Виталий Радченко - Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток

– Вероника, с вами все в порядке?

Купидон, расплескивая коньяк, неловко пытался подняться на ноги. Она жестом остановила его и скрылась за дверью дамской комнаты.

Яркий свет резанул по глазам. Кирилл рывком сел, пытаясь рассмотреть того, кто ворвался в палату.

– Подъем!

Кирилл протер глаза и изумленно уставился на толстую медсестру, которая вцепилась в спинку его кровати. Илона тяжело дышала, волосы ее беспорядочно разметались по плечам.

– Илона Викторовна, – язык Кирилла ворочался с трудом, – поверьте, это вовсе не то, что вы…

– Заткнись! – взвизгнула медсестра. – Кэст, это он!

– Это точно? – внезапно оказавшийся возле кровати Кирилла Кастет абсолютно не казался ни сонным, ни тем более пьяным.

– Дама подтвердила! Контакт стабильный и невероятно сильный. Это он, понимаешь?! А мы все время искали рядом, но не могли…

– А ну, тихо! – оборвал ее тощий. Он навис над Кириллом, хищно кривя губы.

– Эй, вы чего? – Кирилл отодвинулся назад. Хмель стремительно улетучивался из головы. – Что происходит?

– Скоро узнаешь, – распухший от вазелина кулак метнулся к лицу парня.

Удар опрокинул Кирилла назад, добавив к вспышке боли спереди удар о спинку кровати затылком. Время замерло. Голова его, став ужасно тяжелой, невыносимо медленно падала на подушку. Кирилл отчетливо различал волокна наволочки, мельчайшие пылинки, набившиеся в складки ткани. В глазах его потемнело, цветные пятна слились в одну мутную массу и вдруг на мгновение вспыхнули, отпечатав в сознании знакомое лицо. Он рухнул с кровати, разбив нос о больничный пол. Впрочем, этого Кирилл уже не почувствовал.

В следующий раз он очнулся от острой боли в руке. Открыв глаза, парень увидел склонившегося над ним Кастета. Тот, сопя и чертыхаясь, пытался ввести ему в руку иглу капельницы. Кирилл попытался убрать руку и тут же получил увесистую оплеуху.

– А ну, не дергайся!

– Что тут пдоисходит? – пересохшие губы с трудом шевелились, и он облизал их таким же сухим языком.

– Что происходит, говоришь? – Кастет поднялся и прошелся по палате.

Он изменился. От прежнего нескладного тощего уголовника не осталось и следа. Черная водолазка обтягивала стройный мускулистый торс, а безразмерные больничные штаны сменили серые, камуфляжной расцветки брюки, заправленные в высокие «берцы».

– А происходит то, дружок, что ты оказался птицей, ну просто неимоверно важной, – щелкнув зажигалкой, Кастет закурил и, глубоко затянувшись, выпустил струю дыма в сторону Кирилла. – Хотя по мне, так ты просто унылое дерьмо. Без обид, старичок – голый факт. Как говорится, ничего личного.

– Я де… подимаю… – разбитый нос Кирилла отказывался дышать. Он попытался потрогать его, но понял, что руки привязаны к кровати. – Что за бред? Костя, что ты творишь?

– Меня зовут Кэст. – Кастет протянул навстречу парню кулак, кстати, совершенно не изменившийся и такой же уродливо раздутый. – Не желаешь подать мне руки?

Он метнулся вперед и резко ударил Кирилла в челюсть.

– Ну, вот так-то лучше! Очень приятно. Не желаешь выпить за новое знакомство?

Ошарашенный ударом, Кирилл молча смотрел на злобную физиономию бывшего соседа. Из тысячи мыслей, мелькавших в его сознании, ни одна даже близко не могла объяснить то, что сейчас происходило. Оставалось одно – просто спросить.

– Выпить? – Кирилл попытался изобразить улыбку. – Ну, давай. Может быть, ты меня развяжешь? А заодно объяснишь, какого х… – он запнулся, – что здесь происходит, и что тебе от меня нужно?

– Хм… – Кастет хмыкнул и на мгновение стал похож на себя прежнего, – слушай, старичок, а ведь ты мне и вправду нравишься. Честно. При других обстоятельствах мы бы с тобой офигеть как затусили.

Он подошел к кровати и присел на край.

– Вот только обстоятельства для тебя оказались дерьмовыми. И мне лично от тебя ничего, ну просто ничегошеньки не нужно. Просто понимаешь… – он провел рукой по волосам Кирилла, – одна Дама… она… – лицо Кастета вдруг исказила гримаса ярости, – Одна Дама, блядь, очень желала найти хренова ублюдка, устроившего шоу за гаражами пятнадцать лет назад!!! И кто бы мог подумать, что это был ты, а? Пятнадцать! Пятнадцать долбаных лет мы искали какого-то долбаного супермена, а ты, херов мозляк, нагло ржал над нами!!!

– Ты сдурел??? – Кирилл приподнялся на кровати, крича прямо Кастету в лицо. – Что ты плетешь? Я не знаю ни тебя, ни твоей долбаной дамы. Если ты сейчас же не развяжешь меня, я…

Тяжелый удар опрокинул Кирилла на подушку.

– То есть выпить за знакомство ты отказываешься, – в руке Кастета блеснула невесть как оказавшаяся игла капельницы. – Как печально…

Он дернулся вперед, и Кирилл замер, с ужасом глядя на иглу, застывшую в нескольких миллиметрах от его глаза. Жидкость, стекавшая по трубке, теперь была коричневой.

– Не ссы, убогий… – на скулах Кастета выросли и пришли в движение массивные желваки. – Дама не велела тебя убивать. По крайней мере, пока, – он схватил Кирилла за запястье и резко вставил иглу. – Ха! Попал.

Кирилла мгновенно охватила слабость.

– Похоже, работает, – пробормотал Кастет. – Отдыхай, придурок, скоро придется потрудиться…

Жаркий июньский воздух наполнен запахом цветущей сирени. Пальцы, липкие от растаявшего пломбира, цепко держатся за поручни карусели. Сначала Кирилл хотел взять отца за руку, но передумал. Отец почему-то сегодня был непривычно холоден с ним, все свое внимание посвящая Марку. Кириллу это казалось несправедливым – все-таки он же младший. Младших положено любить больше! Однако капризничать не стал, ведь отец привел их в парк. Ну, как привел… Проклятые ноги затекли почти сразу, но Кирилл стойко терпел боль, практически не реагируя на выходки Марка, который носился вокруг отца, неторопливо шедшего с Кириллом на плечах, и швырял в спину младшего брата шишки и мелкие палочки. Кирилл, стиснув зубы, грозил обидчику кулачком, изо всех сил стараясь не расплакаться. Только не это! Ведь в таком случае Ковалев-старший обязательно рассердится и вернет обоих домой, так и не дойдя до заветной цели, металлические конструкции которой уже виделись в кронах растущих в парке лип.

Карусели. «Ромашка», «Цепочная», «Сюрприз». Впрочем, о «Сюрпризе» ему оставалось только мечтать – туда не пускали детей, даже Марка. Ну, да и ладно, когда он вырастет, он обязательно прокатится на всех городских каруселях, а может быть, даже съездит в Минск и купит билет на знаменитую «Супер 8»! Один одноклассник Марка хвастался, что в прошлом году он катался на этих сумасшедших горках, где сперва поднимаешься на умопомрачительную высоту – выше всех деревьев, а потом съезжаешь вниз с такой скоростью, что даже кричать не хватает сил. Мальчишка клялся, что едва не выпал из тележки аттракциона на резком повороте, и единственное, что его спасло – это то, что он вцепился в поручни изо всех сил. Марк тогда сказал ему, что это полная чушь и все карусели устроены так, что выпасть из них практически невозможно. Кирилл, конечно, верил брату больше. Но сейчас, сидя справа от отца в люльке «Ромашки» на скользком пластиковом диване, он и сам инстинктивно сжал поручни. Марк, сидящий слева от отца, заметил это, презрительно хмыкнул и демонстративно откинулся назад на сидении, скрестив руки на груди. Служащий парка быстро обошел все люльки, проверяя, надежно ли закрыты замки на конструкциях, и скрылся в будке. Карусель вздрогнула. Земля под ногами поплыла назад. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, а потом и вовсе резко ринулась куда-то вниз. «Ромашка» раскрутилась и, утробно загудев моторами, поднялась на распрямившейся «ноге». Кирилл задержал дыхание. Сбоку восхищенно хохотал Марк. Люльки взмывали в небо, проносились над кронами деревьев и вновь неслись навстречу земле. Моторы взревели еще сильнее. Карусель стала разгоняться. Вверх! Ноги в старых босоножках из коричневой кожи с добела ободранными носами едва не касаются листьев деревьев, взмывают в небо, описывая полукруг. Вниз! Люлька несется навстречу земле, угрожая врезаться со всего размаха в потрескавшийся, лопнувший от старости серый пористый асфальт, но, не долетая до земли каких-то несколько сантиметров (по крайней мере, Кириллу кажется именно так), снова взмывает вверх. Быстрее. Еще быстрее! Кирилл начинает съезжать к краю дивана. Слабые пальцы скользят по поручням защитной конструкции, которая уже не кажется такой надежной.