Татьяна Никандрова - Зови меня Златовлаской

Трибуны взорвались. "Булаткин – красавчик!" – доносились одобрительные крики. Антон выдохнул и направил взгляд на нас с Адой. Мы широко заулыбались, поднимая большие пальцы вверх. Друг устало кивнул нам.

Но расслабляться было рано: если Гриша сможет также отбить пять мячей, то парням придется повторять все по третьему кругу.

– Он, как выжитый лимон, – с беспокойством отметила Ада.

– Ничего не имею против Гриши, но хочу, чтоб он сейчас лажанул, – вздохнула я.

Пока Митин готовился, я украдкой бросила взгляд в сторону Пешкова и не без досады заметила, что рядом с ним нарисовалась Яна Ширшикова, девчонка из другого десятого класса. Я не любила эту фальшивую пигалицу с тех самых пор, как пару лет назад она, будучи "подругой" моей знакомой Арины Макаровой, распускала про нее обидные слухи за глаза.

Яна присела на спинку стоявшего перед Пешковым сиденья и принялась что-то ему рассказывать, жеманно поправляя темные волосы. Парень слушал с улыбкой и иногда посмеивался.

От созерцания этой нелицеприятной сцены меня отвлек свисток, сигнализирующий о второй серии пенальти для Гриши. Поначалу парень держался хорошо. Взял первые три мяча, однако четвертый ему не дался. Митин упал на колени и огорченно схватился за голову. Вся его поза выражала разочарование.

Мы с Адой завизжали и радостно схватились за руки. Гришу, конечно, было жалко, но все сложилось по справедливости. Антон честно заслужил звание нового вратаря футбольной команды школы №131.

Друг улыбался во все тридцать два, принимая поздравления от своих новоиспеченных партнеров по команде. Сбежав на поле, я подскочила к нему и повисла на шее.

– Булаткин, ты с седьмого класса мечтал играть в школьной сборной, и вот теперь это твоя реальность, – восторженно провозгласила я, целуя его в щеку.

– Что сказать, повезло, – скромно почесывая затылок, ответил Антон. Видимо, его смущал такой наплыв поздравлений и похвалы.

Спустя полчаса трибуны начали постепенно пустеть. Школьники расходились. Я вновь посмотрела на Диму, который по-прежнему разговаривал с Яной, и сердце ревниво сжалось. Ну о чем можно так долго трындеть?! Я раздраженно опустила взгляд и мысленно пристыдила себя за то, что все время пялюсь на него.

– Ну что, отпразднуем? – Булаткин обхватил меня за плечи.

– Да, давай, – улыбнулась я.

– Все в Мак, я угощаю! – присвистнул он.

После поедания бургеров и картошки фри с Антоном, Адой и еще несколькими одноклассниками я вернулась домой, завалилась на кровать и поднесла к лицу телефон.

От увиденного по телу пробежали мурашки. Одно сообщение. От Пешкова. Я глубоко вдохнула и рвано выдохнула, прежде чем нажать "открыть".

Наше общение началось довольно мило: стандартные "как дела" и "что делаешь" сменились комплиментами в адрес моих танцевальных талантов. Не выдержав, я спросила, всегда ли мы будем общаться только виртуально, на что Пешков без стеснения позвал меня погулять.

Перекладывая телефон из руки в руку, я задумалась. Случившееся выглядело так, будто я сама напросилась на свидание. Все же приятней, когда парень добивается встречи, а не наоборот. Но дело было сделано, и давать заднюю я не собиралась.

Мы договорились встретиться завтра вечером и сходить в кино. В прокате шел какой-то хоррор, на который Пешков хотел попасть.

На самом деле ужастики я совсем не любила. После них всегда плохо спалось ночью. Было страшно высунуть руку или ногу из-под одеяла, потому что казалось, что чья-то холодная костлявая ладонь обязательно схватит за конечность и утащит в чистилище.

Несмотря на то, что мне было шестнадцать, а не шесть, я никак не могла отделаться от этого нелепого страха, поэтому несколько ночей после просмотра фильмов ужасов парилась под одеялом, не рискуя вытащить наружу даже палец.

Однако сейчас ситуация была нестандартная, и отменять встречу с Пешковым из-за костлявой руки я не собиралась. "Придется потерпеть!" – приказала я себе.

На следующий день я рассказала друзьям о предстоящем вечере.

– Зачем на первое свидание идти в кино? – недоумевал Антон.

– В смысле? – не поняла я.

– Вы сидите и два часа пялитесь на экран без возможности пообщаться. В итоге за это время вы вообще не продвигаетесь в том, чтобы узнать друг друга лучше. А разве не в этом смысл свидания?

Я задумалась. Определенно в словах Булаткина существовало рациональное зерно. Будь я парнем, ни за что бы не потащила девушку в кино в самом начале отношений, да еще и на ужастик.

Однако все эти рассуждения не могли помешать мне тщательно готовиться к встрече. Я приняла душ, накрасилась, надела легкое шифоновое платье и стала ждать Пешкова, который должен был подойти к моему дому.

Парень явился спустя двадцать минут после назначенного времени. Вначале я хотела пристыдить его за опоздание, но потом решила не занудствовать и сделать вид, что не обратила внимания.

Фильм выдался на редкость дрянной. Не столько страшный, сколько мерзкий. Расчлененка, кровь, кишки, надрывные крики главных героев – мне казалось, что мой мозг изнасиловали. В некоторых моментах я встревоженно цеплялась за руку Димы и с силой сжимала ее.

Нет, не то чтобы я испугалась или перенервничала… Просто ведь надо же было хоть как-то развивать наши отношения? Я решила, что притвориться напуганной и беззащитной – не худшая тактика. Помнится, в женских журналах писали, что парням такое нравится.

После фильма мы немного прогулялись по торговому центру, а потом Пешков предложил проводить меня домой. В общении он оказался легким и открытым, с юмором смотрел на жизнь и забавно шутил.

Главным увлечением Димы, по его словам, был скейтборд. Он тратил на катание и отработку трюков почти все свое свободное время, а в прошлом году даже участвовал в соревнованиях и занял призовое место.

Больше всего меня привлекали его необыкновенные бледно-голубые глаза. Они напоминали чистые замерзшие озера, ведь именно таким цветом изображают лед на картинках. Я даже заподозрила парня в том, что он носит линзы, но он опроверг мои предположения, сказав, что редкий цвет глаз унаследовал от матери.

Мы брели по улице, беззаботно болтая обо всем на свете и изредка поглядывая друг на друга.

– До шестнадцати лет я был одним из самых низких пацанов в классе. Мой отец все недоумевал, почему я не расту, ведь он у меня сам под метр девяносто. Но летом после девятого класса, наконец, произошел скачок роста, и в десятом я уже стоял в начале шеренги на физкультуре, – с улыбкой признался он.

– Повезло тебе. А я, по ходу, выше своих метра шестидесяти так и не вырасту. У меня и мама, и папа невысокие.

– А девушке и не нужен большой рост, – беспечно отозвался Пешков. – Мне вот высокие не нравятся, всегда любил миниатюрных.