Ксения Пашкова - Натали Лан

– Простите, но я ничего не понимаю, – я окончательно запуталась и чувствую неконтролируемое раздражение, – разбирайтесь сами.

Уходя, я замечаю, как Ник подсаживается к Ясми, и как та опускает голову ему на плечо. Этим двоим под силу справиться с чем угодно, и им точно не нужна помощь человека вроде меня.

Я выхожу из примерочной с охапкой яркой разноцветной одежды и сбрасываю ее на стоящий неподалеку стол.

– Ничего не понравилось? – недоумевает мама.

– Нет.

– Но почему? – она выуживает желтую водолазку с длинными рукавами. – Может, посмотришь еще разок?

– Нет.

– Не понимаю, – мама растерянно озирается по сторонам, – что не так?

– Все нормально, просто пойдем посмотрим что-то другое, – предлагаю я, стараясь не выдать себя дрожащим голосом.

– Хорошо, идем.

Через час мы выходим из магазина, у меня в руках небольшой пакет с одеждой черного цвета. Мама ласково берет меня за руку, и этот жест пробивает брешь в моей защите. Я останавливаюсь посреди торгового центра и, опустив голову, беззвучно плачу. Неожиданные слезы удивляют нас, и мы обе не знаем, что следует говорить или делать в таком случае.

– Ты уверена, что не хочешь купить что-то еще? – тихо интересуется мама, продолжая крепко держать мою руку. – Что-то другого цвета?

– У нас в школе запрещено носить яркую одежду.

– Да, но когда тебя это останавливало? – она всегда поддерживала мое бунтарство и позволяла самовыражаться, но сейчас ее попытки поднять мне настроение делают только хуже.

– Мам, – сквозь слезы прошу ее я, – мы можем просто поехать домой?

– Да, конечно, – окончательно растерявшись, она непроизвольно выпускает мою руку, и в этот момент я словно навсегда лишаюсь ее поддержки, чувствуя, что отныне буду сама по себе.

Если бы мама все-таки спросила, почему я сложила всю старую одежду в холщовый мешок и отнесла его в кладовку, она бы узнала, что ее дочь стала жалкой трусихой.

В то время я вела личный дневник, куда удавалось записать все то, что никогда не будет произнесено вслух. После похода в магазин в нем появилась очередная запись.

Дорогой дневник!

Я прочла в журнале, что черное стройнит, но не особо в это верю.

Знаешь, чего я хочу?

Чтобы меня перестали замечать.

Чтобы, когда я иду по школьному коридору, никто не поворачивал голову в мою сторону.

Чтобы они перестали рассматривать меня и мое тело.

Я хочу стать невидимкой. Вот я есть. А вот меня нет.

Черная невзрачная одежда. Никаких вырезов и коротких рукавов.

Я не оставлю им даже малейшего повода смеяться надо мной.

Они забудут о моем существовании, и станет легче.

Потому что сейчас я буквально не могу дышать.

Каждый день в школе – настоящая пытка.

Приходя туда, не могу перестать думать о том, как окажусь дома.

Может, попросить родителей перевести меня на домашнее обучение?

Просто закройте меня в четырех стенах и оставьте в покое.

Это все, чего я хочу.

Похоже, снова пришло сообщение от Артема в ICQ. Потом расскажу, что он хотел.

Art33mus: Что делаешь?

N@t@: Ничего.

Art33mus: Уже сделала домашку?

N@t@: Нет. Еще делаю.

Art33mus: Давай помогу.

N@t@: Не надо.

Art33mus: Как хочешь.

N@t@: Пока.

Art33mus: Куда ты?

N@t@: Угадай.

Art33mus: Делать домашку? :D

N@t@: Что смешного?

Art33mus: Ничего. Случайно смайлик поставил.

N@t@: Ясно. Я ушла. Пока.

Art33mus: Пока. Удачи с матешей. Там сложные уравнения. Если нужна будет помощь – пиши. Я тут допоздна.

Подперев кулаком подбородок, я слушаю ожесточенные споры Влада и Артема о прочитанной книге. Эта баталия длится уже полчаса и успела наскучить всем присутствующим. Флориан, не выдержав их криков, надевает на голову наушники и сосредотачивается на редактуре нового романа. Мари достает из сумки планшет и включает какое-то приложение для рисования. Юля сидит рядом с ней и завороженно наблюдает за скользящим по поверхности экрана стилусом.

Мне тоже хочется занять чем-то руки и голову, но вместо этого я разглядываю Артема и вспоминаю его ребенком. Тогда его рыжие волосы напоминали огненные вспышки, а сейчас похожи на медь с золотым отливом. Веснушки на бледном лице выделяются не так сильно, как в школьные годы. В детстве я всерьез считала, что эти причудливые оранжевые пятнышки и точки появились на его щеках и носе с небольшой горбинкой после того, как ему в лицо брызнул апельсин.

– Ты себя-то слышишь, придурок? – яростно жестикулируя, орет Влад.

– Могу спросить тебя о том же самом, – Артем так усиленно машет книгой, что, кажется, вот-вот стебанет Влада прямо по его разъяренной физиономии.

– Может, угомонитесь уже, а? – раздраженно спрашивает Юля, но эти двое слишком сосредоточены на бессмысленном споре.

– Серьезно, ребят, завязывайте, – просит их снявший наушники Флориан, – у меня от ваших воплей уже мигрень.

Они все начинают пререкаться и с новой силой обсуждать прочитанную книгу Мэтта Хэйга «Полночная библиотека», а я молчу, слишком сосредоточенная на неожиданно всплывших в голове воспоминаниях.

Факты об Артеме:

1) В начальных классах он носил очки со странной квадратной темной оправой.

2) В тот единственный раз, когда я приходила на его день рождения, он был одет в футболку с Бэтменом.

3) В школьном буфете он всегда покупал два рогалика с повидлом, один из которых неизменно предлагал мне.

4) Когда мы случайно встретились на празднике в центре города, он приветливо помахал мне рукой.

5) В седьмом классе я разбила цветочный горшок в кабинете истории, а он взял всю вину на себя.

Факты обо мне:

1) Я так и не сказала, что ему невероятно подходят те очки.

2) На день рождения я подарила ему футболку с Суперменом, совершенно забыв, что он любит героев вселенной DC.

3) Я ни разу не съела предложенный им рогалик. Даже когда была невероятно голодна.

4) Когда он помахал мне на городском празднике, я сделала вид, что мы не знакомы.

5) Я так и не поблагодарила его за тот случай с цветочным горшком.

Неожиданно я слышу свое имя и прихожу в себя.

– Нат, ты на чьей стороне? – интересуется Влад.

– Я уже давно перестала вас слушать.

– Не понимаю, зачем ты вообще сюда приходишь? – Артем по привычке закатывает глаза. Он делает так всегда, когда речь заходит о моем присутствии в книжном клубе.

На его подобные вопросы у меня всегда один ответ.

– Разумеется, чтобы позлить тебя.

– Фло, может выгоним ее? – с надеждой в голосе обращается он к писателю.

– Если не выскажет свое мнение о книге, так и поступим, – серьезно отвечает Флориан.