Тата Ефремова - Ключ от стального сердца

– Но ты ведь говорил, что нырял на Балке. И что все было отлично, – заметил Март.

– Да. Было.

Я перенесся мыслями на базу. Проговорил, тщательно подбирая слова, потому что тяжело было выразить свои ощущения в тот день:

– Возможно, там у меня не было выбора. На первом месте стояла жизнь человека.

– Это все у тебя в голове, – серьезно кивнул Марченко. – Чэ-Тэ-Дэ. Что и следовало доказать.

Потом мы прошлись по вечерней набережной. На Аллее Цветов ходили взад-вперед повозки с пони, в них самоотверженно тряслась детвора. В киосках продавалось все: от холодных напитков до жареных пельменей. Под липами расположились за столиком девчонки в индийских сари. Они держали в руках серебристо-зеленые конусы и сосредоточенно водили ими по рукам, ногам и плечам желающих.

– Мехенди, – пробормотал я. – Татушки хной. Как я мог забыть?

– Что? – спросил Март.

– Да ничё.

Не то чтобы я собирался искать ту девчонку с базы по татухе на локте, как принц Золушку, но некое разочарование испытал. Теперь, даже если встречу, шансов узнать нет. Разве что в море окунуть, что вряд ли поспособствует приятному знакомству. Но с морем у меня самого сейчас проблемы.

– Блин, как вкусно пахнет, – Димка сглотнул слюну. – Вот блин! Сейчас сдохну от голода! Ну нет! Летс гет аут оф хиэ*.

– О, чувствуется мое благотворное влияние – делаешь успехи в английском, – заметил я. – Да, валим.

(* англ – валим отсюда)

… Рабочие навели порядок в квартире Дианы. Отец подбросил денег на бытовую технику и новую мебель. Я не стал особо шиковать. Кое-что из идей мамы, вроде минимализма, экзистенциализма и разумного использования, зашло и мне. Захотелось, правда, купить что-нибудь для души – картину или статуэтку. В пустой комнате я сложил экипировку для дайвинга и доску для сёрфа. Мои штучки-приблуды заняли там почти все место.

Дом и район, в котором я теперь жил, радовали меня даже больше, чем квартира. Здесь пахло детством. И морем. И люди были другие, не такие озабоченные и серьезные, как в промышленной части. Кое-кто из жильцов, правда, уже начал жаловаться на шум от байка. Но, в конце концов, я постепенно привык спать по ночам, а не гонять по серпантину на Корчень-горе. Даже начал поглядывать в сторону ноутбука и учебников – отец не переставал требовать выбрать вуз для поступления.

Решил тренироваться в ванной. Вода давала больше концентрации, чем обычная задержка дыхания. Все оказалось хуже, чем я думал. Сорок секунд – страх! Если бы это были легкие! Март был прав – это была моя голова!

В один из вечеров я немного продвинулся. Усилием воли отстранился от паники, словно это были не мои эмоции, загнал их в угол сознания. Сквозь воду услышал неистовый стук, как будто мне хотели вынести дверь. Выскочил, в спешке уронил вещи за стиралку, намотал на себя полотенце. Открыл и отпрянул, чуть не уронив полотенце.

– Чайник! Газ! – проорала мне в лицо незнакомая девушка.

Майя

В общем, Бурята я узнала сразу, по высоким скулам и глазам. А он меня не узнал. В последний раз мы виделись в седьмом классе, а в разных чатах и профилях бывших (а теперь нынешних) одноклассников из шестнадцатой гимназии он, как видно, не бывал.

Он стоял передо мной, обмотанный полотенцем вокруг бедер, и с него на пол в прихожей стекала вода. В брови блестело кольцо-пирсинг. От угловатого мальчишки-семиклассника в Буряте осталось лишь очень необычное лицо и… совершенно наглый взгляд. Макс вымахал под потолок, а в верхней части тела стал похож на равнобедренный треугольник… весь сплетенный из мышц.

С точки зрения самой сути Ковалева, лучшей ситуации он не смог бы придумать даже при многодневном планировании: он стоял передо мной почти голый, а дар речи почему-то потеряла я. Глупо, правда? Я все ждала, что Бурят скажет:

– Ефимова, ты, что ли? Че приперлась? Я тебе какое плохое зло сделал?

По крайней мере, именно так он раньше и выражался. Я рада была, что осталась неопознанной. Ну подумаешь, оказались соседями! Ну воевали в сопливом детстве! Проехали.

Собралась с мыслями и наорала на него. И Бурят – о боже! – он смутился!

Впрочем, все по порядку.

Выходные прошли уже привычно, спокойно. Я съездила домой, подменила на полдня теток. Еще раз убедилась в несомненных плюсах семейно-общинного строя. Даже Алька (сколько бы ни изображала ущемленность в правах) страдала не особо – успевала погулять с подружками и позаморачиваться всякой дурацкой фигней в сети.

Я спросила маму, не боится ли она, что мелкие вконец избалуются. Мама махнула рукой и сказала, что ей пока все равно. Она подумает и попереживает об этом завтра… или послезавтра. Жизнь прекрасна, пока маме дают поспать и поесть.

Оля все неделю торчала дома с телефоном в руке, раскрытом на приложении купли-продажи, и расстраивалась. Как выяснилось, улов в последнее время был у нее небольшой. Люди ездили в отпуска, тратили свое время на солнце, воздух и воду и не особо хотели заниматься старьём. Наконец, тетке улыбнулась удача.

Она зашла на кухню, где я сидела с учебником у раскрытого окна (и украдкой наблюдала дворовую жизнь), и заявила:

– У нас клиент!

– У нас? – удивилась я.

До сих пор по договору с мамой Оля меня особо не трогала. Если честно, мне самой было так скучно, что я с удовольствием взяла на себя часть обязанностей: время от времени готовила, убирала и ходила в магазин. Это помогало немного проветрить голову. Гулять и на пляж у меня как-то не складывалось. Вероника уехала, а Димка загадочно молчал. Получается, мы с Винни-Пухом теперь жили почти рядом, как мечтали раньше, а общаться не могли. Должно быть, Димона опять строило его семейство.

– У нас, – кивнула Оля. – Мне нужна твоя помощь.

Меня снова допустили до святая святых – пирамиде с коробками.

– Ищешь набор елочных игрушек, – деловито проговорила тетка. – В деревянном футляре с надписью «С новым тысяча девятьсот пятьдесят вторым годом!». Только осторожно, прошу, не побей раритет. Там полный набор игрушек, двенадцать штук, все целые, что сейчас редкость. Я прошу за него двести баксов. Третья или четвертая коробка снизу. Спасибо, Майка! Клиент назначил встречу через полтора часа в кафе на Витебской, а я с грязной головой!

– Клиент симпатичный? – ехидно переспросила я, аккуратно перебирая содержимое первой коробки.

На мой взгляд, не такая уж грязная была у Оли голова. В ее буйных дредах могло запросто завестись птичье гнездо – и никто не заметил бы.

– Ну-у-у… – протянула тетка из своей комнаты, – фотка в вотсапе ничего так. Я в душ!

Футляр, разумеется, обнаружился в самой нижней коробке. Я отодвинула металлический замочек и осторожно приподняла крышку. Игрушки лежали каждая в своем углублении на слое пожелтевшей ваты. Дед Мороз, Снегурочка, медведи, белка, лиса, зайцы, снеговики и дети в смешных шапочках. Как такое чудо могло сохраниться?