Марья Цепиш - Мой Черный Князь. Часть 2

− Уу-у, − шумно выдыхаю я и конвульсивно сглатываю. У меня во рту вдруг стало много слюны. Одновременно с этим чувствую, что жидкость активно выделяется и в другом месте. Князев видит это.

− Чувствуешь, как постепенно каждый кусочек твоего тела начинает служить моим командам? Моим, а не твоим. Твоему телу приятнее иметь дело со мной, а не с твоей замороченной головой…

У меня внутри все мышцы натягиваются и напрягаются, внизу живота будто созрел одуванчик, большой шар с миллионами пушистых зонтиков. Если в ближайшее время не отпустить их на свободу, они пустят яд, и я просто умру. Но Князев продолжает ласкать только мои ноги, он специально мучает меня и не идет дальше. Я в возмущении и приступах вожделения извиваюсь на постели, комкаю пальцами простыню, прижимаю голову то к одному, то к другому плечу. Он все видит и все понимает. Но продолжает делать то, что делал.

− Андрей, пожалуйста, умоляю тебя, я сейчас окаменею, расслабь меня, оживи меня, − я шепчу умоляющим тоном, еле выговаривая слова. Едва сдерживаюсь, чтобы не взвыть. Меня будто засунули в маленькую и колючую металлическую сетку. А так хочется на свободу!

Князев убирает руки с моих ног. Снова переворачивает меня, связывает руки, продев веревку через решетку в изголовье кровати. Я лежу на спине, закрываю глаза и пошире раздвигаю ноги, у меня нет сил на другие движения. Мои внутренние механизмы запустятся, только если я получу оргазм. А сейчас тело замерло и полностью зацементировалось. Вся дрожу, внизу живота больно от напряжения. Если бы у меня сейчас были желания от Золотой Рыбки, я бы все их отдала ради того, чтобы Князев скорее засунул в меня свой красивый орган. Но он ложится не на меня, а около. Подпирает рукой голову и самодовольно смотрит на меня.

− Князев, ты же сам очень любишь то же самое, то, что мне сейчас так нужно. Ты разве не будешь доводить дело до конца?

У меня из глаз выкатываются слезы. Голос звучит, как у попрошайки. Отвратительно и обидно понимать, что я будто наркоман, подыхающий от ломки, вымаливаю дозу.

Князев смотрит на меня, у него бесчеловечные глаза рабовладельца. На губах довольная и злая улыбка.

− То есть, оказывается, без меня тебе не обойтись? И сейчас тебе совершенно не хочется убегать от меня или рассуждать о любви?

Ах, он хочет, чтобы я сказала это вслух? Сам все знает лучше меня самой. И хочет еще большего торжества своего величия. Хорошо, Черный Князь, я сейчас в таком ужасном положении, что даже почку готова тебе отдать. Мне просто очень нужно завершить эту пытку. Я сейчас погибну. Нелепой смертью. И мой призрак будет являться этому отморозку и совокупляться с ним тогда, когда захочется моему мстительному духу, а не Князеву.

Стараясь выровнять голос, я говорю:

− Андрей, пожалуйста, помоги же мне…

− Чем? − Князев смотрит на меня тяжелым немигающим взглядом. У него такие красивые губы, может, он хотя бы меня поцелует?

− Ты же понимаешь, что мне очень плохо. Помоги мне. Снова наказываешь? За что?

− На этот раз не наказываю. Учу.

− Чему? Послушанию? Я же и так слушаюсь тебя… Умоляю тебя, дотронься до меня, нажми, куда ты обычно нажимаешь, трахни меня до крови, до истошного крика. Делай, что хочешь. Я сейчас умру у тебя на глазах!

Мне стыдно за эти слова и тон, которым они сказаны. Полное падение. Тотальная зависимость от Князева и признание в ней. Он очень старался, чтобы так было. Теперь так и есть. Но Князев лишь усмехается, и продолжает лежать на своем месте. Я чувствую, какой жар от него исходит. Между нашими телами всего несколько сантиметров. Но он не дотрагивается до меня. Мои руки затекли, все тело ломит, будто в лихорадке, в горле спазмы, как от плача.

− Андрей, ты же сам хочешь ровно того же! Терзать меня снаружи и внутри. Почему ты этого не делаешь?

Князев выжидает паузу. Чуть подвигается к моему уху, дует, чтобы разлетелись волосы, и шепчет:

− Я научил твое тело повиноваться моим прикосновениям. Теперь мне нужно больше. Чтобы оно повиновались даже моим мыслям.

Я вопросительно смотрю на него и кончиком языка слизываю слезу, которая доползла до верхней губы.

− Хочешь расслабиться и ожить?

− Да!

− Сама, − твердо повелевает он. − Думая обо мне и представляя меня, но сама…

Мне хочется его укусить, но мои руки по-прежнему привязаны к изголовью кровати и я до него не дотянусь. Я злюсь в своем беспомощном состоянии затухающей щепки, которую вынули из костра, не дав весело пылать.

− Андрей, − сдавленно выкрикиваю я. − У меня же руки связаны, я ничего не могу! Это чудовищная жестокость! Зачем ты так? Я же все твои условия выполняю!

Князев хохочет. Я судорожно дышу открытым ртом. Мне обидно, что этот человек умеет находить способы каждый раз сделать меня еще более растерзанной. Он будто готовит из меня какие-то блюда для своих дьявольских извращенных пиршеств. Я всегда лишь яство, которым он лакомится. Не гость застолья, а пища.

− Без прикосновений, заинька, выходим на следующий уровень, − он шепчет в мое ухо, до меня дотрагивается лишь его дыхание. − Если ты перестанешь истерить и требовать все и сразу, я научу тебя.

Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Понимаю совершенно точно, что у меня нет другого выхода.

− Я прошу тебя, научи, − произношу это с искренним смирением, потому что мне, во что бы то ни стало, нужно спастись. Противная, неприятная боль, от которой очень хочется избавиться, звенит в разных частях тела, как эхо распространяется от низа живота.

− Тогда для начала замолчи. И слушай свое тело.

Я, было, открыла рот, чтоб уточнить, что он имеет в виду, но сама себя остановила. Посмотрим, что случится, если я полностью отдамся его воле. Заметив, что я перестала дергаться и вопить, и теперь спокойно смотрю на него, Князев довольно улыбнулся.

− Закрой глаза.

Я моментально слушаюсь.

− Дыши. Вдыхай носом, перемещая воздух вниз живота. Задержи его там. Почувствуй мышцы, которые при этом откликаются. Медленно выдыхай ртом. Выталкивай из себя воздух, одновременно сжимая мышцы, которые теперь в себе ощущаешь.

Звучит бредово. Как и вся наша с ним история. Во мне кипит возмущение. Я вкусила с ним все, что раньше считала недозволенным. Переступила через себя. А он постоянно придумывает что-то новое, чтобы я каждый раз могла прочувствовать свое несовершенство в сравнении с ним. На свете полно женщин, столь же искушенных в телесных утехах, как он. Зачем ему я, полуфабрикат, над которым он колдует и потешается?!

Но я делаю, что он велит мне. Закрываю глаза. Стараюсь дышать так, чтобы воздух перетекал по моему телу сверху вниз. Вдох. Наполнение и остановка. Плавный выдох, будто воздух промыл мое внутреннее пространство и вынес наружу все лишнее. Снова вдох. Замираю, чтобы ощутить, что со мной может сделать каждый глоток воздуха.