Ирина Леонтьева - Ветер с Севера

Она, безусловно, не могла видеть, что происходит на борту «Счастливого», лишь слышала топот ног, возбужденные голоса и грохот чего-то тяжелого, зато более-менее видела хорошо подсвеченного огнями светильников «Князя Эргарда». Матросы крепили пушки и такелаж, возились с вантами, то и дело спускались зачем-то в трюм.

Снаружи послышался характерный скрежет, и Ретта поняла, что «Счастливый» тоже вслед за собратом стал на якоря.

Дверь вновь открылась, и вошла няня с солидным мотком веревки в руках.

– Ну-ка, помоги мне, – скомандовала она и принялась подтаскивать сундук Ретты к ножке стола.

Вдвоем они возможно надежней укрепили его, тщательно проверили содержимое, обернув в тряпицы хрупкие склянки.

Море у входа в залив густо пенилось, и «Князь Эргард» временами совсем скрывался из вида. Корабль раскачивало все сильнее, и Ретта предпочла улечься на койку. Бериса помогла ей устроиться поудобнее и привязала к светильнику пару крепких петель, чтобы воспитаннице было за что держаться, сама же предпочла устроиться на полу.

В открытом море ветер срывал верхушки волн, с остервенением кидая их на прибрежные скалы. Ветер выл подобно голодной волчице, и Ретта, закрыв глаза, принялась фантазировать, что она не в море сейчас, а в Вотростене. За окошком зима, беснуются ураганы, а она сидит у камина в кресле и греет руки. Конечно, обстановку зала она могла лишь вообразить в меру собственных возможностей, но здесь и сейчас картина выглядела вполне достоверной.

На палубе раздались громкие голоса, и Бериса, поднявшись на ноги, выглянула в окно. Долго вглядывалась она в темноту, щуря глаза, и наконец сказала:

– Похоже, какой-то торговый корабль попал в беду. Не выживет.

– Почему ты так думаешь? – встрепенулась Ретта.

– Его относит в открытое море. Вон как мотает – словно скорлупку.

Что-то натужно заскрипело, послышался зычный крик капитана, и вскоре звуки голосов вновь утихли. Ветер на верхушках скал трепал деревья, словно ленты на женском платье, и настойчиво пытался пригнуть кроны к земле. Иногда это ему вполне удавалось.

Трудно было следить в такой обстановке за ходом времени. Полчаса ли прошло или четверть суток – Ретта равно допускала обе возможности.

– Все, утонул, – сказала Бериса, имея в виду, должно быть, тот самый корабль торговцев.

Сама герцогиня никак не могла понять, как няня что-то там различает – тьма за окном казалась ей сплошным чернильным пятном. Но, по-видимому, для северянки это было не совсем так.

Бериса вздохнула и вернулась на место, и Ретта спросила:

– Тебе случалось прежде попадать в шторм?

– Безусловно, девочка, – подтвердила та. – Как же иначе? С нашей-то погодой. Только, сама понимаешь, давно это было.

Вскоре ветер как будто утих, и Бериса, прислушавшись, сказала:

– Сменил направление. Ты сама как, хорошо себя чувствуешь?

Алеретт обратилась с легким удивлением к собственному телу и ответила в конце концов:

– Да, вполне.

– Ну и славно, – довольно пробормотала старуха. – Морская душа. Если привыкнешь – станешь в Вотростене своей.

Ее воспитанница усмехнулась, поначалу намереваясь сказать что-нибудь ехидное, но потом передумала и просто сменила положение, ухватившись для удобства за одну из петель.

В щель под дверью потихоньку начала просачиваться вода.

– Страшно подумать, что с нами было бы, окажись корабль в открытом море, – заметила Ретта.

Бериса отмахнулась:

– Выжили бы. Шторм страшен только в том случае, если команда неопытная да гнилой корабль. Ни первое, ни второе к нам не относится.

Оптимизм няни вселял уверенность. Впрочем, волны заливали окно все реже, качка постепенно стихала, и в конце концов даже молодой герцогине стало ясно, что буря проходит.

В желудке голодно булькнуло.

– Как думаешь, когда нас накормят? – спросила она.

Бериса задумалась:

– На горячий ужин прямо сейчас мы вряд ли можем рассчитывать – конечно, у повара не было возможности ничего приготовить. Но яблок он нам наверняка выделит, так что дождемся, девочка, не переживай. Сейчас немного развиднеется, и я схожу. Еще несколько дней, и мы в Вотростене.

Ретта встала, откинув в сторону одеяло, и подошла к окну. Горизонт светлел, и даже она уже могла различить очертания корабля, деревьев и прибрежных скал.

«Князь Эргард» покачивался на волне как будто целый и невредимый. Матросы сновали по палубе, цепляясь за надстройки и снасти, приводя корабль в порядок, и она предположила, что на «Счастливом» происходит, должно быть, то же самое.

– Как думаешь, когда мы выйдем в море, нам разрешат половить рыбу?

Бериса ухмыльнулась:

– Поговори с капитаном. Команда, должно быть, обрадуется ухе, сваренной из пикши или сазана, что лично выловила княгиня. Насчет удочек я, конечно, не могу сказать, а сети уж точно на борту есть.

Нянька встала, оправила одежду и выскользнула за дверь. Ретта же, открыв свой сундук, принялась проверять его содержимое. У двух бутылочек с лекарствами откололось горлышко, но в целом потерь удалось избежать.

Мысли Алеретт унеслись вперед, к цели их путешествия. Она прижала руки к груди и задержала дыхание. Сердце колотилось, норовя пробить ребра и выскочить из рук. Ну вот и остались позади все препятствия. Дальше, должно быть, они доплывут без приключений. Как встретит ее новый дом? Как примет эр-князь Аудмунд? Что скажет будущий супруг?

Неопознанная мысль метнулась испуганной птицей в голове столь проворно, что Ретта не успела ее поймать за хвост. Она побледнела, вздохнула глубоко и, подойдя к окошку, ухватилась за стену.

Что ждет ее там, впереди? Кто подскажет?

И все же Ретта не заметила вовремя, когда окончательно сменился пейзаж. Просто вдруг однажды, выйдя утром на палубу, она осознала, что море вокруг больше не бирюзовое, а свинцово-серое, тучи нависают над головами, подобные ирреальным, призрачным городам. Словно те загадочные древние страны, о которых когда-то давно рассказывала в детстве няня и которые ушли, оставив в сердцах тоску и светлую печаль об иных, более счастливых, легендарных и героических временах.

Однако здесь, почти на самом краю света, древние легенды вдруг оживали, воочию вставая перед глазами, и сердце замирало, охваченное трепетом и восхищением. И все невозможное казалось возможным.

Белая пена набегала на каменистый берег, облизывала пеструю гальку и поросшие мхом валуны. Ровная береговая линия сменялась то и дело гигантскими заливами, и няня объясняла увлеченно, стоя рядом с воспитанницей:

– Это фьорды. Видишь, как глубоко тянется? Он длинный и извилистый, словно девичья лента. Здесь, на юге Вотростена, их много. А чуть дальше побережье становится уже более ровным.