Рона Цоллерн - Obscura reperta. Тёмные открытия. Игра в роман. Часть 5. Поверхность бездны

Я оторвал от земли ладони и вдруг увидел под ними буквы – на кирпичах, которыми была выложена дорога. Я стал разгребать глину – на каждом кирпиче было отдельное слово. Короткие и длиннее, написанные латинской письменностью, но на каком языке – невозможно понять. Я весь уже был в грязи, поэтому не задумываясь вытер руки о пиджак и полез в карман за ручкой и записной книжкой, их я оставил себе, покидая корабль, а документы, часы и крест поручил заботам капитана – они лежали на столе в моей каюте.

Я начал записывать слова, зарисовывая расположение кирпичей, на которых они были, ведь неизвестно, в каком порядке нужно читать их. Потом расчистил новый кусок дороги и снова записал слова. Прочесть я ничего не мог, но само существование этой дороги и этих слов настолько заворожило меня, что я, не заботясь чьим-то возможным присутствием, позабыл обо всем.

К полудню стало невыносимо жарко, я сошел с дороги к ручью, вымылся и сел в тени на поваленное дерево. Передо мной расстилалась небольшая полянка, окруженная деревьями, густо поросшими мхом. Пока я отдыхал, прилетала стайка зеленых птиц и расселась на старых стволах, наклоненных к земле. Разглядывая птиц, я вдруг понял, что это пингвины, только необычного зеленого цвета, их тела словно были покрыты плотным свежим мхом, глаза и клювы у них были черные, а грудки седые… Я долго сидел неподвижно. Они тоже изучали меня и вскоре, видимо, не найдя опасным, принялись искать во мху и поедать каких-то личинок.

Я лег на толстый ствол и хотел подремать немного, но, блуждая взглядом по поляне, заметил недавнее кострище. Я подошел, потрогал угли, они были едва теплые. Что-то под ними блеснуло и я, готовый к любым сюрпризам, разворошил их. Это был меч. Старинный, но хорошо заточенный, немного потемневший от огня. Неподалеку от кострища валялась старая книга. Я раскрыл ее и увидел на ее страницах слова, те самые, что были написаны на дороге. Видимо, в книге были они все. Пытаясь прочесть хоть что-то, я едва успел оглянуться, когда позади меня пронесся всадник в темном плаще и красной рогатой маске, сильно обожженной с левой стороны…

Через неделю Роланд получил письмо.

Уважаемый мсье Роланд фон Цоллерн!

По просьбе моего друга профессора Поля Варвика я перевел текст, полученный от Вас. История показалась нам занятной, и мы с Полем хотели бы узнать другие ее части. Я перевел исповедь как можно точнее, хоть, может, и не слишком литературно, надеюсь, мой труд вам поможет. С уважением …

«Я, Амеди, теперь уже старший из рода Бертленов, поскольку мой отец на прошлой неделе преставился, пишу эту исповедь, так как поведать о моих грехах священнику у меня больше нет возможности, я отлучен от церкви как еретик, меня разыскивают, чтобы предать смерти.

Я и никто другой виновен в гибели моего среднего брата Эрве, и вот история его смерти.

Эрве, зарубивший найденным мечом нашего младшего брата Люциана, стал изгоем: отец проклял его и прогнал. Эрве бежал, никто не знал, где он, но через несколько лет он вернулся и выстроил дом неподалеку от отчего дома. На чужбине он женился на богатой вдове и взял ее имя, долгие годы он прожил, терзая себя, своих домочадцев и челядь мучительной страстью, какую он питал к найденному мечу и кровопролитию по его воле. К тому времени, как сын его стал отроком, Эрве почти обезумел. Но божий свет еще теплился в нем, он глубоко скорбел о том, что совершил. Я свидетельствую об этом, хоть многие отрицают это, исходя из его поступков.

Однажды, через много лет после случившейся ссоры между моими младшими братьями, когда горе уже начало забываться, Эрве пришел ко мне. Умолял, чтобы я замолвил слово перед отцом, дабы тот простил его. Оставив его ждать, я пошел к нашему отцу, но едва я заговорил с ним о том, что виделся с братом, он пришел в негодование. О просьбе Эрве он и слышать не хотел.

Вернувшись, я с трудом мог смотреть Эрве в глаза.

«Не будет тебе прощения, Эрве, – сказал я ему. – Похорони меч, покайся, пусть это тебе поможет».

«Не могу! Не могу! – завыл он словно зверь. – Сколько раз я пробовал избавится от него, все равно потом возвращался! Это проклятие! Как мне справится с ним? Ты старший! Возьми его! Забери! Спрячь, и не подпускай меня к нему!»

Эрве смотрел на меня безумным взором, и я не знал, что ответить. Я хотел помочь брату, но вдруг мне открылось видение, какие бывают у меня при сильном душевном волнении, и какие нередко предрекают мне будущие события. Я увидел, как в темноте Эрве подкрадывается к нашему дому, как открывает большой ларь, где лежит меч и не разбирая начинает рубить проснувшихся слуг, испуганных его приходом, как вбегает он в комнату, где спят моя жена и дети и обагряет меч их кровью.

Я отшатнулся от брата.

«Нет, Эрве! Я не возьму меч. Тебя ничто не остановит, когда ты захочешь вновь забрать его. Ищи спасение сам».

Эрве ушел. Я решил, что он вернется к себе, но с того дня его никто не видел. Беспокоясь, я и его жена начали поиски, но они ничего не дали.

Вскоре на меня обрушилось несчастье. Мой слуга обвинил меня в общении с дьяволом. Но, Бог свидетель, что я в этом не повинен. Это мой Ангел – Хранитель и Наставник – иногда говорит со мной. Он либо посылает мне видения, как предостережения или предсказания, либо отвечает на мои вопросы. Тогда он говорит моими устами. Я слышу слова и стараюсь запомнить или записать их. В оправдание свое могу сказать, что все предсказания моего Ангела сбывались и все предостережения были не напрасными. И никогда не бывало, чтобы я действовал во вред людям. Обычно никто меня не тревожит, я закрываюсь в молельне и внимаю своему Наставнику, но в тот вечер, когда ко мне приходил брат, я был так взволнован, что забыл запереть двери. Была уже ночь, все в доме спали. Я, стоя на коленях, стал спрашивать моего Ангела, как помочь брату, но ответ был полон его печали: «Ты сделал свой выбор». Как не умолял я его и Господа о помощи, вновь и вновь мои собственные уста изрекали грозным, не свойственным мне голосом: «Ничего не изменить. Ты сделал свой выбор». Тогда я не знал, что меня подслушивает один из слуг, и что он донесет на меня.

Меня вызвали на допрос. Понимая, что грозит мне и моей семье, я солгал. Сказал, что повторял эти слова, изображая своего отца, который не желал примириться с братом и гневался на меня. Сказал, пытался найти мир в своем сердце, быть послушным его воле. Меня отпустили. Но благодаря моему Ангелу я знал, что это ненадолго. Рассказав все моей любимой жене, я сделал так, чтобы меня сочли пропавшим. Я спрятался в старых катакомбах и жил там. Иногда, скрываясь от посторонних глаз, я навещал свою жену.