Таня Х. - Серёженька. Полная версия

В институт он пришел в самом конце декабря, когда все уже сдали сессию. Методист взяла у него справки из Пироговки и ПНД, посмотрела на него странно и сказала, чтобы он договаривался с деканом после нового года. А пока он может забежать к Комарову и попытаться сдать зарубежку, которую тот сейчас принимал у лохов, которые не сдали с первого раза. Без особого энтузиазма Серега направился в указанную аудиторию. Там он застал только Лену Перепелкину, вечную опоздуниху, которая сдавала все в самый последний момент и ходила на пересдачи по многу раз. Она уже выходила из кабинета, а за ней и профессор Комаров.

– Ты сдавать?

– Ага.

– Я уже ухожу. Ты почему так поздно пришел? И вообще, ты из какой группы? Я тебя что-то не помню, – препод скептически посмотрел на него из-под очков, и у Сереги как-то резко заболела голова. Она теперь часто начинала болеть ни с того ни с сего.

– Ну, я пойду тогда, – он прижал руку к виску и медленно отвернулся, стараясь не делать резких движений.

– Постой, ну-ка, зайди, – скомандовал Комаров и распахнул дверь аудитории. Серега зашел и сел за парту рядом с местом препода. Тот встал, облокотившись на кафедру, и молча внимательно его рассматривал. Сам он был лет пятидесяти, но выглядел неплохо, не особенно высокий, подтянутый, седые волосы аккуратно подстрижены, да и весь его облик говорил о любви к порядку и аккуратности.

– Ты почему сессию не сдавал? – нарушил тишину профессор.

– В больнице лежал.

– А почему я тебя на парах не видел?

– Я ходил, но редко. Я работаю сейчас, – пояснил Серега и впервые посмотрел Комарову в глаза. Они были голубые и прозрачные, и оттого казались немного детскими.

– Ты сдавать пришел, а ты что-нибудь учил? – скептически спросил препод, оглядывая Серегу с ног до головы. Под этим взглядом тому стало неуютно, и он машинально потрогал незаживший шрам на лбу.

– Я читал книги из списка.

– Все?

– Уайльда, Кокто читал, Пруста, Капоте…

– Занятная какая подборка, – с ироничной улыбкой заметил Комаров.

– Ага, – подтвердил Серега и отвел взгляд. Ну да, он их читал в первую очередь, потому что все они были геями. С другой стороны, «В сторону Свана» чудесно заходит в дурке. В другом месте он бы ее не осилил.

– И кто тебе из этих авторов больше понравился? – поинтересовался Комаров, подошел к Сереге ближе и пристально на него посмотрел.

– Да никто особо, – тот откинулся назад на стуле и так же в упор уставился на препода.

– Вижу, ты не настроен на беседы о литературе, – улыбнулся Комаров.

– А вы настроены поговорить именно о ней? – вдруг нахально спросил Серега и тоже усмехнулся. В присутствии этого препода он почувствовал какое-то особое напряжение, и понял, что у того к нему есть явно непрофессиональный интерес. Комаров на него откровенно пялился и стоял достаточно близко, чтобы Серега уловил его сбивчивое, взволнованное дыхание.

– Приходи ко мне третьего числа сдавать. Институт будет закрыт, так что домой приходи, – тихо сказал Комаров и дернул верхнюю пуговицу на своей рубашке, словно ему стало в ней тесно.

– А что мне с собой приносить? – спросил Серега, вдруг вконец обнаглев и глядя на то, как под его откровенным взглядом у препода набухает член в штанах.

– В каком смысле?

– Ну, конспекты или гандоны? – с кривой улыбкой спросил Серега и встал с места. Он был выше Комарова и смотрел на него сверху вниз. Их разделяла парта, но Серега поставил на нее ладони и теперь нависал над ней, глядя преподу прямо в глаза.

– А у тебя и конспекты есть? – усмехнулся тот и тоже подался вперед. Их лица были очень близко.

– Нет.

– Тогда к чему этот вопрос? – Комаров облизнул губы.

– А если я не приду к вам домой с гандонами, мне оценки не видать? – ехидно спросил Серега.

– Я предпочитаю оральное общение. Так что можешь ничего с собой не нести. Я же лингвист, и ты как будущий филолог тоже должен уметь работать языком, не находишь? – заметил Комаров и накрыл ладонь Сереги рукой. – Но если тебе не по душе сдавать мне экзамен в индивидуальном порядке, то бери хвостовку и приходи после каникул вместе со всем. За это время прочитаешь всю программу, а не только горстку содомитов.

– Не, давайте орально пообщаемся, хоть филологом себя почувствую, – засмеялся Серега, мягко высвободил руку и выпрямился. – Вы мне скажите, куда и во сколько прийти.

– Пиши мой номер и позвони мне второго числа.

– Ага, – кивнул Серега, достал телефон из кармана и вбил номер Комарова под его диктовку.

– Ты хоть помнишь, как меня зовут? – саркастично спросил тот, видя, что Серега замешкался с введением имени абонента.

– У меня сотрясение мозга недавно было. Я забыл, простите.

– Да ты и не помнил. Александр Михайлович меня зовут.

– А меня Сергей, – улыбнулся Серега и пожал протянутую преподом руку. Тот крепко сжал его ладонь и долго не отпускал. Они смотрели друг на друга, и вдруг Комаров резко притянул его к себе и поцеловал в губы. Тот ответил на поцелуй. Губы Александра Михайловича пахли мятной жвачкой, а может быть, валидолом. Было в этом вкусе и запахе что-то аптечное. Серега подался вперед и положил руки на плечи Комарова, тот резко отпрянул и сделал несколько шагов назад.

– Сюда могут войти, – хрипло сказал он и отодвинул ворот рубашки.

Серега кивнул и направился к выходу из аудитории. На пороге он улыбнулся:

– С наступающим, Александр Михайлович.

– И тебя, Сережа, – тихо сказал Комаров и посмотрел на него с тоской, словно не хотел отпускать. Но и удержать не решился.

Серегино настроение странным образом улучшилось. А воспоминания о поцелуе с Комаровым волновали, он почувствовал, что не прочь заняться с ним сексом. Пусть даже и оральным. Это в любом случае лучше, чем дрочить под порно или трахаться в бане с такими, как Сэм. К тому же, с Комаровым есть о чем поговорить, и общение с ним обещает быть приятным хотя бы в этом отношении.

Все предновогодние дни и последующие праздники Серега работал без выходных – отрабатывал то, что задолжал Славику и дяде Сереже. Тот так расщедрился, что даже заплатил ему половину зарплаты за те дни, что он провел в больницах, а при встрече хлопнул его по плечу и сказал:

– Если увидишь тех, кто тебя тогда отпиздил, мне скажи. Я пришлю своих парней из охраны, они разберутся. Чтобы больше около моего заведения ни одна гнида не посмела руками махать.

Серега кивнул, но про Кузю не сказал. Хотя испытал некое чувство благодарности к дяде Сереже, пусть даже того больше задел факт хулиганства на его территории, а не разбитое табло Сереги. Он не хотел посвящать начальство и округу в свои пидорские дела, которые неизменно выплывут наружу, когда Кузю прижмут к стенке. Ему было стремно еще раз переживать весь этот позор и уже официально становиться геем, в которого все будут тыкать пальцем. Месть Кузе такой ценой его не устраивала.