Наталья Минина - Ашната

Девушка шла быстрым шагом по саду пока не уперлась в закрытую калитку. Остановившись около неё, она вздохнула. «Вот и хорошо. Все равно за калиткой такая же ночь. Ничего нового. Никакого спасения», – подумала она и оглянулась.

Она стояла напротив своего окна. Сейчас оно казалось ей одним из тысячи спящих окон. Ничего не говорило о том, что там кому-то плохо, нестерпимо больно и одиноко. Со стороны все окна кажутся одинаковыми. А сколько тайн таит каждое из них.

– Ты не хочешь уходить, детка?

– У меня не хватит смелости.

– Детка, понимаю тебя. Только ведь не забор тебя останавливает. Его можно перепрыгнуть и уйти.

– Я хочу забыть. Почему люди не могут забыть с такой же легкостью, как закрывают окна, чтобы казаться спящими за занавесками?

– Где-то я прочитала, что нага человеческая душа не изучена. Она мечется, мучается, но помочь ей может только время.

– Почему люди часто обижают друг друга? Почему уходят друг от друга?

– Видишь, эта таблетка от головной боли, – женщина разжала ладонь, в которой лежала таблетка. – Душа еще не изучена, поэтому и таблеток от душевной боли еще не изобрели. Значит, нужно научиться самой себе помогать, детка. А то как бы получилось: заболит душа, выпил таблеточку и прошло? Нет, так не годится. Только сам себе человек может помочь. Сам!

– Что я и пытаюсь делать. Но ведь я всегда хотела самого малого. Счастья! И всегда оно убегало от меня.

– Малого? Ты хотела того, что случается с людьми очень редко. Настоящие моменты счастья так же редки, как падающие звёзды в таких шумных городах, как наш. Но счастье можно найти и в каждом дне, не обязательно ждать падающую звезду.

Девушка забралась с ногами на скамейку и прижалась головой к коленям.

– Как я смогу снова доверять людям? С ним во мне умерла не только любовь, но и вера.

– А надежда?

– Не знаю. Она еще тихонько, едва слышно дышит во мне, но её так мало. Я боюсь этой тишины, она повсюду, и в этой тишине он…

Женщина приподняла шерстяную шаль.

– Залезай поближе. Ты замёрзла.

Выключив свет в ванной, он побрёл по длинному коридору, который освещали позолоченные канделябры. Остановившись перед большим зеркалом с идеально высеченной дубовой рамой, он долго смотрелся в него. Это был взгляд доброго, но чем-то озадаченного человека. Еще некоторое время мужчина продолжал смотреть на своё отражение, после чего перевел взгляд на свои руки. По серьёзному выражению его лица можно было прочесть не только напряжение, но и усталость, которая тяжелым грузом отражалась в его глазах. Потерев вески, он зачесал мокрые волосы и неспешным шагом направился в спальню.

– Почему ты так долго? Я хочу тебя, – женский голос, больше похожий на урчание кошечки, сладостно запел в темной комнате.

– Не сейчас. Я очень устал. И почему ты не в своей комнате? – сухо ответил мужчина, не дожидаясь ответа.

– Я специально купила для тебя новое бельё, посмотри, – женская рука потянулась к настольной лампе, но мужской голос оборвал её.

– Не включай свет. Я хочу спать.

И снова тишина. Он быстро уснул. Но перед этим, как обычно, поцеловал нательный крестик и перекрестился.

Чуть пригреешься в обнимку с мечтой и ночь пролетает незаметно.

– Дорогой, просыпайся, – она стояла над ним, как хищница перед прыжком.

– Который час?

– Половина седьмого. Ну, посмотри хотя бы сейчас на меня. Тебе нравится?

Красное кружевное бельё, алого цвета чулки и приторные духи с еле уловимым запахом ванили заполняли комнату тяжелым красным цветом.

– Не стоило меня будить так рано. У меня было еще полчаса сна.

– Так тебе нравится, дорогой? Я надела его для тебя. Дотронься до меня. Ты ведь видишь, я вся дрожу от желания, – она взяла его руку и положила её на свою грудь.

– Накинь халат, в комнате прохладно. Ты опять не выключила кондиционер.

Он встал и пошёл по длинному коридору в ванную. Снова позолоченные канделябры, снова зеркало. Приняв душ, он закутался в махровый халат. К столу он спустился в нем же. Завтрак на столе был еще тёплым. Выглаженная рубашка и костюм через десять минут уже висели на вешалке в спальне.

– Приятного аппетита!

– Спасибо, Мадлен. Как всегда очень вкусно.

– Не знаю, какой галстук Вам достать?

– Что-то не броское, как обычно. Сегодня день ничем не примечательный.

– Хорошо, господин…

Не успела экономка договорить, как он перебил её:

– Сколько раз я просил не называть меня господином. У меня есть имя. Так ко мне и обращайся.

– Хорошо, господин. Простите, я постараюсь научиться.

– Сколько лет Вы работаете у меня? Страшно подумать… А все никак не поймешь, что в этом доме тебе одной я рад по утрам.

– Том уже выгулял Грету, но она опять просится в сад. Можно её выпустить? экономка подошла к стоящей у стеклянной двери собаке и погладила её по черной шерсти.

– Грета, малышка, ну подойти к папе, – мужчина улыбнулся.

Сейчас было совсем несложно представить его тем юношей, которым он был когда-то. Чьи черты с каждой улыбкой рождались на помолодевшем от счастья лице.

Крупная догиня подошла с виляющим хвостом и лизнула его щеку. Он похлопал её по поджарым бокам и потянул за брыли. Эта была игра двух друзей. Собака редко видела хозяина в хорошем настроении, но никогда не отказывалась поделиться с ним своей радостью. Сейчас, играя, они возвратились в то время, когда Грета была щенком, а Александр был моложе и счастливее.

– Будь добра, выключи кондиционер в спальне и попроси Хью еще раз погулять с малышкой. Она не набегалась.

– Будут ли еще распоряжения?

– Пожалуй, нет. Попроси Тома подавать машину через пять минут. Спасибо.

– Конечно. Вы будете ужинать дома?

– Дома?.. – задумчиво повторил мужчина и ушел, ничего не ответив.

Через плотно задернутые шторы пробивались рассветные лучи. Тонкой вуалью ложились они на золотые волосы спящей Ашнаты. В комнате пахло крепко заваренным кофе.

– Извини. Кажется, я разбудила тебя.

Крышечка от помады упала на дощатый пол. Анна пила кофе и параллельно наносила толстый слой макияжа. Ей нравилось привлекать внимание окружающих людей, особенно мужчин. Часто Ашната подшучивала над ней, правда по-доброму, называя «раскрашенным яйцом». Анна не обижалась. На это у бойкого воробушка ответ был один: «Кому раскрашенное яйцо, а для кого наливное яблочко». Они были абсолютно разными, но, тем не менее, судьба свела двух девушек в этой комнате. Наверное, поэтому, они не обращали внимание на то, какими разными они были. И отдавали предпочтение лучшим сторонам друг друга. В конце концов, это и проще и приятнее. В комнате всегда был порядок и приятные запахи свежей выпечки. Обе девушки были сластенами: то одна, то другая купит зефир, или приготовит блинчики, а то и сырники. В эти выходные у плиты стояла Анна. Частенько бывала она резкой, но видя все, что происходит с Ашнатой, она старалась её поддержать, правда по-своему «по-резкому».