Алексей Левин - Беспечные мотыльки

– Ты мистер лис, вот, кто, – сказал он, сощурив глаза, – пойдем. Исповедаться надо не здесь.

– О, Натан, не заставляй меня уходить отсюда!.. Давай лучше еще полежим. Я так устал.

– Ну-ну, вставай. Пойдем с тобой в одно местечко, там ты быстро взбодришься, – Нэнси накинул на плечи кардиган – здесь присутствие осени чувствовалось не только ночью, как в Неваде.

– Машину брать?

– Нет, доберемся на трамвае. Ты катался когда-нибудь на местных трамвайчиках? О, это просто чудо!..

Они шли, затем ехали, потом снова шли и опять ехали, пока, наконец, не увидели вдали воды залива Сан-Франциско. В это время года город все еще был прекрасен: деревья наполовину окрасились в желтые и красные цвета, дома были засыпаны опавшей листвой. Пахло морем, свежестью, влажным асфальтом, едой из многочисленных кафе и ресторанов вокруг. Тони и Нэнси прошли под большой красной аркой и неожиданно оказались в самом сердце американской Азии – Джапантауне.

– Я и не знал, что здесь есть такой район, – отметил Тони, щелкая местность на камеру: мужчин и женщин, многие из которых были одеты в традиционную одежду, туристов, статуэтки трехлапых жаб, котов, качающих лапками, бумажных драконов, – Думал, только Чайнатаун есть.

– Есть, но нам туда не надо, – Нэнси обернулся, глядя на него. Тони успел его сфотографировать: смотрящего немного удивленно, со свесившимися прядями волос на бледное лицо. Как хорошо, что он не надел парик. Видеть его таким – настоящим, близким – сплошное удовольствие.

– А куда мы, собственно, идем? – спросил Тони, догнав его.

– Почти на месте.

Они прошли по рынку, на котором продавали все: от свежевыловленной рыбы до моллюсков, свитков с письменами, фигурками из аниме-мультиков, кассетами с японским порно, вееров и кимоно. Кто-то играл в нарды, попивая чай из плоской пиалы. Затем добрались до ресторана с остроконечной двухскатной крышей – типичной для японского дома. Стали подниматься по винтовой лестнице. Наконец, оказались в зале, в котором пахло специями, сладковатой лапшой и табаком. Играла задумчивая традиционная музыка.

Вежливая официантка в длинном кимоно проводила их к столику возле окна. Тони сразу же сфотографировал прекрасный вид, который открылся на залив: расходящиеся волнами ряды домов вниз по улице, пришвартованные возле причалов рыбацкие лодки, и вода, спокойная, синяя, отражающая безмятежное голубое небо.

– Боже, тут потрясающе красиво, – заметил Тони, переведя взгляд на Нэнси. Тот скинул кардиган с плеч, повесил его на спинку стула. Улыбнулся подошедшей официантке с картами меню. Девушка поклонилась.

– Мы рады приветствовать вас в ресторане «Цветок лотоса», – сказала она негромко с мягким японским акцентом, – Пожалуйста, выбирайте закуски, первые и вторые блюда, десерты и напитки. Блюдо дня на сегодня: рамэн с моллюсками и беконом.

Нэнси открыл карту. Листнул на секцию с алкоголем. И начал говорить по-японски с официанткой. Тони прочистил горло, наблюдая за ними. Официантка, услышав родную речь, сама расцвела, словно цветок лотоса. Осторожно приблизилась к Нэнси, показывая на название какого-то напитка. В ее движениях было столько аккуратности. Она сама была будто нарядная фарфоровая статуэтка. Такую если неосторожно тронуть, обязательно разобьешь.

– Ты что, какой-нибудь интернациональный шпион? – спросил у Нэнси Тони, когда официантка начала записывать заказ. Сам ткнул наугад в карту меню, выбрав что-то среднее по цене. Он никогда не разбирался в экзотической кухне.

– Тони, ну что ты, – Нэнси заговорщицки подмигнул, – Не при свидетелях же.

Официантка поднесла ладонь к лицу, подавив смешок. Записав заказ, снова поклонилась и удалилась, мелко переступая ножками в сандалиях на высокой платформе.

– Сколько еще языков ты знаешь? – спросил Тони, наблюдая за Нэнси. Тот закурил.

– Больше никаких. Если не считать американского английского, – он затянулся, задумчиво посмотрел на сигаретный дым, – Да я и японского особо не знаю. Спроси меня о политике или культуре, я и слова сказать не смогу. Так, о повседневных вещах только могу поболтать.

– У тебя явно способности к языкам, – Тони достал диктофон, – Ты мог бы сделать себе хорошую карьеру, если бы отучился здесь на каком-нибудь факультете международных отношений. Был бы каким-нибудь дипломатом.

– Ах, Тони, – Нэнси хихикнул, – Сказал тоже: дипломатом!.. Я такой глупый, ты не представляешь. Школу и ту едва закончил. А ты мне про университет…

Они помолчали. Им принесли бутылку красного вина с иероглифами на этикетке. Тони пригубил напиток. Вкус был отменным, дорогим.

– Что это за вино? – спросил Тони, беспокоясь за счет, – В Японии разве делают вина?

– Да, и очень вкусные, – Нэнси отпил из своего бокала, – Это «Магрез Аргуа». Кисловатое слегка. Но при этом бархатистое. Чувствуешь?

Тони подавился, найдя название вина в меню ресторана.

– Господи Иисусе, Натан, у меня не хватит денег расплатиться за это.

– О, сладкий, не переживай, – Нэнси дотронулся ногой до его ноги под столом, – За мой счет. Я долго копил на эту поездку. Несколько лет.

Они помолчали. Тони подумал было напомнить Нэнси о его обещании, но тот сам встрепенулся, когда им принесли закуски.

– Его Дэйви звали. Этого человека, – сказал он, медленно кружа по гладкой столешнице прямоугольную тарелку с фаршированными рулетиками.

Тони торопливо нажал на кнопку диктофона.

– Того, кто привез тебя сюда?

Нэнси кивнул.

– Мы с ним на танцах познакомились. В Бирмингеме. Я так развлекался тогда: шил себе какую-нибудь женскую одежду, а вечером ее надевал, красился и уходил в один клуб у нас. Там терпимо относились к таким, как я.

– Ты еще учился тогда?

Нэнси снова кивнул. Отпил из бокала.

– Он был очень красивым, этот Дэйви… В дорогом костюме, всегда очень ухоженный. Пахло от него всегда лучшим парфюмом. Он угощал меня в этом клубе, мы с ним танцевали. Потом после учебы стал забирать, приезжал на такой дорогой тачке!.. Я такие только в центре видел. Мы-то с отцом на окраине жили… Возил меня по ресторанам, покупал всякие шмотки. В общем, завидный такой женишок, – Нэнси хихикнул, искусно подцепив палочками лепесток имбиря.

– У вас… было что-то?

Нэнси покачал головой.

– Нет, он меня не трогал… особо. Мы с ним целовались, иногда обжимались. У меня никогда никого прежде не было. Мне и этого с лихвой хватало. А еще он говорил, что я красивый. Меня это, наверное, подкупало сильнее всего. Потому что отец с детства твердил, какой я уродец. В прямом и переносном смысле. Особенно когда застал меня в маминой одежде. Она ушла, знаешь, и всю одежду свою дома оставила. Платья, платки, кофты, туфли. В детстве я придумал себе историю, что ее забрал дракон. И она все это время где-то ждет меня, надеется, что я ее спасу…