Саша Зеркальный - Ты здесь для меня

Позволив мне отстраниться, он отступил, и я поднял на него удивленный взгляд, хватая ртом воздух и утирая слюни с подбородка. Роман смотрел на мой рот как завороженный, склонился ниже и надавил между челюстей, чтобы я приоткрыл его. Совершенно не соображая, что делаю, я даже привстал, приблизившись к нему.

– Покажи язык, – скомандовал он, и сразу получил желаемое.

Взяв член в руку, он поводил головкой по самому кончику, несколько раз вошел в меня неглубоко, наблюдая за движением, затем снова обхватил мою голову и принялся уверенно трахать, словно делал это бесчисленное количество раз. Я не был готов к этому и уперся в его бедра руками, снова отталкивая, чтобы иметь возможность дышать и не подавиться.

– Нет, дружочек, – покачал головой Роман, когда мне снова удалось его от себя оттолкнуть, – придется тебе потерпеть, иначе я долго не кончу.

– Мне дышать нечем, – возмутился я, но уселся на колени удобнее, чтобы сжать свое собственное возбуждение.

– Расслабь нёбо, и я глубже войду, – взял он меня за волосы на затылке, подступая ближе.

– Меня вырвет!

– Ну же, малыш, покажи папочке на что ты способен, – оскалился мужчина, нависая надо мной и не позволяя удрать. – Ты же хочешь, чтобы твой братишка оказался на свободе?

Эти слова прозвучали не как угроза, в них было нечто эротичное, будоражащее кровь. Странно, но мне больше не было страшно, неуверенность исчезла и почему-то снова хотелось взять в рот. Я сам потянулся к нему и позволил трахать себя в таком темпе, в каком нужно Роману, при этом все равно упирался руками в бедра, стараясь сдержать его сумасшедшую скорость в порыве страсти.

В это мгновение передо мной был совершенно другой Коновалов, не тот майор, смотрящий жестко со своего кресла в кабинете, и не тот чужой странный мужик на СТО, предлагавший мне отсосать. Этот был живой, порывистый и страстный. Он меня хотел. Я видел, понял. Поэтому в его глазах появился странный огонек, словно наконец-то ему удалось добраться до той вишенки на торте и насладиться ее вкусом, словно долго ждал и только об этом мечтал, словно самым заветным желанием в его жизни был именно я.

Перед самым окончанием Коновалов начал тихо порыкивать, движения стали порывистыми, мышцы заметно напряглись, и вот упругая струя толчками полилась мне в рот. Мужчина отстранился и задвигал рукой, при этом продолжая держать меня за волосы и наблюдать, как сперма ложится на язык. Усевшись на задницу посреди комнаты, я затуманенным взором смотрел на Романа и ждал, когда он кончит, а затем сомкнул губы. Он часто дышал, наконец отпустил меня и сделал шаг назад.

– В ванной выплюнь, – кивнул он в сторону двери, и я рванул с места.

Словно в тумане и, кажется, пошатываясь, побежал в указанную сторону, натыкаясь по пути на дверные косяки и углы. На счастье, сразу нашел выключатель и склонился над умывальником. Включив воду, наполнил рот и прополоскал, хотя не могу сказать, что вкус его спермы оказался настолько неприятным. Скорее наоборот. И именно от осознания этого мне стало совсем плохо.

Яйца сводило от возбуждения до боли и тянуло низ живота. Хотелось немедленно спустить и расслабиться. От минета огромному мужику я потек, как какая-то дворовая сука, а наглый породистый кобель в это время довольно потягивался и одевался в гостиной. Мне было противно от самого себя, потому что я чувствовал неправильность в привычных рамках, потому что сама мысль о произошедшем казалась безумной, потому что всю жизнь считал себя нормальным, но оказалось, это далеко не так.

Уперевшись руками о край умывальника, я смотрел на струю холодной воды и боялся поднять голову, увидеть свое отражение в зеркале. Губы заметно припухли и покалывали после минета, во рту царил привкус плоти Коновалова… Романа, нарушившего мое душевное равновесие своим появлением и сумевшего пошатнуть мой устоявшийся мир. В голове стоял странный гул, а в душе царил полный раздрай. Детское желание закрыться в ванной и спрятаться от всего мира, обнять себя и разреветься боролось с более взрослым: гордо поднять голову и потребовать выполнения оговоренных условий. Но откуда теперь взяться гордости, когда я сам не позволил ей проклюнуться.

Не хватало воздуха. Мне нужно было поскорее уйти, чтобы суметь вздохнуть свободнее, ибо присутствие Коновалова даже за стеной слишком сужало пространство вокруг. Закрыв вентиль и утерев рот тыльной стороной ладони, вышел из ванной и сразу увидел его. Майор стоял в конце коридора, и на фоне затемненной гостиной казалось, что у него выросли черные крылья. Хорошо, что и в коридоре царил полумрак и моего удрученного лица он не смог бы рассмотреть.

Все так же в одних брюках и с голым торсом он неспешно подошел ко мне и протянул футболку. Молча. Я тоже молчал и смотрел в сторону, потому что боялся увидеть издевку, насмешку, превосходство. Взяв футболку онемевшими пальцами, быстро продел голову, стараясь не терять мужчину из поля зрения, но тому хватило той доли секунды, чтобы оказаться ко мне вплотную. Обнаженная мужская грудь была перед моим носом, и я снова ощутил этот запах, кружащий голову, способный в одно мгновение отключить мозг.

Замерев и боясь пошевелиться, краем глаза увидел, как майор опирается о стену у моего уха. Его обжигающее дыхание шевелило волосы у виска и заставляло меня дрожать. Рядом с ним я чувствовал себя беспомощным и настолько мелким, что хотелось спрятаться у него подмышкой и никогда оттуда не выползать. Этот мужчина должно быть способен защитить и утешить, а в другое время – безжалостно убрать со своего пути.

Я чувствовал его взгляд, как он изучает профиль, скользит по скулам, шее и ключицам, ощущал, как вдыхает запах волос и сглатывает набежавшую слюну. Его рука поднялась к моему лицу и пальцы коснулись щеки, провели по губам и, тронув подбородок, потянули его вверх. «О, только не это! Пожалуйста, не целуй меня! Не ласкай! Не обнимай!» – хотелось закричать ему, потому что боялся своей реакции. И без того не мог дышать рядом с ним, слишком близко он был ко мне, слишком интимно, чересчур обжигающе. Если я поддамся эмоциям и его рукам, то совсем потеряю привычного себя.

– Отпусти, – хотел я крикнуть громко и оттолкнуть Романа, но вместо этого прошептал едва слышно со слезами в голосе.

С трудом переведя дыхание, выскользнул из его жаркого плена, и он не стал меня задерживать. Пошатываясь, будто пьяный, не соображая, что делаю, потопал к прихожей и принялся обуваться. Насколько Коновалов был человеком слова и сдержит ли его теперь? В груди болезненно ныло и тянуло, словно душа была готова разорваться на куски от придирчивых эмоций, так неожиданно настигших меня этим вечером. Только основной вопрос остался нерешенным, и кое-как завязав шнурки на кроссовках, встал к нему в пол-оборота и тихо спросил: