прибывали все эмигранты третьей волны…

Мартовская Вена встретила гостей косым дождем и холодным ветром, казалось хотевшим загнать незваных гостей обратно в самолёт и отправить восвояси.

Вдоль трапа самолёта, с обеих сторон, выстроился отряд автоматчиков. Словно не мирные переселенцы прибыли в славный город Штрауса и Шуберта, а закоренелые преступники, допустить которых в мир сладко дремлющих бюргеров никак нельзя.

Уже в здании аэропорта всех пассажиров быстро и умело разделили на две половины: тех, кто, собственно, ехал в Израиль по израильской визе и тех, кто по той же израильской визе собирался отправиться в Америку.

Ада с Додием и Марк с виснущей у него на руках Наташкой, с немногочисленными попутчиками по второй группе, под руководством представителя ХИАСа, получив багаж, погрузились в автобус и отправились в Вену.

Серый дождливый холодный город не располагал к любованию красотами, да и не до того всем было. В головах все еще звенел раздрай от попытки осознать и принять факт, что вот это уже и есть ВСЁ … возврата к прежней жизни нет и не будет.

Семью привезли в небольшой отель на окраине города, больше похожий на ночлежку для бездомных, и заселили всех в один номер в котором, кроме четырех узких кроватей и умывальника в углу не было ничего.

Зашедший через какое-то время чиновник строгим голосом прочел "инструкцию по проживанию": душевая кабина одна на весь этаж, в конце коридора, горячую воду экономить, унитаз после себя смывать.