Виталий Радченко - Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток

Я сделал вид, что закашлялся, скрывая совершенно неуместную улыбку, вспомнив, как забавно смотрелась видная девушка Вероника рядом с маленьким и круглым Купониным. Невольно бросил взгляд на Анастасию и удивленно выпрямился на стуле. Моя начальница выглядела явно встревоженной.

– Небольшого роста, толстая девушка лет двадцати?

– Я употребил слово «кругленькая», если помните, – нахмурился Купидон.

– Она носила очки?

– В темной оправе. А откуда вы знаете?

– Где она сейчас? – Анастасия резко встала, оглядываясь по сторонам, я могу с ней поговорить?

– Илона уехала еще вчера вечером. Вероника еще так расстроилась…

– Уехала? Вы же сказали, что прибыли сюда все вместе на автобусе.

– Ну да, мы приехали на автобусе, а она уже дожидалась нас тут. А вечером уехала на своей машине. На зеленом таком «паркетнике», как же его…

– «Дастер», – выдохнул я.

– Ну да, – брови Купонина изумленно подскочили вверх, – откуда вы знаете?

– Да мы…

– Самая популярная марка автомобиля по результатам продаж прошлого года в своем ценовом сегменте, – быстро перебила меня Анастасия. – Продолжайте.

– Ну, дальше был банкет на открытом воздухе, потом мы потратили некоторое время, пытаясь отговорить Ясинского и Петрушевича сначала от купания в реке, потом от поисков ближайшей сельской дискотеки. И наконец, в районе полуночи, все отправились по комнатам. А утром, – голос шефа дрогнул, – мы обнаружили, что ее нет.

– Девушка ночевала одна?

– Ну конечно, – вздрогнул Купидон, – естественно, одна!

– Хорошо, покажите ее комнату, – не дожидаясь согласия, Анастасия направилась к массивному зданию агроусадьбы.

– Настя, может быть, дождемся милицию? – я догнал ее уже возле ступенек.

– Я ничего не собираюсь трогать, – она остановилась, пропуская вперед подоспевшего к нам шефа. – Пойдем.

Комната Вероники, небольшая, аккуратно обставленная необходимыми для непродолжительного проживания вещами и предметами мебели, ничем не отличалась от обычных гостиничных номеров, разве что из окна открывался прекрасный вид на реки Свислочь и Березину в месте их слияния. Анастасия, решительно отстранив Купонина и меня в сторону и велев оставаться у порога, прошла в центр комнаты и осмотрелась. Заправленная кровать была смята, словно кто-то лежал на ней, прямо не сняв покрывала, и смотрел телевизор, висящий на стене напротив. Пульт от телевизора виднелся под подушкой. На прикроватной тумбочке стояла бутылка с минеральной водой и стакан. Анастасия аккуратно приподняла его и поднесла к носу. Нахмурившись, поставила обратно. Быстро осмотрела шкафы и совмещенный с душевой кабиной туалет, для чего-то даже открыв воду в раковине. В этот момент оглушительным рингтоном залился телефон Купонина. Тот, подскочив от неожиданности, хищно метнулся рукой во внутренний карман и, выудив громадный смартфон, с надеждой уставился на его экран.

– Ясинский… Может быть, нашли? Алло, алло! Что? – надежду на лице шефа сменила унылая гримаса раздражения. – Потрудитесь дождаться приезда следователей, Ясинский. Понимаю, что все устали, но раньше никто не уедет и даже не уйдет пешком. Никакого такси! Что? Прошу прощения, – он махнул рукой Насте, – вы продолжайте, я должен ненадолго вас оставить.

Он выскочил из комнаты и загремел по дощатому полу коридора. Я прикрыл за ним дверь и прошел внутрь.

– Ты ищешь что-то определенное?

Девушка пожала плечами, осматривая содержимое туалетного шкафчика на стене над раковиной.

– Ладно, – я присел на край кровати и осмотрелся.

Из-под подушки выглядывал уголок бумаги, покрытый пестрыми узорами. Я стащил перчатки и осторожно потянул его – это оказался бумажный фантик от шоколадной конфеты. Я задумчиво покрутил бумажку пальцами, сворачивая в трубочку, потом аккуратно приподнял подушку.

«А она сладкоежка…» – подумал я, увидев, по крайней мере, с десяток таких же фантиков.

Что-то защекотало ладонь. Длинный светлый волос, несомненно, составлявший ранее часть Вероникиной прически. Интересно, смогу ли я «считать» хоть что-то с него…

Вообще-то, раньше это происходило только при непосредственном контакте с другим человеком, как тогда, в вагоне поезда с незнакомым пьянчужкой или еще раньше с Ясинским, Петрушевичем, другими сотрудниками «МедиаПро» и даже с самим Купониным. Яркий поток эмоций, редко положительных, гораздо чаще гадких и мерзких. Скользкие желания, тайные страхи и неосознанные фобии, обуревавшие тех, кого я касался, мгновенно открывались мне, заставляя переживать их, как свои собственные. В общем, перчатки я стал носить сразу после этого, предпочитая прослыть чудаком. Уж лучше так. Это лучше, чем волна похоти и с трудом подавляемое влечение к тринадцатилетней дочке соседей по лестничной клетке. Натужно выдумываемые поводы для визитов и посиделок. Господи, этот недоделанный Гумберт Гумберт ухитрился даже стащить из корзины с грязным бельем детские трусики и неделю мастурбировать, сжимая их в кулаке. Потом страх, боль, раскаяние, короткий запой, смена квартиры, переезд в другой район города. И все это было «считано» мной за короткие мгновения, необходимые для дежурного рукопожатия. С кем? Не важно. Могу ли я судить человека за его мысли? Хотел бы я, чтобы кто-то так же судил меня за мои? Точно нет…

Я аккуратно сложил волос на ладони, помогая себе трубочкой фантика, и сильно сжал кулак. Ничего. Зажмурился, мысленно приказывая себе увидеть. Ничего. Я сгорбился на кровати, прижал к лицу кулаки. Что-то кольнуло в нос – фантик, который я все так же продолжал сжимать пальцами. Ничего-ничего-ничего… Я вздохнул и открыл глаза. Вернее… я собирался открыть глаза… Но не сделал этого, потому… потому, что за мгновение до этого мой нос уловил запах. Странный, приторно-сладкий запах, исходящий от кусочка бумаги в моей руке. Это не был запах шоколада, нет. Где-то в глубине памяти всплыли и тут же рассеялись воспоминания о каком-то напитке. Покрытые изображениями змей женские руки держат пузатую бутыль, разливая по бокалам коричневую жидкость с таким же запахом. Нет, не с таким, но очень, очень похожим. Картинка дрогнула, закружилась, сворачиваясь в водоворот, потекла, увлекая сознание за собой. Я вздрогнул. На кровати сидела Вероника. Луна за окном освещала ее лицо, волосы, бессмысленно распахнутые глаза с практически черными зрачками. Губы, вымазанные шоколадом, беззвучно шевелятся, повторяя слова, слышные только ей. Я напрягся.

…Идти… к нему… зовет…

– Эй, что с тобой?

Нырок в омут, миг тошноты, резкий свет, прищур глаз. Все еще неприятно, но постепенно привыкаю.

– Все нормально, просто задумался.

Анастасия, щелкнув выключателем, погасила свет в ванной.