Анна Беглар - Принцесса чародеев

– Как прикажете, миледи.

– Я посижу с ней, иди.

Джоселин схватила в охапку платье и выскочила в коридор. Она едва сдержала крик, когда ее поймали за локоть и заставили остановиться.

– Тихо! – человек был одет весьма просто, но по звучавшей в его голосе властности, Джоселин поняла, что он привык отдавать приказы и добиваться их исполнения. – Как себя чувствует твоя хозяйка?

– Кто вы такой? – протестующе пискнула горничная и тут же выпалила. – Моей госпоже стало дурно от духоты. Она отдыхает. Мне нужно идти, отпустите меня, сэр.

– Иди.

Служанка, оглядываясь через плечо, убежала, а Дикон направился к месту своего временного пребывания в Острофе. Он, конечно, возвращался в галерею, но ничего заслуживающего внимания на стенах не обнаружил. Напоследок внимательнее осмотрел меч, который довел девушку до обморока. Оружие практически ничем не отличалось от любых виденных им ранее клинков. За одним исключением. На тусклом металле отчетливо виднелась свежая кровь. Так же, как и на бархатном платье, которое горничная прижимала к груди. Что все это могло значить? И нужно ли отвлекаться на это происшествие? Что-то внутри подсказывало -ключик, который откроет для него двери к шотландскому престолу, рядом..нужно только протянуть руку. Но Дикон не любил доверяться интуиции, в основе любых его решений всегда лежал твердый расчет. Уходить из Острофа, не осмотрев замка до конца, было как минимум глупо. Но и продолжать поиски под носом у Гарри Маклина, который в любой момент может узнать его, и дружески поприветствовать было вдвойне опасно. К тому же времени оставалось все меньше и меньше.

– Ты уверен?

– Уверен, милорд.

Голоса графа и Готфрида Мэлори приближались.

– Почему в этом коридоре почти нет масла в светильниках?

– Простите, господин. Слуги говорят, что леди Элиза не любит яркий свет.

– Что?! Ты не позабыл ли, что в этом замке одна хозяйка, Готфрид?

– Я нет, милорд, но с вашей дочерью невозможно спорить.

– С моей? – издевательски переспросил Коннор. – Я начинаю сомневаться того ли ребенка я похоронил.

– Неужели вы все еще верите в пророчество, милорд? – в голосе Готфрида звучало пренебрежение.

– Разумеется, нет. Но чем скорее я избавлюсь от нее, тем лучше. Пусть отправляется в Страйклайд и выходит за Маклина, коли он так ее хочет.

– Опасность сохраняется, милорд.

– Это полностью твоя вина, Готфрид. Не ты ли клялся мне, что это обычный ребенок? Если бы я сам съездил в аббатство вместо того, чтобы доверить это тебе, то избавился бы от нее много лет назад, невзирая на последствия.

– Прошу меня простить, мой господин. Если бы монахини не слишком усердствовали в ее воспитании, я смог бы разглядеть это проклятое сходство. Но позвольте напомнить, что в случае смерти девушки, земли Ладлоу отойдут короне. К слову, милорд, а как, вы собираетесь оставить их за собой после ее замужества? Что если Маклин узнает, кто его будущая невестка?

– Пока я исправно пополняю королевскую казну за счет доходов от владений Стефана, Нерешительный не будет против. Что касается Маклина и всех прочих, только я и Этельред знаем, как подтвердить ее права на наследование. Она была и останется моей дочерью.

– Вы забываете о том, что Братству не нужны доказательства.

– Я не желаю больше возвращаться к этому разговору. Я хочу, чтобы Элиза как можно скорее покинула Мерсию. Повезешь девчонку в Страйклайд и проследишь, чтобы она дошла и до алтаря, и до брачной постели. Мне не нужно, чтобы Братство сделало из нее новую головную боль.

– Как прикажете, господин. – старый рыцарь склонил голову.

– Есть что-либо действительно важное, что ты должен мне сказать?

– Ходит слух, милорд, что Хозяин Севера в Мерсии.

– Что?! – граф остановился так резко, словно налетел на стену. – Злейший враг ходит по моей земле, и ты говоришь мне об этом только теперь?!

– Это всего лишь слух, милорд.

Граф и вассал удалялись, а злейший враг выбрался из пыльного закутка и произнес:

– Моя вечная благодарность за вашу любовь к полумраку, леди Остроф. Стало быть, за ваши прекрасные глаза можно получить треть Нортумбрии….Неплохо, весьма неплохо..

Примерно через час Дикон отбыл из Острофа в направлении Страйклайда. При нынешних обстоятельствах дожидаться возвращения Маклинов было безопаснее на нейтральной территории.

Элиза пришла в себя только к утру, после того как напуганная глубоким обмороком госпожи Джоселин решилась послать Тима за Ханной. Старая колдунья выгнала брата и сестру из покоя, присела рядом с воспитанницей, дотронулась до ее лба и тихо произнесла несколько слов на древнем гаэльском наречии. Голова Элизы перекатилась по подушкам. Девушка вжалась в постель, словно спасаясь от чего-то, приподняла веки и обвела комнату мутным взглядом. Через минуту ее взгляд стал осмысленным и Элиза облегченно выдохнула:

– Ханна?! Слава Богу, это ты.

– Успокойся, Лиззи. Это было прошлое. Оно давно ушло и не властно над тобой, – Ханна выглядела постаревшей и очень усталой.

– Я ничего не могла с собой поделать. Мне было так больно..больно и страшно, Ханна.

Элиза села в постели и запустила пальцы в волосы.

– Этот страх уйдет, Лиззи. Но я рада тому, что скоро ты покинешь Остроф и поедешь в Спорные земли.

– Да..– в голосе Элизы, однако не было уверенности. – Скажи, Ханна, ты поедешь со мной? Без тебя я не справлюсь.

– Придет время, Лиззи, и твои руки будут двигать королевские фигуры на доске жизни. Ни я, ни кто-либо другой не будут тебе нужны.

– Это время еще не пришло, Ханна. Ты – все, что у меня есть. Пожалуйста, не бросай меня.

– Я буду рядом с тобой, Лиззи, – Ханна погладила девушку по щеке, – пока меня не сменит другой человек. Тот, кто займет место в твоем сердце. Тот, для кого ты станешь дороже всего на свете. Он будет заботиться о тебе, а я должна буду уйти.

– Я не хочу этого.

– Всему рано или поздно наступает предел, Лиззи. Теперь ты должна отдохнуть. Спи.

Элиза послушно легла и закрыла глаза. Пение Ханны подхватило ее, как пушинку и понесло вдаль. Тихий голос ласкал ее заледеневшую душу. Ханна пела и пела, а из-под плотно закрытых век по ее щекам медленно скатились две слезы, которые спрятались в складках плаща и пропали, будто их и не было.

******

Отъезд Маклинов состоялся через неделю. Элиза до самого последнего момента – пока копыта коней не загрохотали по настилу моста и за спиной не закрылись тяжелые ворота, внутренне тряслась от страха, что ее вернут, посадят под замок и больше не выпустят. Однако граф полностью вверял судьбу дочери саксонскому тану.

Гарри Маклин, в отличие от Коннора Острофа, был более внимателен к своей дочери, и его строгость распространялась только на вассалов из отряда. Наблюдая за отцом и дочерью Маклинами, Элиза все чаще ловила себя на мысли, что такого отца желала бы и для себя. Гарри тепло относился и к девушке, которую считал будущей невесткой. Однако Элиза держалась холодно и отчужденно, ни на минуту не забывая о своей роли. Вместо того, чтобы искать пути к сердцу будущего свекра, она оттачивала умение где магией, где сладкими речами подчинять себе вассалов из своего сопровождения.