Светлана Становая - У подножия на вершине

– Да угомонится этот мужчина или нет? – Гульнара шутливо развела руками. – Что делать с вашим дедушкой, дети, совсем не знаю!

Она повернулась ко мне:

– Мама Барота – хорошая женщина, умная, добрая, но немножко ревнивая.

– Совсем немножко, вот столечко! – со смехом подтвердил Джамиль и показал пальцами небольшое расстояние. – Да, мама?

– Не тебе судить бабушку, – строго заметила Гульнара и тут же опять заулыбалась. – Повод подавать не надо, и всё хорошо будет.

– Кому чего не надо подавать? – бесцеремонно влезла я.

– Джигиту нашему, кому же ещё! – объяснила Гульнара. – Не мальчик уже, пора бы и остепениться.

Из дома вышел Барот и занял своё место у мангала. Так, надо увести в сторону Джамиля и расспросить, что здесь происходит. А то все веселятся, одна я не в курсе событий!

– Барот, дорогой, знаешь, за что я тебя больше всего люблю? – с лукавой улыбкой спросила Гульнара мужа.

– За что, Гульнара, дорогая? – в тон ей ответил он.

– За то, что хоть ты очень хороший, как твой отчим. Заботишься о жене и детях, любишь нас. Но всё-таки ты на своего отчима не похож!

– Он ещё нестарый мужчина, а у мужчин, сама знаешь, бывают разные интересы, – смеясь, заметил Барот.

– Нестарый, конечно, – согласилась Гульнара. – Семьдесят девять лет – разве старость?

– Да не слушай ты маму, знаешь сама её характер, – сказал Барот.

– У моей свекрови золотой характер, – сказала Гульнара.

– В чём проблема-то? – опять не выдержала я, потому что никак не могла поверить в свои подозрения.

Барот и Гульнара переглянулись: он пожал плечами, она покачала головой и глазами показала мне в сторону сада.

– Не секрет, конечно, но нехорошо обсуждать при детях, – объяснила Гульнара, присаживаясь рядом со мной на лавочку. – Подозревает свекровь, что свёкор подружку нашел, молодуху приезжую.

– Упс! На восьмом десятке какие молодухи? – поразилась я.

– Такие, говорит, ей шестьдесят, – объяснила Гульнара.

– И что теперь будет?

Вот это да! Ничего себе, страсти! Никогда бы не подумала, что в преклонном возрасте бывают такие повороты!

– Ничего. Или мама преувеличивает, говорю же, она всегда была слишком ревнива, или свёкр успокоится. Поругаются, отношения повыясняют и опять будут жить душа в душу, – сказала Гульнара.

Мы вернулись за стол. Барот положил передо мной шампур с ароматным румяным шашлыком. Я ела сочное мясо и вспоминала крылатую фразу о том, что любви все возрасты покорны. Приятно сознавать, что в пожилом возрасте могут быть яркие и сильные чувства.

На следующее утро Барот уехал в горы, Джамиль собрался на виноградник, Лана с Гульнарой занялись уборкой, Костик предложил им свою помощь как грубую мужскую силу, а я решила погулять и пофотографировать местную экзотику.

– Джамиль, подкинь меня до конца села, туда, где базар, – попросила я.

Базара сегодня нет, торговать приедут только в субботу, но снимать я хотела именно оттуда – мне понравился маленький глинобитный домик на отшибе, наверное, нежилой, но какая разница?

Мы почти выехали из посёлка, когда на узкой улочке дорогу преградил светлый внедорожник. Чтобы разъехаться, одна из машин должна сдать назад. Джамиль, вместо того, чтобы дать задний ход, подъехал к внедорожнику вплотную. За рулём криво улыбался Руслан.

Водительское окно медленно отпустилось, Руслан прокричал:

– Уступи дорогу!

– Ты уступи! – ответил Джамиль.

– Отъезжай, кому говорю! Я тороплюсь!

– У меня тоже времени мало!

– Ты что, задний ход включать не умеешь? Тебя ездить научить? – издевался Руслан.

– Может, лучше я тебя научу, как себя на дороге вести? – прокричал Джамиль.

– Чего встал, как глупый баран? Ведро с гайками дальше ехать не может?

Джамиль вышел, громко хлопнул дверью:

– Зачем в машине прячешься? Хочешь поговорить, давай поговорим, выходи!

Да они сейчас подерутся! С чего, спрашивается, завелись? Обычная дорожная ситуация, никакой проблемы! Я тоже вышла и встала посередине, между красным от гнева Джамиля и ухмыляющимся Русланом.

– Мальчики, вас где воспитывали? – мило улыбнулась я. – Вы ещё кулаками помашите друг на друга, горячие южные парни!

Повернулась к Руслану:

– На дороге водители должны уважать друг друга, ты бы и меня вот так, в переулке, зажал? Как хочешь, так и выезжай?

Потом к Джамилю:

– Нам назад сдать десять метров, в чём проблема? Что вы, как подростки, упёрлись?

Оба молча развернулись, сели в машины, я заняла своё место возле Джамиля, и мы поехали назад. Руслан тоже отъехал, повернул в сторону, теперь из-за угла соседней улицы торчат только капот его внедорожника.

– Поехали, – сказала я Джамилю.

– Нет, пусть он первый едет, – хмуро ответил тот.

Я выглянула в окно:

– Руслан! Проезжай, мы тебя пропускаем! – прокричала я.

Ещё немного здесь поживу, научусь орать через всю улицу, жестикулировать и приобрету акцент. Не пора ли домой?

– Вы проезжайте! – закричал из-за угла Руслан.

Джамиль заглушил двигатель. Мы стояли каждый на своём месте и чего-то ждали.

Я вышла из машины, махнула Джамилю:

– Можете оба здесь до вечера торчать.

Пошла вперёд, дошла почти до машины Руслана, когда Джамиль догнал меня на своей «Ниве» и открыл пассажирскую дверь:

– Вика, извини. Садись, пожалуйста, – попросил он.

Ехали молча, на краю села я спросила:

– Джамиль, вы девушку не поделили, или он детском садике твой горшок занимал? Чуть не сцепились на ровном месте!

– Извини, – повторил Джамиль. – Давняя история, не обращай внимания. Ты долго-то не гуляй, скоро дождь пойдёт, – он показал на тёмную грозовую тучу, надвигающуюся на село.

Я посмотрела на небо – ничего страшного. Лана рассказывала, что над селом часто собирались тучи, наверное, здесь, наверху, их задерживало направление ветра. Тучи полдня гуляли туда-сюда, небо то темнело, то светлело, а потом они благополучно уплывали в сторону, поливали дождями долину.

Я сняла в нескольких ракурсах вросший в землю старый дом, покосившуюся от времени калитку с печально повисшей щеколдой, заросший травой двор. Дом точно был нежилой, и я позволила себе подойти поближе. Грязные, в трещинах окна, синяя краска на рамах облупилась, под ней почерневшее от времени дерево. Кривые ступени изъедены жучком, одна совсем провалилась. На крыше растёт небольшой зелёный куст – природа яростно занимает всё освобождённое человеком пространство.

Грустная картина, навевает мысль о бренности бытия. Ничто не вечно. Когда-то здесь жили люди, красили окна и ремонтировали крышу, варили варенье в большой жёлтой кастрюле. Кастрюля с отколотой эмалью и ржавыми боками и сейчас торчала из-под крыльца. А теперь здесь никого нет, пустой двор зарос крапивой и полынью.