Жасмин Майер - Красавица и чудовища

Ненависть.

Вот что движет мной.

Мне претит каждый, кто глазеет на меня, пока я пересекаю холл борделя, но сильней всего я ненавижу тех двух мужчин, к которым я направляюсь.

Но при этом я не перестаю улыбаться.

Семь долгих лет именно ненависть была для меня топливом, благодаря которому я вообще жила. Семь долгих лет я мечтала о том, как однажды всажу всю обойму в убийцу моих брата и матери так же, как он сделал это с ними. Я никогда не забывала об этом.

Однажды убийца встанет передо мной на колени. Ради этого я здесь.

И пока должна подождать. Осталось немного. В сравнении с тем, чего я добилась и что преодолела за эти семь лет, впереди меня ждет сущая ерунда. Чтобы добраться до цели, всего-то и надо, что преодолеть холл, полный возбужденных мужчин и полураздетых женщин, и подняться по лестнице.

А после пережить эту ночь.

Мои сегодняшние клиенты ждут меня в закрытой ВИП-комнате на втором этаже. Они не изменяют своим вкусам и сегодня, как и всегда, заказали себе одну женщину на двоих.

Сегодня я проживу столько, сколько мне будет позволено.

Сегодня больше ничего от меня не зависит.

Пока я пересекаю холл борделя, собравшиеся здесь мужчины пожирают меня глазами. Их можно понять. На мне только черные чулки, крохотные бикини и прозрачный бюстгальтер, и я солгу, если скажу, что в этот момент не испытываю стыда. Но стыд – последнее, о чем мне стоит беспокоиться, а липкие взгляды, от которых едва ли не чешется кожа, сейчас меньшая из моих проблем.

Внутри бьется на привязи моя ненависть, которая разгорается тем сильнее, чем ближе эта проклятая лестница. Что я увижу в их глазах, когда наконец-то посмотрю им в лицо? Вспомнят ли они меня? Нет, вряд ли. Малышка Пинки Пай осталась в далеком прошлом.

Каждый мужчина на первом этаже прекрасно знает – им можно смотреть, но трогать меня нельзя. Пусть они отымели меня в своем воображении в каких угодно позах, в реальности никто из них меня и пальцем не тронет. Сегодня меня выбрали не для них.

Сегодня я принадлежу их боссам.

Сразу обоим.

Лестница уже прямо передо мной.

Боюсь даже думать о том, что меня ждет, если меня раскусят, остановят, не дадут пройти дальше, но у подножия лестницы никому нет дела до меня, так что с бьющимся где-то в горле сердцем я просто поднимаюсь выше. Фальшивые лабутены с облупившейся красной подошвой – ведь откуда у шлюхи настоящие – громыхают по ступеням.

На втором этаже тише и темнее. А еще от стены все-таки отлипает такой ожидаемый Цербер.

– Имя, – требует телохранитель.

– Луиза, – не моргнув глазом, вру я.

Амбал разглядывает мои формы, и хоть в его глазах тоже мелькает вожделение, профессионализм одерживает верх. Больше, чем мои соски, его волнует безопасность двух мужчин, к которым я направляюсь.

– Должен тебя обыскать, крошка. Хоть на тебе и одежды-то нет, – он разводит руками, мол, прости, такая работа.

– Ой, я тебя умоляю, лапай на здоровье, – смеюсь я.

Луиза, которая по вечерам подкрашивает красным лаком для ногтей подошву своих лабутенов, спокойна, как удав, пока липкие ладони телохранителя скользят по ее ногам снизу вверх.

А еще Луиза и бровью не ведет, даже когда пальцы телохранителя вдруг задерживаются на внутренней стороне бедер, чуть выше кромки кружева от чулок.

Амбал замирает. Его руки по-прежнему лежат на моих бедрах. Он медленно поднимает глаза и говорит:

– А ведь ты течешь, малышка.

– Это… большая честь для меня, – говорю срывающимся от нервов голосом.

И это правда, во многих смыслах.

– Боссы умеют обращаться с женщинами. Не бойся.

– Наслышана, – киваю я. – Но почему они всегда делят одну женщину на двоих? Силенок не хватает трахаться один на один?

Этот вопрос меня мучает очень давно, но может быть, только сегодня я наконец-то узнаю ответ.

Амбал еще глядит на меня, и секунды тянутся бесконечно.

– Следи за своим языком, стерва.

Он все-таки выпрямляется и убирает руки с моего тела.

– Шевели копытами. Первая дверь направо. Они не любят ждать.

Больше всего на свете мне хочется убежать от него, но Луиза так бы не поступила. А сегодня я больше не Кейт. Сегодня я Луиза – лучшая шлюха этого борделя. Так что я иду по коридору медленно, покачивая бедрами, даже зная, что он наверняка смотрит мне вслед. Луиза шла бы именно так.

Есть только две вещи, которые Луиза, арестованная накануне и которую я сегодня подменяю, никогда бы не сделала.

В самый последний момент я нанесла на трусики и внутреннюю поверхность бедер немного смазки. Совсем капельку, чтобы это не вызывало подозрений. Ее-то амбал и размазал по моим бедрам, так и не добравшись до главного – до жучка, спрятанного у меня в бикини.

А еще шлюха Луиза никогда бы не решилась подставить боссов чикагской мафии.

Обстановке в комнате накалена до предела, и поэтому я цежу второй бокал виски, хотя предпочел бы уже выжрать целую бутылку и позволить умелой шлюхе отсосать так, чтобы в голове и яйцах стало пусто.

Но вместо этого я все еще веду переговоры с кланом Белласты, которые зашли в тупик еще полчаса назад. Чутье редко меня подводит, и сейчас оно вопит во все горло, что дело – труба.

Еще утром нам обещали союз и мирное решение, но сейчас, когда пришло время дать окончательный ответ, их представитель – косоглазый Сяо, – только щурится еще сильнее. Насколько это вообще возможно для китайца.

Теперь его глаза как два разреза для монет в свинье-копилке, и прочитать их выражение практически невозможно.

Даже шлюхи не спасли положения. Сяо выбрал себе двух мулаток, но по-прежнему не торопится подписывать соглашение, хотя шлюхи уже разделись и ублажают друг друга по обе стороны от него.

Ворон сидит слева от меня и, насколько я вижу, почти не пьет. Его лицо теряется в сизом дыму сигар, но я знаю – если что, он прикроет. Как делал это всегда.

Дверь снова распахивается, но теперь это не официантка.

Это шлюха, выбранная для нас с Вороном. Скромный подарок от руководства борделя, которому обещана наша защита. Она – как корзина с фруктами в номере отеля для важных клиентов.

У нее распущенные темные волосы до плеч, и она улыбается нам с Вороном даже как-то застенчиво, когда закрывает за собой дверь в комнату. С таким лицом входят на исповедь, а не в комнату, где тебя скоро трахнут двое мужиков.

И самое поразительное, что ее скромность и смущение выглядят убедительно.

Пожалуй, сегодня сутенерам удалось меня удивить.

Пока она идет через комнату, я наслаждаюсь видом ее изящного тела.

Черты ее лица такие же миниатюрные, как и она сама. Острый, немного курносый нос морщится, когда она улыбается или то и дело заправляет локоны за уши. Только рот выделяется на ее лице, он у нее большой, отчего улыбка выходит широкой и открытой.