Татьяна Никандрова - Люблю тебя врагам назло

Я внимательно смотрел на эту девочку из богатой семьи, типичную представительницу "домашних деток" и поражался тому, насколько близка она к пониманию моей жизни.

Алиса была права. Вещи, игрушки, еда – в современном мире воспитанники детских домов уже не нуждались в этом так остро, как, скажем, в послевоенное время. Стабилизировавшаяся экономическая ситуация и наличие спонсоров действительно давали государству возможность закрывать практически все наши материальные потребности.

Я знал, что есть семьи, которым не по карману покупать своим детям то, что дает государство нам, сиротам. Но несмотря на это, они дарят своим дочкам и сыновьям нечто большее – любовь, тепло семьи и чувство защищенности.

В середине поездки парень по имени Антон расчехлил свою подругу со струнами и затянул веселую песню Бременских музыкантов. Остальные поддержали его, подпевая на разные лады. Удивительно, но в компании волонтеров мне было как никогда легко и весело.

Когда мы наконец приехали к месту назначения и вылезли из душного пазика, я увидел широкое зеленое поле и холмы. Никакого намека на присутствие поблизости дома престарелых не было.

– А мы точно на нужной остановке вышли? – с сомнением спросил я у Алисы.

– Да, нам надо будет пройти вот по этой дороге, – она указала на небольшую тропинку, прорезающую поле. – "Белово" будет за холмом.

Осень решила порадовать нас Бабьим летом, и на улице было тепло и солнечно, будто в июле. Я полной грудью вдыхал душистый цветочный воздух, любуясь тем, как красиво солнечные лучи играют в блестящих волосах Алисы.

Я вызвался помочь девчонкам нести клетчатые сумки, и они с облегчением вручили их мне. Сумки были нетяжелые, но существенным минусом этой ноши была невозможность закурить. А подымить хотелось нестерпимо. Когда за холмом мы увидели здание дома престарелых, я уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о сигарете.

– Подожди, я перекурю по-быстрому, – сказал я Алисе, ставя сумки на землю.

– Ну ты что, мы же уже почти пришли! – она развела руками.

– Или мне лучше закурить перед твоими ненаглядными стариками? – иронично поинтересовался я, зажигая сигарету и вдыхая долгожданный никотин.

Алиса в нетерпении сложила руки на груди. Остальные ребята уже подходили к воротам. Малыгина была похожа на маленькую симпатичную белочку в ожидании орешка.

– Да всё-всё, уже закончил, – закатил я глаза, наспех докурив сигарету и отбросив ее в траву.

– Ярослав, так нельзя, – укоризненно сказала Алиса.

– Ты о чем? – не понял я, поднимая сумки.

– Здесь так красиво и чисто, а ты выбросил свой окурок прямо в траву.

– Ну и что? Он же вроде бумажный. Это безвредно, разве нет?

– Нет. Люди ошибочно полагают, что сигареты не содержат пластик, тогда как большая часть сигаретных фильтров производится из волокон ацетилцеллюлозы – одной из разновидностей биопластика, – строго заявила она.

Да уж. Малыгина с ума меня сведет. Откуда она вообще все это знает?

– И что, мне теперь его в траве искать? – кисло поинтересовался я.

– Пожалуйста, – мягко, но в то же время властно сказала Алиса.

Я вздохнул, поставил сумки обратно на землю и, как последний лошара, полез в траву искать свой окурок. Рядом с этой девчонкой я превращался в безвольное существо. Будь на ее месте другая, ни за что бы не согласился на этот бред, а ей не смог отказать.

Малыгина подскочила ко мне и тоже начала ползать по траве в поисках этого злосчастного окурка. К счастью, он быстро обнаружился. Сжимая его между большим и указательным пальцем, Алиса достала из рюкзака салфетку, аккуратно завернула в нее находку и убрала обратно в рюкзак.

– Вот так, – довольно произнесла она. – А потом выкинем его в урну, где ему и место.

Я приподнял брови, но спорить не стал.

Дом престарелых представлял собой светло-бежевое здание, обшитое сайдингом. Вокруг него была небольшая территория с асфальтированными дорожками и скамейками. Внутри все напоминало мне больницу, да и запах стоял такой же.

Идя по длинным коридорам "Белово" я думал о том, почему люди вынуждены проводить старость вот в таких заведениях? Почему не в семьях, не с детьми?

– Здесь живут замечательные люди. Некоторые из низ потеряли детей, у некоторых их никогда не было. О них некому позаботиться, кроме государства, – словно прочитав мои мысли, негромко рассказывала Алиса. – Вот мой любимчик Семен Евгеньевич, например, всю семью потерял при пожаре: жену, сыновей и даже внуков. Совсем один остался. Просто невыносимо печальная история.

Алиса выглядела очень расстроенной. Казалось, рассказ о трагической судьбе, постигшей семью этого Семена Евгеньевича, доставлял ей чуть ли не физическую боль.

– Есть, конечно, и такие, у кого близкие живы, но они не могут обеспечить пожилому человеку нормальные условия, – продолжала она. – Ведь за большинством из них нужен особый уход. Они люди старые, больные. Иногда не могут самостоятельно передвигаться, ходить в туалет, есть.

– Эти близкие их навещают? – спросил я.

– Редко, – грустно отозвалась Алиса. – В основном все эти старички очень одиноки. Поэтому мы сегодня и здесь. Чтобы хоть немного скрасить их день.

Раньше мне казалось, что самая обделенная с точки справедливости категория – это брошенные дети. Но, как оказалось, брошенные родители – не менее печальное зрелище. Старые, немощные и никому не нужные на закате своей жизни люди.

Мы вошли в так называемый общий зал, где старики сидели на стульях и, очевидно, ждали нашего прихода. Первые минуты я не знал, как мне себя вести и что делать. Места было немного, и я чувствовала себя, как слон в посудной лавке: не знал куда пристроиться и деть свои руки.

Алиса же, наоборот, чувствовала себя в своей тарелке. Она лучезарно улыбалась и даже целовала некоторых стариков в морщинистые щеки.

– Мы подготовили для вас небольшой концерт, – сказала рыжеволосая Лиза. – Будем петь песни вашей молодости. Если знаете слова, подпевайте.

Антон опустился на стул напротив стариков с гитарой в руках. Светловолосая девушка из числа волонтеров по имени Алина присела рядом с ним. Музыкант заиграл совершенно незнакомую мне мелодию, и Алина запела. Я впервые слышал эти песни, а вот стрикам, судя по всему, они были знакомы и даже нравились. Некоторые из них подпевали волонтерам скрипучими голосами.

– Это что, хиты семидесятых? – шепнул я Алисе на ухо.

– Ага. Эдита Пьеха, Муслим Магомаев – звезды их времени, – также шепотом пояснила она.

До меня донесся терпкий аромат ее духов с легкой горчинкой в конце. Алиса пахла волшебно. От ее запаха и горячего дыхания на моем ухе я почувствовал неуместное возбуждение и поспешно перевел взгляд на сморщенных стариков. Отпустило мгновенно.