Таня Х. - Серёженька. Полная версия

Кофейня не работала только первого января, и Серега, по идее, мог нормально отметить новый год, но напиваться в компании Гали и других друзей-приятелей с района ему не хотелось. К тому же, много пить ему сейчас было нельзя: головные боли, которые стали его постоянным спутником после сотрясения мозга, усиливались даже от кружки пива. И потому Серега накачал себе фильмов и порнухи, закрылся в своей комнате с чипсами и колой, и никуда до второго января не выходил. Отца все эти дни дома не было. На самом деле, его не было уже давно, и Серега начал немного беспокоиться по этому поводу. Но не настолько, чтобы потратить новогодние праздники на поиски своего папаши по алкопритонам. Он и раньше исчезал, но потом всегда возвращался, обоссанный и заблеванный. Серега уже не помнил его нормальным человеком. Только в ранних воспоминаниях у него сохранилась картинка, как папа дарит ему трехколесный велосипед. С тех пор он видел его либо поддатым и ласковым, либо мрачным и грубым, либо лежащим в луже мочи и блевотины. Отец воспитанием Сереги никогда не занимался, у него были другие, более интересные занятия – воровство и сдача металлолома, пьянки в подвалах и халупах таких же, как он, ханыг.

Серегу воспитывала бабушка, мать отца, в ее квартире они и жили. Бабушки не стало четыре года назад, умерла от скоротечного рака, и с тех пор Серега жил, считай, один. Мать в его жизни всегда появлялась короткими вспышками, она никогда не жила с отцом, как живут нормальные люди, подолгу куда-то исчезала, путешествовала то с туристами по Уралу, а то и просто автостопом каталась по всей стране. Иногда она появлялась, одаривала Серегу какими-то вещами и игрушками не по возрасту, потом бабушка ее выдворяла из дома, крыла матом и обзывала шлюхой и плечевой. А однажды, лет пять назад, она вернулась, вышла на балкон и прыгнула вниз. Но со второго этажа сильно не разобьешься, поэтому мать отделалась переломом обеих ног и отправилась в новое путешествие. Но на этот раз не по просторам России, а по различным ПНД и ПНИ. Серега не знал ее точный диагноз, бабушка всячески отгораживала его от контактов с матерью, и, поскольку они никогда толком и не общались, то даже сейчас он ее не навещал. В его жизни всегда была только бабушка, а после ее смерти Серега считал себя сиротой, живущим в квартире с каким-то алкашом, по ошибке называвшимся его близким родственником.

Второго января Серега набрал номер Комарова, и тот взял трубку с первого гудка, словно сидел и ждал его звонка.

– Сережа, с новым годом, – мягким голосом сказал он.

– И вас с новым годом, Александр Михайлович.

– Ты сможешь приехать ко мне сегодня? Сейчас?

– Сегодня? – Серега не ожидал такого развития событий. – Я работаю сегодня. Могу только после девяти вечера.

– Ну, хорошо, приезжай после девяти, – голос Комарова казался расстроенным.

– А это не поздно для экзамена? – с улыбкой спросил Серега.

– Для нашего с тобой экзамена в самый раз. У меня жена с дочкой в деревню уехали до среды. Я тебе адрес в смс скину, – сказал Комаров, а потом добавил сдавленным голосом: – Если ты не передумал.

– Нет, не передумал. Лингвистика – наше все, Александр Михайлович, – засмеялся Серега и нажал отбой.

Его веселило то, как Комаров на него реагировал. Он даже почувствовал, что его самого заводит предстоящая встреча, что он предвкушает ее. В кофейне в этот день было мало народу, в праздники все тюленят дома и редко доходят даже до магазинов, не то что до кофеен. Второго января люди еще доедают оливье и селедку под шубой, им нет дела до латте и капучино. Поэтому весь день Серега просидел за стойкой, читая Франсуазу Саган. Она как раз была в списке Комарова, который любил французских авторов, и, хотя он не планировал сдавать зарубежку честно, почитать что-то оттуда было не грех. К тому же «Здравствуй, грусть» Сереге зашло на ура. Он даже ловил себя на том, что представляет себя Сесиль – юной француженкой, пускающейся в пучину разврата. Накануне свидания со стареющим профессором этот образ был весьма уместным.

В смс значился адрес – Мичурина, 8 – от кофейни два шага шагнуть. Серега выключил оборудование, переоделся, погасил везде свет и выглянул из кофейни. На парковке машин уже не было. Теперь он всегда оглядывался, ища глазами Кузю. Он делал так, даже понимая, что тот наверняка ссыт больше него. И, тем не менее, этот рефлекс теперь был с ним уже постоянно. Серега закрыл кофейню и направился по указанному адресу. Это была четырехэтажная сталинка на перекрестке улиц. Зайдя в темный двор, Серега нашел нужный подъезд и позвонил в домофон. Оттуда послышался голос Комарова:

– Второй этаж.

Преодолев два пролета, Серега оказался перед дверью, отделанной искусственной кожей – как это было модно в 80-е годы. Она открылась, и перед ним возник профессор Комаров в голубой свежевыглаженной рубашке, застегнутой на все пуговицы, и джинсах. Дома так никто не ходит – очевидно, он принарядился для Сереги. И этот факт его тронул.

– Проходи.

Серега зашел в темную прихожую, на него пахнуло запахом старых книг и журналов, как бывает в библиотеке. Он разулся, повесил куртку на крючок, где висело несколько классических пальто на плечиках, и прошел по длинному коридору за Комаровым в комнату, которая, очевидно, была гостиной и кабинетом одновременно. Тут было много книг на открытых и закрытых полках, в углу стоял большой аквариум, на стенах висели старые фотографии и картины с видами волжских пейзажей. Обстановка была скорее советской, чем современной, но все выглядело очень аккуратно и добротно. Настоящая профессорская квартира.

– Садись. Кофе будешь? – спросил Комаров, указывая на диван, накрытый красным покрывалом.

– Нет, мне и на работе кофе хватает, – улыбнулся Серега и сел на предложенное место.

– А где ты работаешь?

– В кофейне. Рядом с «Айсбергом», знаете?

– Да, что-то такое там видел, но никогда не заходил, – немного озадаченно ответил Комаров и встал словно в нерешительности.

– Ну, вы теперь заходите, я там почти каждый день бываю.

– А как же учеба? – укоризненно спросил Александр Михайлович и сел рядом на диван. – Ведь совсем немного осталось учиться. Зачем же так запускать?

– Ну, если бы я не запустил, меня бы тут не было, – улыбаясь, ответил Серега и положил голову на спинку дивана, разглядывая Комарова и отмечая, что тот волнуется.

– Это верно, – отозвался тот, протянул руку к лицу Сереги и убрал прядь, упавшую ему на глаза. За время скитаний по больницам у Сереги отросли волосы, и он все никак не мог собраться их подстричь.

– Ты похож на Антиноя, – тихо сказал Комаров и скользнул рукой по его щеке, а потом положив большой палец ему на нижнюю губу. Серега открыл рот и коснулся его языком, потом подался ближе и поцеловал Комарова. Тот снял очки, навалился на него сверху и стал покрывать его лицо поцелуями, потом впился в его губы. Серега ответил, просунув язык ему в рот, раздвинул ноги и обхватил ими Комарова.