Кейл Дитрих - Если о нас узнают

– К черту Эрин, к черту Chorus , – добавляю я.

Зак стонет.

– Мне все равно. Мне просто… все равно.

– Хорошо. Потому что эти ребята ничего не знают, и они глупые.

Шорох кровати говорит мне, что он перевернулся на бок, ближе ко мне.

– Они не ошиблись. Вы все выглядите лучше, чем я.

Я переворачиваюсь так быстро, что у меня кружится голова. Видимо, слишком быстро для пьяного парня.

– Это, – говорю я, – самая тупая вещь, которую ты когда-либо говорил. Ты очень горячий парень.

– Не-е-ет .

– Да-а-а , так и есть. Ты, – я протягиваю руку, чтобы ткнуть его, на ощупь двигаясь в темноте, пока мои пальцы не касаются его груди, – должен быть на вершине этого списка.

– Нет.

– Номер один!

Он отталкивает мою руку, и наши пальцы на секунду переплетаются.

– Хватит врать.

– Я не вру.

Он ерзает на месте, пытаясь устроиться поудобнее, и это движение еще приближает его ко мне.

– Я видел парней, которых ты считаешь сексуальными, – говорит он. – Они совсем не похожи на меня.

Дыхание перехватывает. Почему, собственно, его волнует, какие парни кажутся мне сексуальными, а какие нет?

– Что?

– Они все крупные и мускулистые, или типа того. Поэтому я знаю, что ты врешь, чтобы меня успокоить.

Ох. Это имеет больше смысла. В самый неподходящий момент мне показалось, что он имел в виду… нечто иное.

– Зак, – говорю я, как можно более внятно. – Ты красивый. По-настоящему красивый.

Мы долго лежим в тишине, так долго, что становится неуютно, и мою кожу начинает покалывать от беспокойства. Я не могу разглядеть выражение его лица, но вдруг начинаю волноваться, что зашел слишком далеко.

– Поспи немного, – говорю я, когда он не отвечает. – Нам вставать через пять часов. Голова кружится, и я уже боюсь будильника. Завтрашний день будет отстойным.

Но это того стоит, мне кажется. Ради ночи, когда можно хоть раз дать себе волю.

– Хорошо, – произносит он, его голос звучит странно.

Я практически уверен, что из-за меня он чувствует себя неловко, но мой мозг слишком затуманен, чтобы придумать, как вернуть все в нормальное русло. Только я начинаю засыпать, как появляется ощущение, что за мной наблюдают.

– Зак? – шепчу я.

– Да?

Его дыхание касается моей кожи. В прошлый раз такого не было. Значит, он придвинулся еще ближе. Я уверен в этом.

Внезапно становится трудно дышать, кое-что щелкнуло. Что-то происходит прямо сейчас, а я не мог этого разглядеть, потому что не пытался. Идиот. Но что-то определенно происходит.

Он так близко ко мне, что если бы я сдвинулся хоть на дюйм, то коснулся бы его ноги, живота, груди, губ.

Я замираю, потому что не могу понять, правильно ли это. Просто не могу. И если пошевелюсь, то все разрушу.

Почему он не отступает? Мы слишком близко.

Он тяжело втянул воздух, его дыхание дрогнуло. Он дрожит. Такое ощущение, что все мое тело сжалось.

Зак дрожит.

Поэтому я сдвигаюсь с места. Как будто это вышло совершенно случайно. Но конечно же это не так, просто глупое притворство, потому что «случайность» приводит к тому, что наши колени сближаются, носы почти соприкасаются, но я оставляю все как есть.

Зак тоже.

Смена моего положения была вопросом, а его нежелание отстраниться – ответом. Я все еще пытаюсь убедить себя в том, что вижу то, чего нет, когда парень снова выдыхает и прижимается губами к моим губам, руками – к моей груди.

Это едва ощутимый поцелуй, сомкнутые губы и нежность. Как воздух.

Я не целую его в ответ. Позволяю Заку поцеловать меня и отстраниться. Позволяю ему лежать в тишине и жалею об этом. Я не втягиваю его в более глубокий поцелуй, который он точно не хочет и не может хотеть.

– Мне жаль, – вздыхает он.

Вот оно. Осознание. Часть меня погибает, но другая благодарна, что я не позволил ему подумать, будто я хочу этого.

– Я думал…

– Все в порядке. Ты пьян.

– Прости. Я все неправильно понял. Мне жаль.

Теперь уже я в замешательстве, пытаюсь понять его.

– Постой, ты… хотел этого?

Зак так долго не отвечает, что я сомневаюсь, хотел ли он вообще. Затем его голос становится до боли мягким, и он вздыхает:

– Да.

Мой мозг, который давным-давно отключился, пытается собрать информацию воедино, потому что все возникло совершенно из ниоткуда и не было ни намека, не было ни единого знака. Но он просто обязан был быть. Так трудно осознать происходящее, а парень все еще так близко ко мне, и я до сих пор чувствую его вкус, когда провожу языком по губам. Зак произнес слова с надеждой. С надеждой , ради всего святого.

Поэтому я кладу ладонь сзади ему на шею и притягиваю к себе. Грудь Зака прижимается к моей, и мне кажется, что я чувствую, как колотится его сердце. А может, это мое.

Когда я целую его, из горла парня доносится слабый звук, и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание. Раскрываю губы и целую его сильнее, втягиваю его выдох, как будто это мой кислород.

Поцелуй с ним подобен смене тональности, переходящей в крещендо.

Его нога втискивается между моими, когда он приподнимается и нависает надо мной. Тепло тела, мягкость обнаженной кожи, его язык, нежно скользящий по моему, – это слишком. Я распадаюсь на части, растворяюсь в постели, и его вес на моем теле – единственное, что удерживает меня на земле. Он вжимает в меня свои бедра, его член такой твердый, но это бессмысленно, ведь это Зак, и он натурал. Он не может желать меня, но это происходит, верите вы или нет.

– Черт, Зак, – вырывается из моих губ, и он целует эти слова.

Мои руки лежат по обе стороны от головы, а его – сверху, переплетая наши пальцы. Он опирается, чтобы удержать свой вес. Я прижат к нему. Мне хочется подняться, обхватить его, но в то же время мечтаю лежать под ним до самой смерти.

Всегда желал, чтобы Зак поцеловал меня. Но я никогда не думал, что он это сделает. Поэтому я держал это желание в ящике под замком на задворках сознания. Там я прятал все то, что может причинить боль.

Я никогда не собирался его открывать.

«Надеюсь», – раздается голос в моей голове, и я заглушаю его, внезапно убедившись, что он не произнесет ничего хорошего.

«Надеюсь, – настаивает голос, на этот раз громче, – он целует тебя не только ради самоутверждения. Лишь из-за того, что ты сказал ему, как он красив, после того как весь мир заставил его почувствовать себя уродливым».

Желудок скручивает узлом, и кажется, что меня сейчас стошнит.

Я замедляю поцелуи, голова кружится от новой, ужасной мысли. Зак улавливает изменения и отстраняется, задыхаясь.

– Ты в порядке?

Нет. Я правда думаю, что меня сейчас вырвет. Стараюсь дышать ровно, чтобы вернуться к реальности и сфокусироваться. Тошнота проходит, но ужас, клубящийся в животе, никуда не делся.