Ксения Камикато - Правила выживания в коробках

Но терпение мое иссекало. Мы снова закусились за цвет. Мне так захотелось крикнуть: «Это вездеходный тягач, дурик, ты отправишь его в карьер на сезон, максимум два. Какая, к чертям, разница, достаточно ли он белый и белый ли он вообще». Но вместо этого я посмотрел на механика. Он стоял весь бледный от стыда за своего тупого босса, а может быть у него просто крутило кишки, я не знаю. Я предпочел уверить себя, что он на моей стороне, и как-то даже полегчало. С горем пополам, но мы отгрузились. После я вызвал такси и поехал домой.

Я вернулся домой с большим опозданием. Все из-за того, что таксист повез меня через центр города. Мы, разумеется, попали в пробку и я около часа дышал выхлопами автобуса, пока тот не свернул.

Ветер разгулялся. Я ждал, когда с домов начнет срывать крыши. Мне это казалось чем-то волнующим и забавным. Закинув рубашку в стирку, я открыл бутылочку сидра и уставился в окно: один на одном высились многоквартирные муравейники, а где-то там внизу среди редкой зелени куда-то торопились их жители.

В углу комнаты пылилась моя старенькая гитара. Я покосился на нее и потерялся в мыслях. Вспомнил ту, в которую когда-то был безответно влюблен. Она – зеленоглазый огонек, ронявший голову мне на плечи, слушая мои неумелые завывания, сопровождаемые слабой игрой. Она чувствовала меня. Она убедила меня в том, что я чего-то стою. А я, дурак, в это поверил. Но то, что она хотела, я ей дать не мог, потому что она хотела этого от кого-то другого.

Что-то с грохотом слетело с соседней многоэтажки и упало во двор. Я вздрогнул и высунулся в окно. Никого и ничего не было видно. Я прикрыл окно, махнул рукой и завалился на диван, оставив бутылку на подоконнике. Взгляд врезался в потолок, трещины на нем показались мне в тот момент чрезвычайно интересными.

В кармане затрещал телефон – хозяин квартиры попросил оплатить проживание. Я вдруг вспомнил, что с детства постоянно всем что-то должен: должен помогать семье, присматривать за младшими, хорошо учиться, отдать долг родине, у которой я не занимал; должен покупать девушке все, что она попросит, должен быть сильным, уверенным, при деньгах, и так далее. Только мне никто ничего не должен.

Что- то глухо громыхнуло. Взвыл ветер. Окно распахнулось сильнее. Это возвратило меня в реальность. Я заметил, как на пол оседает пыль. Та же пыль, что осталась на моем счету, после того, как я оплатил очередной долг и принялся рассматривать потолок, будто он – мое отражение.

Как-то машинально я открыл переписку с бывшей в соцсети. Я намеревался удалить ее уже почти месяц, но некое «а вдруг» тормозило мою решительность.

Перечитал. Убил на это несколько часов, оставаясь непреклонным к мольбам скрючившегося от голода желудка. И даже не заметил, как начался дождь. На подоконнике начали множиться грязные разводы. В комнате потемнело.

Так хотелось написать ей: «Здравствуй, родная! Закончилась туалетная бумага, в ход пошли твои письма. Спасибо! Твоя любовь, наконец, пригодилась мне». Но это показалось таким тупым, и я даже немного пожалел, что люди перестали обмениваться бумажными письмами.

Жутко захотелось выпить. Бутылка стояла на подоконнике. Я посмотрел на бутылку, потом на грязный подоконник. Повернулся спиной к окну, уткнулся лицом в подушку и уснул.

Все выходные стеной стоял ливень. Ливневки не справлялись, и некоторые районы города затопило. И как водится, специальные службы снова удивленно развели руками.

Я еле втиснулся в переполненный автобус. Выронил карту. Какой-то бугай наступил на нее и даже этого не заметил. Я попросил его убрать ногу, а он посмотрел на меня так, будто я переспал с его женой. Пришлось рявкнуть на него и оттолкнуть. По автобусу прошла слабая волна негодования. Подошел кондуктор, я подал карту – она не сработала. Я попросил проверить ее еще несколько раз, но результат остался тем же. Наличных я при себе не имел, и меня высадили. Вот так вот. Я одолел на своих двоих пару сотен метров, зашел в банк, снял с карты пару сотен и поспешил на остановку. Запрыгнул в следующий автобус и, – вот чудо, – оплатил картой с первого раза.

Из-за всех этих непреднамеренных путешествий я опоздал на работу на десять минут. Задники брюк были забрызганы, а носки мокрые, хоть выжимай. В офисе сидел Вадик, директор и наш свободный художник. Я попытался объясниться, но директор движением руки попросил меня замолчать и сесть на свое место.

– Месяц кончается, Евгений, – сказал он. – У тебя планируются отгрузки на этой неделе?

Его издевки звучали так знакомо. Еще бы, ведь они с Вадиком были одного пошиба и мнили себя королями продаж.

– Нет, – ответил я. Больше мне сказать было нечего.

Вадик ухмыльнулся. Свободному художнику было не до нас, он был погружен в переписку.

– Евгений, – продолжил директор, но прервал реплику, чтобы ответит на звонок. Я откинулся на спинку старого скрипучего офисного кресла. Он снова поднял руку, показывая тем самым, чтобы я его не отвлекал. Меня это немного подбесило, будто я ничего не имел права сделать без его команды.

Он закончил разговор и пафосно провел рукой по уложенным волосам:

– Итак, Евгений, ты работаешь уже сколько, пять месяцев?

– Почти.

Он прищурился и резанул:

– А план выполнял сколько раз?

– Один, – ответил я сквозь зубы.

Он встал из-за стола, достал из кармана пачку сигарет и сунул одну в зубы.

– Если я сейчас размещу вакансию, – продолжил он, – то в течение часа мне позвонят, как минимум, пять человек, желающих занять твое место. Подумай об этом. – Сказал он. После махнул рукой, и все трое ушли в курилку – место с урной, метрах в пятнадцати от входа в здание.

Я начал подкипать. Директор прекрасно знал все нюансы этой работы. Он знал, что из десяти потенциальных сделок девять срывается, а то и все десять. Он знал, что выполнить такой план без наработанной базы контактов практически нереально. Он все знал. Но ему нравилось меня изводить.

Я посмотрел на настенные часы. И залип так, что показалось, будто секундная стрелка вот-вот вскроет мне череп.

Я вспомнил случай, что произошел по весне. К Вадику в тот день пришел тягач, идентичный тому, что я отгрузил на прошлой неделе. Мне позвонил клиент, тот самый с проплешиной, и спросил за спальник. А я начисто позабыл, есть ли он в этой машине. Я спросил об этом Вадика, он предложил мне выйти на стоянку и посмотреть. Я так и сделал. В белой рубашке я влез на забрызганную до самых зеркал машину, чтобы заглянуть в кабину. Когда я вернулся весь в пятнах, мне поаплодировали. А на следующий день назначили тест по техническим характеристикам.

От этих воспоминаний чайник мой засвистел во всю прыть. Я взял лист бумаги и написал заявление об увольнении, после сунул в сумку свою кружку и пошел домой. По пути стрельнул у охранника сигарету. Закурил прямо у выхода, отдал ему зажигалку и выскочил из здания. Подмигнувшее из-за туч солнце резануло по глазам. Я немного прокашлялся с непривычки и не торопясь пошел на автобусную остановку. Остановка пряталась за деревьями, коими была окружена стоянка, как оградой.