Эльвира Сапфирова - Будет воля твоя. Том 1

Ей было жаль Татьяну, глотающую горячий борщ. Вера понимала, что сочувствие еще больше злит женщину, видела, как та обжигалась, и от бешенства не чувствовала боли. Наконец, улыбнувшись через силу, весело произнесла, передавая Олегу ложку:

–Ну, ничего особенного. Борщ, как борщ.

Полные губы мужа растянулись в ехидной улыбке:

– Да что ты говоришь! – и, кивнув в сторону Веры, жестко протянул, – в ученики пойдешь или сама тренироваться будешь?

–Ребята, ну что вы,– бросилась спасать положение хозяйка. -Расскажите лучше, где же вы теперь живете? Как здесь оказались?

– Ну, не одной тебе в теплых краях жить. И нам тоже должно было повезти, – выпрямившись на стуле, резко ответила Татьяна, оглядывая кухню недоброжелательным взглядом. Хмыкнула, воскликнув:

– Олежек, да у нее тут одно старье!

Живо встала и сняла с холодильника вазу из цветного чешского стекла с узором, повертела в руках и радостно сообщила:

–Она же склеенная! Понимаешь? Мало того, что старая, еще и разбитая! – и обращаясь уже к неподвижно стоявшей хозяйке, произнесла назидательно и с пренебрежением, обличая ее в невежестве, – битая посуда приносит бедность и болезни. Так-то, милочка!

Вера залилась румянцем, взяла из рук вазу и прижала к груди.

– Знаешь, это на Западе, всеми любимом, так считают. А японцы, например, берегут старые вещи, реставрируют их, передают детям, внукам, – Вера осторожно поставила вазу на место. – Это любимая вещь моей мамы. За нее в свое время отдано было половину зарплаты, и мы с сестрой долго хлебали пустые щи и любовались этой красотой.

Кума с интересом подошла к холодильнику и, глядя вверх, в раздумье протянула:

– Да, может, японцы и правы.

– Господи, да о чем вы говорите?! Это же стекло, простое стекло! – резко одернула куму Татьяна. – Сейчас этого добра завались. Иди, покупай, даже учительской зарплаты хватит на три таких.

– Мне они не нужны, – спокойно ответила Вера, давая понять, что дискутировать на эту тему она не будет, и перевела взгляд на Олега, ожидая ответа.

Он сидел, широко раздвинув ноги в дорогих туфлях, его руки с расставленными локтями, были заведены за голову, полные губы твердо сжаты. Такая мелочь, как битая посуда, была для него бесконечно безразлична. Он размышлял: борщ она варит, как его мама. Вкусно. А запах! Как же это он не удержал её, не сберег свою мечту. Ведь это её он искал среди многочисленных поклонниц, перебирал, выбирал, бросал… А она рядом была, своевольная, упрямая. Такая, какая нужна в жизни, рядом.

Взгляд Веры, обращенный на него, отвлёк от раздумий. Он опустил руки, вздохнул:

–Как оказались? Да, перевели меня в этот край.

–Не просто перевели, – вступила в разговор Томчик, -а назначили начальником полиции.

Олег скромно прикрыл веками глаза, но наблюдал сквозь длинные ресницы за реакцией хозяйки, которая радостно выпалила, всплеснув руками:

– Вот это да! Вот здорово! Поздравляю! Ты молодец, Олег, Казак!

Она трясла его руку, похлопывала по плечу, повторяя восхищенно:

– Настоящий казак! Я так рада за тебя.

Искреннее восхищение сбило с толку. Он стушевался. Заставив друзей и жену заехать к Вере, он хотел похвастаться, жаждал увидеть, как она будет жалеть, мучиться от сознания того, что ее материальное положение ни в какое сравнение не идет с его богатством. Надеялся увидеть досаду, или, наконец, сожаление, а тут – искренняя радость, гордость и никакого раскаяния! А ведь это ей он доказывал все годы, что способен быть равным. Не получилось. Пока. Опять вырвался тяжелый вздох.

Придется заставить её признать свою вину, заставить помучиться и пожалеть о неправильно сделанном когда-то выборе. Будет рыдать и страдать, как он в армии плакал, уткнувшись в песок, когда прочитал письмо от незнакомки об измене. Если бы он только мог, прилетел бы, прибежал, приполз бы на эту свадьбу и обязательно расстроил бы её. Произошла ошибка, и он должен это доказать. Пальцы сжались в кулак, глаза потемнели.

Самое трудное было сделано: теперь он живет рядом.

Олег решительно встал, потянулся, разминая длинные сильные ноги, и весело произнес:

– Всё, други-товарищи, поехали дальше.

Гости шумно поднялись и так же быстро скрылись, как и появились, оставив Веру растерянно стоять посреди зала. Потом она долго ходила взад и вперед по квартире, глаза блестели, на губах играла улыбка, и картины далекой юности будоражили душу.

ГЛАВА 3 Первые встречи

После школы они не виделись четыре года. Встретились летом. Олег весной защитил диплом в техникуме, стал работать на заводе слесарем. Жил в ожидании повестки в военкомат. Вера перешла на третий курс института, считала себя девушкой, мудрой, образованной но, к сожалению, одинокой. Ей было уже двадцать лет, и никакой личной жизни, она даже ещё не целовалась! Это удручало.

Сдав на отлично сессию, и страдая весенними вечерами, Вера прилетела домой на каникулы в Вирск. Отсыпалась, читала, гоняла, как в детстве, по просёлочным дорогам на велосипеде, и случайно увидела Олега, проходившего мимо. Разговорились. Он был очень красив. А как божественно играл на гитаре! В его больших руках она млела и стонала, длинные пальцы любовно перебирали струны, и лукавая, соблазнительная улыбка не сходила с его красиво очерченных губ.

С ним было уютно и весело. Вечно что-нибудь придумывал! То в горы тянет снег потрогать летом, то на стареньком отцовском мотороллере везет ее в степь смотреть васильковое море, то у горного, бурлящего потока шепчет слова любви, и не понятно: он говорит, или вода шумит. Ну, совсем как герой Чехова! Эта необузданная фантазия завораживала, очаровывала. Было все так непривычно, ново, хорошо. Любовь? Может быть. Только вот какая-то она спокойная, уравновешенная, расчётливая. В его движениях, взглядах так и читалось: «Хочешь быть моей – будь лучшей! Старайся!».

Иногда казалось, что у Олега даже мысли не возникало, что его можно не полюбить. Он все знал наперед, Знал, что можно, что нельзя, что будет завтра или через месяц. Вера удивлялась этому умению и пока не противилась расчетливости и рациональности. Рядом с ним возникало чувство, что тебя несут на руках, прижав крепко-накрепко к груди. Ни вздохнуть, ни охнуть, главное, замереть и не трепыхаться. А сколько можно просидеть, затаившись, спрятавшись на груди любимого?!

ГЛАВА 4 любить или наказать?

В пышущую жаром машину садились молча. Каждый обдумывал то, что увидел и услышал.

Если раньше Татьяна только чувствовала горячее дыхание беды, то теперь увидела источник пламени. Она шла позади, одна. Все-таки это случилось. Они опять встретились. Их пути опять пересеклись. Татьяна, не мигая, смотрела вперед и сокрушалась, как же всё не вовремя! Они с Олегом, наконец-то, переехали в теплые края, построили дом, муж получил отличную должность начальника полиции, и ее пристроил в районо методистом. Тепло, светло и от учеников далеко. Чего лучше!? Вроде бы все бывшие связи забылись, их семейная жизнь устоялась. Ан, нет! Тесен мир. А для них двоих он невозможно узок! Не разойтись. Внутри все кипело, даже мысли. Мало того, что притащился в эту халупу, еще и высмеивает ее. Ничего, отольются кошке мышкины слезы. Отыграется на хозяйке. Тихоня! В комнатах одни диваны да книжные шкафы. Голь перекатная. Подумаешь, борщ! Хорош муженёк! Дочь выросла, а он детскую любовь вспомнил, притащился посмотреть, как живет!