Елена Забродина - Парижанки.ru

А наутро подумала… и снова напялила ту же юбку. Фиг с ним, живем один раз, а ноги у нее прямые и красивые. И на удивление, сейчас все выглядело более, чем пристойно. Ей улыбались, посылали воздушные поцелуи, называли «бел» и двое даже пытались познакомиться. И она, действительно, чувствовала себя красавицей, летала, как на крыльях, была головокружительно счастлива.

Вечером, откинувшись на подушки у себя в номере, Вера приняла решение – она никуда отсюда не уедет. Она останется в Париже. А для этого нужно просто принять приглашение француза познакомиться поближе. Выйти замуж и вуаля! Завтра же она поедет в центр, и познакомится с кем-нибудь. У нее для этого есть еще целых четыре дня.

Лара проснулась оттого, что чьи-то руки вынимали ее из кокона одеяла. И, действительно, казалось так жарко, что она даже успела удивиться – почему сама не догадалась скинуть его. А потом, высвобожденная, она поняла, что это жар не в воздухе – кондиционер тихонько жужжал, а – в ее теле. Хотела обидеться, что заставил себя ждать, а потом пронеслось: а ведь никто не обещал прийти, никто не просил ждать. На кого обижаться? Обрадовавшись, что можно не играть униженную и оскорбленную, она полностью отдалась во власть эроса. Хорошо было не думать о партнере, а получать удовольствие только для себя. С ней это было впервые. Все время перед партнером чувствуешь какую-то обязанность, что ли? А тут – свобода. Сам виноват. Хотя, кажется, ему нравится не меньше. О боже, какое блаженство не давать, а брать.

И она взяла, по полной программе.

За оба свои ночные посещения, Пьер не сказал ни слова, да и к чему тут слова? А потом вдруг поднялся, подхватил одежду и юрк за дверь. Лара только глаза вылупила. Вот дает мужик! А он – нахал!

Утро сразу как-то так не заладилось. Проснулась в дурном настроении. Злилась из-за его ночного побега. А снизу раздавался голос: «Лаха, спускайся завтхакать». В смысле – по-английски, но с французским акцентом. Как ни в чем не бывало – вот, козел.

Она заставила себя еще подождать и спустилась к столу. Радушный хозяин все уже там расставил – хлеб, круассаны, джем, сок, и поспешил к девушке. Он не сразу заметил ее дурного настроения, и так с намеком, сладенько улыбаясь, спросил, как спала? Лара пожалела, что не прихватила сверху подушку, чтоб запустить в него. Она уселась и молча начала намазывать душистый французский хлеб джемом.

Пьер понемногу проникся, и видно, внутри у него заворочались мысли: что не так? Что сделать? Лара хмыкнула: «А, совесть проснулась, осознал, что девушку кинул? То-то же».

Пьер смотрел на Лару, подперев подбородок обеими руками. Задумчиво так. «Сейчас задаст сакраментальный вопрос», – угадала девушка. Так и случалось.

– Лаха, скажи, ты такая кхасивая девушка…

– Почему я не нашла мужа себе в России? Да?

Он кивнул, слегка смутившись – она прочитала его мысли! А Ларе, в конце концов, этот вопрос задавал каждый.

– Знаешь, у нас мужик или женат, или козел.

Пьер округлил глаза. Ага, про козла не догнал. И Лара растолковала, кто такие козлы по-русски. Француз охотно поверил. Вот ведь, гад. Ну да ладно, нашим мужчинам не привыкать. И для закрепления эффекта Лара рассказала печальную историю любви, смерти, предательства.

– Я была влюблена, это такая любовь… Очень сильная. Мы уже готовились к свадьбе, но он… утонул. Он был пловец, готовился к олимпиаде. А тут… в бассейне обвалился потолок. И он не смог всплыть. Как я страдала. И тут, когда я была готова броситься от отчаяния в реку, появился он. Он был красивый, высокий. Он околдовал меня. И я поверила. Мы стали жить вместе, я забыла своего пловца, несбывшегося олимпийца, но однажды пришла домой раньше обычного. Он был не один.

– С другой женщиной? – во взгляде Пьера была такая вера ее вранью, и сочувствие, что Ларе даже стало чуть стыдно. Как наивного ребенка обманывать, чесслово.

– Нет, – сказала она, – там не было женщины. Там был мужчина.

Пьер откровенно сплюнул. Не все парижане гомики и им сочувствующие.

– Тебе не везло. Но это когда-то проходит.

– Расскажи теперь ты, – попросила Лара. А он замялся, поскреб гладко выбритый подбородок, откашлялся. И сказал:

– Пойдем уже. Я позже расскажу.

Ну, позже так позже, Лару это на самом деле мало интересовало.

Сегодня по программе были Елисейские поля. Какая роскошь, а цены… Лара тихонько ахала, глядя на них, но делала вид, что все в порядке. Жених же откроено хватался за голову и все норовил ее увести подальше, свернуть на улочку потише. Лара наглеть не стала – поняла уже, что нарвалась не на богатого. Да и ей, если честно, было бы жаль таких денег на тряпки. Все равно у них дома никто не отличит Кристиана Лакруа от мейдж ин Туркей. И она, немного подразнив вовсе уж притихшего француза, позволила увести ее в сторону.

Побродили по маленьким магазинчикам с сувенирами – везде, во всех лавках одинаковыми, но зато в каждом приветливые хозяева, и все по большей части – мужчины, говорили ей: «бонжур, мадемуазель». О, Лара таяла от этого «мадемуазель», обращенного к ней. И готова была заходить и заходить во все попадавшиеся по дороге забегаловки. Пьер повеселел. Брал ее под ручку и явно гордился спутницей.

Лара была так полна разнообразных эмоций, что простила Пьеру вчерашнее ночное бегство. За ужином он все брал ее за ручки, передавая хлеб, вазочку с вареньем, так недвусмысленно смотрел на нее, что растопил девичье сердце. Она решила, что глупо притворятся, и позвала его к себе в спальню. Просто так сказала – пойдем со мной. А он вдруг замялся, посмотрел на часы, и… отказался. Нужно отдать должное, что отказ дался ему не легко, но сам факт!.. Лара пожала плечами и удалилась. А уж в комнате дала выход своему гневу. Пусть только попробует прийти.

И он попробовал. Лара, помня свое обещание, сначала хотела его прогнать, отталкивала. Но мужчина был слишком настойчив и слишком возбужден. Волна жара перешла к ней. Она вцепилась в его волосы на груди. Стоп! Лара тормознула. Волосы на груди? Такая густая шелковистая прядь – даже в слабом свете луны видно, как она темнеет на его груди. Боже мой! Да ведь девушка сегодня утром своими глазами видела, что Пьер вышел из ванной, на ходу застегивая свежую рубашку, и никакой поросли на его груди не было! Так, совсем чуть-чуть… почти не считается. Что же это? Понятно, что если бы шерсть первоначально была – ее можно было бы сбрить, но чтоб на голую грудь приставить!.. Лару как током ударило. Она вскочила с кровати, кинулась к выключателю и повернула его. Пришелец не ожидал такой реакции, закрыл лицо локтем. Разумеется, это был, не Пьер. Лара закричала, не завизжала, как напуганная девица, а заорала матом, по-русски. Схватила какую-то палку у двери – кажется, чтоб задергивать шторы, и кинулась с ней на негодяя. Тот, пряча лицо, схватил халат и бросился за дверь.