Алексей Левин - Беспечные мотыльки

Тони налил ему еще вина. Нэнси приободрился.

– Ладно, что-то я отвлекся… Значит, Дэйви. Примерно через месяц после того, как мы встретились, он начал рассказывать о том, что у него бизнес в штатах, что нужны люди, что он с удовольствием взял бы меня на работу.

– Кем приглашал работать?

– Ой, Тони, какая мне была разница, – Нэнси хихикнул, закинув ногу на ногу, – Уехать из этого дрянного города, подальше от мерзкого отца, с богатым красавчиком, который еще и миллионы обещает… Настоящая мечта, верно? Какая разница, кем работать? Он говорил, что мне место в его компании обязательно найдется. Говорил, что я способный.

– Это тоже подкупало?

– Еще как! – Нэнси капнул соевым соусом на костюм. Стал оттирать салфеткой, – Вот же гадство… Я недолго раздумывал: или тут неизвестно чем заниматься, или там, сразу в дамки. Подписал какой-то контракт, Дэйви сказал, что это сущие формальности. Потом я тайком собрал вещи, взял документы, и сбежал с ним. Как оказалось, кроме меня он пригласил еще несколько людей: двух девушек и одного паренька. Но парень от нас сбежал в аэропорту. Я тогда не придал этому значения. Дэйви говорил, что он наркоман и подсел на измену, когда очухался.

– Вы прилетели сюда, в Сан-Франциско?

– Да. Я очень был поражен этим городом. Столько огней, столько волшебства вокруг. Здесь было столько свободы!.. У нас в Великобритании люди живут совсем не так, как здесь, в США.

Принесли горячее. Но Нэнси не притронулся к еде. Встал, подошел к закрытым стеклянным дверям, выводящим на террасу. Спросил о чем-то у местной служащей. Та поначалу отрицательно покачала головой. Тогда Нэнси сунул ей банкноту. Та кивнула и куда-то удалилась ненадолго. Когда дверь террасы открыли, Нэнси поманил Тони за собой.

Их обдало свежим, прохладным ветром. Они подошли ближе к перилам. Нэнси прижался к Тони плечом. Тот его аккуратно обнял.

– Вон там, на третьей линии набережной, видишь? – показал Нэнси, положив голову ему на плечо, – Три крыши с острыми фронтонами. Это чайный домик мисс Мэй. Сейчас может быть другое название уже. Но смысл тот же.

– Дэйви привез вас туда?

– Да, сказал, что это ресторан и он нас угостит. Они подали какой-то чай, после которого я отключился.

Тони крепче обхватил Нэнси. Но тот вдруг отстранился. Облокотился о перила, глядя на освещенные окна и зажженные красные фонари. Откинул со лба нависшие пряди волос.

– Когда пришел в себя, с нами говорила уже мисс Мэй. Она была хозяйкой. Мы с девчонками были вместе. Она выставила нам счет. Я посмотрел и не поверил своим глазам. Была такая сумма!.. Оказалось, все, что делал для меня Дэйви, пока был в Бирмингеме, было записано в этот чек. Вся одежда, все наши походы с ним по клубам и ресторанам, все подарки. Мисс Мэй сказала, что мы дали согласие на работу у нее, показала контракт, который давал мне Дэйви еще в Англии. Сказала, что мы должны отработать эту сумму, и что она предоставит для этого все условия.

– Боже, Натан… Это ужасно. Просто ужасно.

Нэнси зябко повел плечами.

– Пойдем обратно? – Тони хотелось обнять его, хотя бы просто дотронуться. Чтобы он, почувствовав тепло его руки, вынырнул из этих воспоминаний, сообразил, что сейчас легче. Или сейчас не легче?

– Да, конечно, – Нэнси шмыгнул носом, повернувшись к дверям. Когда сели обратно и немного поели, он продолжил, – У них была целая система. Того, как работают с новичками. Когда ты только поступаешь к ним, ты получаешь статус кодомо. Кодомо выставляют на аукцион. На них всегда есть спрос, потому что они – свежая кровь, многие несовершеннолетние, нетронутые.

– Ты… ты тоже был кодомо?

Нэнси кивнул. Взял гладкую салфетку и принялся повторять пальцем узоры на ее глянцевой поверхности.

– Да. Меня взяли по хорошей цене. Потому что я… я парень потому что, плюс не местный, и внешность довольно необычная. И я девственником был тогда еще.

Тот, как звучало, что «его взяли по хорошей цене», резало уши. Тони поежился, пытаясь проглотить отвращение, которое поднималось дальше под аккомпанемент рассказа Нэнси. Как будто Тони сидел на стуле с распахнутой грудной клеткой, и смычок медленно надрезал душу. Слайс за слайсом. Скрипачом был Нэнси.

– А кто принимает участие в аукционе? – Тони отпил из бокала. Пальцы у него дрожали.

– Да всякие, – Нэнси пожал плечами, слабо улыбнувшись, – Много японцев было, но американцы тоже были, еще какие-то люди. Даже женщины.

– И… и по какой цене тебя продали?

– Нам не говорили, – Нэнси закурил, – Говорили только «много», «немного», «мало». Там еще подразумевалось, что кодомо поступает в распоряжение покупателя ровно на сутки. Но так как цены, подозреваю, были очень высокими, некоторые участники аукциона скидывались, и потом приходили по очереди. Или все вместе.

На Тони напал приступ сухого кашля. Он торопливо поднес бокал к губам, чтобы промочить горло. Получилось не сразу. Нэнси закурил очередную сигарету, оглядывая полутемный зал. Кто-то слишком громко рассмеялся.

– И как… как было у тебя? – заставил себя спросить Тони. Диктофон продолжал запись.

– О, это было красиво, на самом деле, – Нэнси повернулся к нему с болезненной улыбкой. В глазах дрожали отблески окружающих светильников, – У меня было красное кимоно, в волосах цветы и украшения. Меня накрасили: набелили лицо и подвели красным губы. Моим покупателем был какой-то японец. Он уже был довольно старый, руки у него были морщинистыми. И пахло от него скисшим сыром, – он отвлекся, чтобы выпить вина.

Тони выжидающе смотрел на него, боясь продолжения.

– После него был еще один, – буднично произнес Нэнси, поставив бокал на место, – потом еще… Потом сразу несколько.

– Черт возьми, Натан! – Тони едва сдержался, чтобы не ударить по столу. Обедавшие в ресторане люди удивленно на них оглянулись. Нэнси, улыбаясь, извинился перед ними по-японски.

– Я многое не помню, – как бы извиняясь, сказал Нэнси, возвращаясь к разговору, – Они всех кодомо накачивают наркотой, чтобы не сопротивлялись. Помню только, что это все долго было очень…

Они замолчали после этого. Тони выключил запись. Есть и пить больше не хотелось. Веселящиеся люди вокруг, жующие вкусную пищу, отпивающие искристый алкоголь из дорогих бокалов – все мгновенно опротивело. Тони вздрогнул, когда почувствовал, как на его руку опустилась теплая ладонь Нэнси.

– Сладкий, я совсем испортил тебе вечер. Прости.

– Ничего… все нормально, – Тони поднял на него глаза. Нэнси снова улыбнулся, наклонившись к столешнице.

– Я бы сжег этот чайный домик ко всем чертям. Чтобы никто и никогда в него больше не попал! – он засмеялся, блестя глазами. И неожиданно другим тоном спросил, – Хочешь, пойдем отсюда? В другое место. Давай пойдем танцевать! Ты любишь музыку? Я обожаю музыку. Какую музыку ты любишь, Тони?