Виталий Радченко - Авессалом-2. Портал. Все, к чему прикасается тьма, хранит ее отпечаток

– Что такое? – она обернулась у самой двери. Рядом топтался Кастет, уже умудрившийся запутаться в трубках капельницы.

– Где я, собственно говоря, нахожусь? Почему я голый? И еще, – Кирилл нахмурился, – откуда вы знаете про мои обмороки?

– Обмороки? Вы были без сознания, когда поступили к нам в отделение.

– Вы сказали частые обмороки. Откуда вам известно об этом?

Илона засунула руки в карманы халата и слегка наклонила вперед голову, вдруг став похожей на готовую броситься в атаку тумбочку.

– Вы ставите под сомнение мою профессиональную квалификацию, Ковалев?

Кастет засопел, беспокойно поглядывая то на Кирилла, то на девушку. Губы его слегка раздвинулись, желтоватый кончик языка нервно метался во рту, ощупывая дырки на месте недостающих зубов.

– Добрый де-е-ень!

Кирилл едва не застонал, схватившись ладонью за лоб, который снова начал чесаться. В дверь осторожно, бочком протискивалась Тома Кулеш.

– Ой, здравствуйте, – закудахтала Пихта, семеня мелкими шажками по палате. – А вы – Илона Викторовна, да? Спасибо вам огромное за Кирюшу! Людмила Антоновна сразу после вашего звонка меня вызвала. Лети, говорит, Тамара, проведай Кирюшечку. Как он там? С ним же все хорошо, да, Илона Викторовна? Ведь правда, с ним все будет хорошо?

– Погодите, вы что, звонили Мелеховой? – Кирилл изумленно уставился на медсестру. Та пожала плечами. – А почему именно ей?

– Не Илоночка Викторовна звонила, а Люда сама. И не ей, а тебе. А ответила Илоночка, – медсестра сердито зыркнула на Тому, но та не обратив на это внимания, продолжала, – и рассказала, что ты без сознания, тут, в неврологии. А я как раз в Минске была у подружки в гостях, вот Люда и велела… Да я и сама бы пришла! Лишь бы с тобой все хорошо было. С ним же все хорошо будет, да?

– Безусловно, – Илона, поджав губы, бросила на Кирилла далеко не дружелюбный взгляд и быстро вышла из палаты. За ней, гремя колесами капельницы, удалился и Кастет.

Следующие полчаса Кирилл обреченно слушал причитания Пихты о том, какой он все-таки неосторожный. Что «какая же это неумная и неответственная выходка, вот так вот сорваться и, никого не предупредив, взять и поехать», и что она, Тома, с Людмилой Антоновной «места-себе-не-находили-все-эти-дни-переживали», и что «о матери он должен бы в первую очередь подумать, ведь каково ей одной». В конце концов, он задремал под мерный звук Томиного голоса, а когда проснулся, обнаружил, что за окном уже стемнело, а в палате он один. Рядом с ним на кровати были аккуратно разложены больничное белье и пижама, а на тумбочке, рядом с кучей «гостинцев» – печеньем, коробкой шоколадных конфет и пакетом с яблоками, принесенных Пихтой, лежал его телефон. Кирилл схватил его и, нажав на кнопку пуска, скривился – аккумулятор полностью сел. Кое-как натянув на себя вещи, уселся на кровати. Мочевой пузырь требовал немедленного облегчения. Кирилл осторожно встал и, стараясь не шуметь, заковылял к туалету. Дернул ручку двери и снова скривился – туалет был заперт. Мысленно проклиная чертову медсестру, вернулся на место и заглянул под кровать – больничные «удобства» действительно были там.

– Да не пошли бы вы все…

Быстро, насколько позволяли затекшие ноги, он подошел к умывальнику, открыл кран и приспустил край штанов. Тугая струя ударила в центр чаши и смешалась с бьющей из крана водой. Кирилл блаженно вздохнул, облегченно потягиваясь, и тут же дернулся, забрызгав мочой стену – в окно палаты что-то громко ударило. Трясущимися руками он быстро закрутил кран и, кое-как оправив брюки, заковылял к окну. Что-то снова со щелчком ударилось в стекло и отскочило, зашуршав по траве за окном. Кто-то швыряет в окно камни, догадался Кирилл. Он огляделся – кнопка вызова медсестры находилась прямо у кровати. От мысли о новой встрече с Илоной его передернуло, да и звать ее сейчас, пока не высохли следы его преступления на стене возле умывальника, было абсолютно неприемлемо. Парень вздохнул и осторожно приблизился к окну.

– Кто там? – громко прошептал он в открытую форточку.

– Эй, старичок! Это я! – ответил громкий шепот.

Кирилл узнал голос Кастета и облегченно выдохнул.

– Чего тебе?

Кирилл осторожно выглянул в форточку. Его тощий сосед по палате топтался внизу под окном, то и дело воровато оглядываясь по сторонам.

– Слышь, Кирюха, помоги залезть, а? Начало одиннадцатого – Илонка мне весь мозг выест нахрен.

Воображение тут же услужливо предложило картинку пухлой медсестрички, ложкой выковыривающей куски мозга из трепанированной головы Кастета. Почему-то картинка не показалась Кириллу слишком нереальной. Он, вздохнув, открыл нижнюю часть форточки.

– Пролезешь?

– Не боись! – обрадовался Кастет, – не в такие щели пролазили!

Подпрыгнув, он уцепился пальцами за раму. Зашаркал ногами по стене, пытаясь подтянуться.

– Кирюха, братан, подмогни!

Выглянув наружу, Кирилл увидел, что тощий тщетно пытается подтянуться – широкий карниз мешал ему ухватиться поудобнее.

– Ничего не выйдет, – громко зашептал он.

– Дай руку!

Кирилл сдержал ругательство – его руки, с трудом справлявшиеся с такими простейшими функциями, как завязывание шнурков и застегивание пуговиц, меньше всего подходили для затаскивания в окошко даже самых тощих доходяг.

– Давай позову кого-нибудь?

– Не-не-не! Щас… я… бляха… – засопел Кастет, – как нефиг… делать…

– Твою же ж… – Кирилл высунулся из окна и схватил соседа за ворот пижамы. – Давай!!!

Спустя несколько секунд объединенных усилий, громкого пыхтения и приглушенных ругательств с обеих сторон, тощее тело Кастета, наконец, протиснулось в форточку и ввалилось в палату, с шумом, достаточным, по мнению Кирилла, чтобы переполошить если не всю больницу, то одно отделение точно. Однако упавший на спину и едва не разбивший голову о тумбочку Кастет казался абсолютно счастливым. Заговорщицки подмигнув Кириллу, он бросился к своей кровати и нырнул под одеяло.

– Ты че стоишь? – зашептал он, – Прыгай в кровать – Илонка идет!

За дверью действительно послышались шаги. Кирилл оглянулся – форточка была распахнута. Не успеть! Он торопливо забрался в кровать. Что-то шлепнулось на пол – это Кастет выбросил свои грязные вьетнамки из-под одеяла. В этот момент дверь отворилась. Щелкнул выключатель и яркий свет залил палату. Кирилл зажмурился, прикрыв глаза ладонью.

– Ковалев, Юрша – процедуры!

– Ну зачем же так резко, Илоночка Викторрна! – заголосил Кастет, – Ой, глазам больно!

– Глаза заболели, Юрша? – медсестра, едва удостоив его беглым взглядом, быстро семеня короткими пухлыми ножками, пробежалась по палате. – Могу предложить чудесное койко-место в офтальмологическом отделении городской больницы города Мяделя.