Ирина Буторина - Здравствуй, это ты

– Замуж тебе надо.

«За кого?», – хотелось спросить у доктора Кате, но она промолчала, так замучили ее этим советом и медики, и знакомые. Болела она долго и мучительно, но накануне юбилея почувствовала себя лучше, и доктор пообещал выписать. За день до выписки, вечером в палату прибежала ее подружка – Веруня, единственная из подруг замужняя дама, на свадьбе которой Катя успела отгулять дважды: вначале на студенческой, и потом, когда выдавала ее после развода с первым мужем за своего бывшего поклонника, который Кате тоже не подошел, но очень пришелся впору подружке.

– Идем, ко мне брат приехал, хочет с тобой познакомиться, – сказала Веруня и потащила Катю в темноту августовской ночи.

Там на лавке, стоявшей в больничном парке, их ждала подвыпившая компания Веруниной родни: муж, родной брат с женой и, по всей видимости, гость – двоюродный брат Виктор – ничем не замечательный мужчина лет тридцати. Однако с первых минут знакомства он стал активно оказывать знаки внимания Кате, вернее стал бесцеремонно брать ее за руки и пытаться усадить к себе на колени. Сердиться было неудобно, и Катя все это свела на шутку. Разглядела она его на следующий день, когда автобус вез всю компанию в другой район города в ресторан праздновать Катин двадцатипятилетний юбилей.

Катя стояла в автобусе рядом с Виктором. Сегодня, в отличие от вчерашнего вечера, он вел себя более чем сдержано: едва кивнул ей, когда она пришла на остановку, потом буркнул, что-то вместо поздравления, и был откровенно мрачен. Катя от такого соседства даже притихла, хотя ей, только что освободившейся от больничной палаты с охами и вздохами соседок, с въевшемся даже в стены запахом лекарств и боли, хотелось веселиться и болтать, задевать разговорами едущую на праздник компанию, но присутствие Виктора сковывало ее. Когда в очередной раз она украдкой взглянула в его сторону, в голову вдруг пришла неожиданная мысль, заставившая ее вздрогнуть: «Этот мрачный человек будет моим мужем». Когда на выходе из автобуса компания разделилась на мужскую и женскую половины, и мужчины выдвинулись вперед, оставив несколько позади женщин, Катя спросила, ни к кому не обращаясь;

– А что это ваш Виктор такой мрачный? Вчера ловеласа из себя изображал, а сегодня угрюмо молчит, я его стесняюсь.

– Не обращай внимания, – ответила ей Веруня, – у него проблемы с женой, приехал сюда раны зализывать.

Заявление подружки несколько удивило: зачем же она так откровенно знакомила ее с братом, если он женат? Но в тоже время принесло какое-то облегчение от того, что ничего серьезного с этим мрачным и женатым человеком у нее быть не может. Однако в ресторане, сидя рядом с Катей, Виктор, выпив, вдруг оживился и стал активно за нею ухаживать: подливать в рюмку «Столичной», без которой в то время не обходилось ни одно застолье, и постоянно приглашать танцевать. Танцевать он не умел, но при этом был откровенно доволен собой и крепко, практически до боли, сжимал ее, не смотря на Катино сопротивление. После ресторана он отправился ее провожать, но вскоре схватив в охапку, впился в нее своими жесткими, сведенными в одну линию губами, а расставаясь во дворе Катиного дома, сказал ей неожиданную вещь:

– Я не могу сейчас сказать, что люблю тебя, но то, что ты мне нравишься – это точно.

Катя, вернулась домой совершенно потрясенной, она уже не сомневалась, что этот человек с жесткими руками и губами будет ее мужем, хотя и в этот раз, не могла сказать: «Это он!» Виктор уехал на следующий день, а вернулся в начале сентября, и вся Верунина компания вместе в Катей, поехала на два дня в приморский пансионат. Поселились в деревянных домиках парами, в результате чего, Катя оказалась в одной комнате с Виктором, а на ее попытки предотвратить неминуемое привычной фразой, которая срабатывала раньше со всеми ее ухажерами: «Я еще девушка…», он отреагировал совершенно неожиданно словами:

– Я хотел приятное сделать, а раз не хочешь, не надо, – и повернувшись на другой бок на шаткой скрипучей кровати, сделал вид, что уснул.

Все произошло, когда Катя, не выдержав, положила свою руку на его голое плечо. Это и все, что продолжилось потом всю ночь и практически весь следующий день, когда приятели не могли вытащить парочку из домика, совершенно потрясло ее. То, чего она ждала и боялась, оказалось неожиданно приятно и желанно, и Катя совершенно утонула в этих ощущениях и уже не сомневалась в том, что теперь они с Виктором муж и жена. Не сомневался в этом и он, и даже зашел перед отъездом к родителям Кати, чтобы просить ее руки в свои еще занятые руки, заверив всех, что он их скоро освободит. Родители, не знавшие ничего о существовании Виктора, были потрясены визитом неизвестно откуда взявшегося зятя, но промолчали. Отец только, после ухода гостя разочарованно сказал жене:

– Ну вот дождались, нашла так нашла…

Он до последней минуты верил в то, что, его дочка, с его точки зрения умница и красавица, найдет себе, если уж и не принца, то весьма достойного человека. Мать понимала, что произошло с дочерью, так долго сдерживавшей свое женское естество. Уставшая от слез, не умеющей или не желающей найти себе пару, дочери она ответила мужу:

– Что случилось, то случилось, по крайней мере, оплакивать свое одиночество не станет.

Виктор действительно вскоре развелся, а еще через два месяца они сыграли с Катей свадьбу, пригласив на нее только нескольких родственников. Молодожены были мало знакомыми людьми, так как жили в разных городах и до свадьбы виделись в общей сложности две недели, встречаясь по большим праздникам. Однако, даже за это короткое время Катя поняла, что человек, готовый свернуть ее в бараний рог, уже появился, при этом она думает не о том, как сбежать от него, а всеми силами рвется за него замуж. Все это разворачивалось так быстро, и она так была увлечена новыми для нее отношениями, что мысль о том, любит ли она Виктора, ей в голову не приходила. Однако, практически с первой минуты Катя стала замечать, что побаивается его, и хочет, чтобы он скорее уехал, а когда, став мужем, он был постоянно рядом, от него хотелось спрятаться, чтобы не видеть жесткой полоски его губ и играющих на скулах желваков. Знакомить мужа со своими друзьями и родственниками совсем не хотелось, причем не потому, что он был некрасив или неприятен, нет, он был, вполне симпатичным: стройным, белотелым и светловолосым, таким она и представляла себе будущего мужа, считая за эталон мужской красоты скандинавский тип, к которому привыкла, проведя детство в Эстонии. По мнению окружающих, внешне они вполне были ровней, но при этом совершенно не подходили друг другу. Она была ярким, веселым экстравертом и душой компании, а он, являл собою откровенного интроверта: молчаливого и закрытого, тяжело сходящегося с людьми. Окружающие считали, что она пошла за него, намаявшись в девичестве, а он, желая забыть свою семейную драму, оставленную семью и дочку, которую когда-то очень любил.