Светлана Становая - У подножия на вершине

– Нет. Их трое, ещё младший есть, – хихикнула Лана.

Значит, оказаться на веки вечные привязанной к свекрови ей не грозит. То есть мать вполне может согласиться с выбором сына и женить его на той, кого он любит. Лана подняла на меня большие чёрные глаза, тяжело вздохнула. Да, сложное дело любовь, одни сплошные препятствия и трудности.

Как-то даже жалко, что у меня не было такого в семнадцать лет. В отличие от постоянной Ланы, я влюблялась каждый месяц. Мы начинали встречаться, целовались в парке и в подъезде, понимали, что не можем жить друг без друга и ночами писали смски. Потом либо я разочаровывалась в кавалере, либо он во мне. В первом случае я гордо сообщала, что нам не по пути, во втором закрывалась в своей комнате, отказывалась от еды и рыдала до умопомрачения. Помню, как к маме пришла подруга, увидела меня, опухшую, лохматую и зарёванную, жестом отозвала маму на кухню.

– Оля, давай мы Вику к психологу отвезём? – громким шепотом предложила она. – Смотри, как переживает, как бы с собой ничего не сотворила!

Мама тогда спокойно ей объяснила, что завывать о потерянной любви – мой обычный сценарий.

– Два дня поплачет и забудет, – уверено сказала она. – Сегодня второй, так что утром встанет, приведёт себя в порядок и будет жить как жила.

Тогда я обиделась, но со временем заметила, что мамин прогноз оправдывается из раза в раз. Посыпать голову пеплом, страдать и голодать долго никак не получалось. К третьему дню я хотела вкусной еды, новую причёску и развлечений.

Подошла Роксана:

– Девочки, уходим? Тётя Гульнара останется, а нам пора.

– Почему нам пора? – удивилась я.

– Скоро стемнеет, надо на кухне прибрать, во дворе. Мне тоже пора домой, целый день у вас просидела.

Двор и кухню можно убирать при эклектическом освещении, но раз мы уходим, я не буду спорить. Я устала, хотелось завалиться на диван с книжкой, включить телевизор. В инстаграме давно не была, и ВКонтакте меня, наверняка, выглядывает Лёлик.

– Мы же ещё малыша не видели! – вспомнила я причину торжества.

– Нельзя, рано. Через сорок дней увидим, – сказала Роксана.

Сорок дней мама новорождённого не выходит на улицу, не показывается посторонним и никуда не выносит своего ребёнка, таков обычай. Объяснить, с чем он связан, девушки обещали как-нибудь потом.

Домой возвращались с гостинцами: в наш тазик хозяева аккуратно уложили большой кусок сладкого пирога, несколько рулетов и ватрушек с разными начинками. Я заметила, что так одаривают всех гостей, значит, холодильники не понадобятся. Люди приходят с одним угощением, уходят с другим, в итоге все довольны и наелись вкусностей. Приятный обычай, мне нравится.

Мы уже повернули на свою улочку, когда услышали истошный крик:

– Стой! Стой, я кому сказала? Остановись, проклятущая скотина! Да чтоб тебе ни дна, не покрышки! Зарежу, вот теперь точно зарежу, ты меня слышишь, зараза такая?

На нас, высоко поднимая копыта и тряся головой, бежала коза. За ней, ругаясь, размахивая толстой верёвкой и, вероятно, призывая в свидетели безобразия всех окружающих, переваливаясь с боку на бок, как утка, спешила пожилая полная женщина.

– Девчонки, ловите её! – закричала она нам и показала на козу.

Коза резко затормозила, посмотрела на нас и решила пойти в наступление. Стукнула копытом, угрожающе опустила острые рога. Прижимая к себе тазики с угощением, мы с визгом сиганули в разные стороны.

Я нырнула в густые кусты: не хватало ещё с сумасшедшей козой бодаться! Ударит рогами, мало не покажется. Девчонки немного побегали по дороге и ломанулись за мной: на пустынной улице больше негде было спрятаться. Из-за угла выехал знакомый джип. Коза решила, что нашла более достойного врага, злобно заблеяла и ринулась на машину. Скрип тормозов и крики женщины вынудили меня выглянуть из укрытия.

Руслан выскочил из машины, схватил козу за рога, не давая ей боднуть бампер. Та блеяла и вырывалась, но Руслан явно не в первый раз имел дело с буйной животиной. Одной рукой он прижал к себе голову козы, на лету поймал брошенную женщиной верёвку и обмотал козе рога. Та вдруг замерла, даже блеять возмущённо перестала. Я, Лана и Роксана выбрались из кустов. На другой стороне дороги остановились две женщины, ещё одна выглянула из приоткрытой калитки.

– Ой, Руслан, спасибо тебе! – обрадовалась хозяйка козы. – Какая муха её, дурочку, опять укусила? Всем хорошая козочка, но вредная, ужас!

Женщина потянула козу за собой, но та упёрлась в дорогу всеми четырьмя копытами и никуда не собиралась идти.

Руслан заметил нас, явно смутился, поспешил в машину.

– Русик, ты куда? – расстроилась женщина. – Я же её сама не доведу, заразу упрямую! Ну подтолкни хоть, что ли, под зад, чтобы быстрей шевелилась!

– Некогда мне, извините. Надоест стоять, сама домой пойдёт, – пробурчал Руслан и попытался скрыться в машине.

Не тут-то было!

– Да когда ей, психованной, надоест? Я за ней с того конца деревни гоняюсь, уже сил никаких нет. Сама еле стою, – женщина трагически всхлипнула, вытерла уголком платка глаза.

– Это их соседка, – шепнула мне Лана.

– Как же мне её до дому-то волочить? – хозяйка тяжело вздохнула и окончательно пригорюнилась. – Уж и сил никаких нет, самой бы доползти.

Руслан бросил на нас косой взгляд и быстро отвернулся. Намотал на кулак верёвку, потянул за неё упирающуюся козу. Но та не собиралась так легко сдавать свои позиции. Ни шагу к врагу! Лана и Роксана прикрывали улыбки ладошками, а я открыто смеялась. Он её по всему селу тащить собирается?

– Давай я её подталкивать буду? Всё побыстрее получится? – предложила хозяйка и упёрлась обеими руками козе в зад.

Та громко фыркнула и едва не лягнула женщину обеими копытами сразу. Обе не удержали равновесия, плюхнулись в дорожную пыль. Зрители дружно засмеялись.

Руслан подхватил козу и закинул в багажник машины. Помог подняться соседке, подсадил её на переднее сидение. Под благодарные причитания женщины и возмущённые блеяния козы джип резко стартанул по дороге.

Джамиль и Костик должны были приехать в воскресенье, но в субботу у ворот затормозила знакомая старая «Нива». Из машины вышел хозяин дома.

– Барот! – обрадовалась Гульнара.

– Что, не ждали? – довольно улыбнулся Барот.

Распахнул багажник, достал чёрный, явно тяжёлый пакет.

– Как я мог в такой день не приехать, стол не накрыть, с семьёй не посидеть? – спросил он. – Пусть на один вечер, но сегодня надо собраться всем вместе.

С заднего сидения вывалился Костик, в чужих коротких штанах защитного цвета и канареечной футболке до пупа. Расцарапанное лицо вымазано зелёными и жёлтыми полосками, под глазом радужно переливается синяк. Постанывая и держась за дверь машины, вытащил сначала одну ногу, потом другую и, хромая, пошёл ко мне. Правая рука согнута в локте и висит на перевязи из грязной тряпки!