Ольга Скворцова - Эксперимент. Предчувствие надежды

– Я сама только вчера узнала, Игорю сказать не успела, а потом, сама понимаешь, не до этого было.

– Понимаю, конечно. Сказать надо будет обязательно, он имеет право знать. Но не сейчас, давай немного подождем. Кстати, ты в понедельник поедешь на работу?

– Конечно, поеду, напишу заявление на увольнение. Устроюсь здесь в какую—нибудь больницу.

– А Вику? Середина учебного года, февраль.

– Не знаю, что с ней делать, если честно. Проснется, будем разговаривать. В принципе, в Москве ее ничего не держит, все друзья и подруги в интернете. – Ольга нахмурилась, разговор коснулся неприятной темы.

– Так и сидит за компьютером все время?

– Да, мам, все по—прежнему. Я даже не могу зайти к ней на страницу, узнать, чем она там вообще занимается, видимо, имя вымышленное взяла при регистрации. Многие дети сейчас так делают, чтобы от родителей скрыться. – Ольга глубоко вздохнула. – Но больше всего меня расстраивает то, что все ее мысли вертятся вокруг новых нарядов, она готова целыми днями переодеваться, позировать и фотографировать сама себя. Фотоаппарат мы с Игорем у нее уже отняли, но телефон—то при ней остался. Наверное, придется его заменить на какой—нибудь совсем простой, чтобы без камеры был. Интересно, такие еще продаются?

Наталья Ивановна покачала головой, налила дочери кофе и занялась тестом.

***

Вика проснулась около одиннадцати часов утра. Раскрыла шторы, посмотрела в окно на снежные сугробы и начала прикидывать в уме варианты фотографий на фоне такого количества снега. Она подумала, что на белом будет отлично смотреться какой—нибудь яркий цвет. Жаль, красный пуховик остался в московской квартире. «Так, так, так, что мы имеем? А имеем мы светло—серую норковую шубку. Плохо. Ну и что же делать? Нужно порыться в бабушкином гардеробе. Придется спускаться, она, наверняка на кухне или в гостиной».

Викина комната располагалась на втором этаже. Девочка любила гостить у бабушки: во—первых, никто не зудел над ухом и не делал замечания по поводу «посиделок за компьютером»; во—вторых, бабушка исполняла практически все ее желания; в—третьих, обстановка в доме была очень красивой и фотографии получались просто шикарные. Что стоили только одни кованые перила с металлическими цветами и виноградом! Единственная проблема – выбор ракурса. «Как было бы замечательно, если бы бабушка умела профессионально фотографировать! Я бы все лайки собрала, еще и в конкурсах побеждала бы!», – думала Вика, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Бабушка с мамой сидели на кухне и тихо разговаривали. В центре стола Вика увидела блюдо с булочками, к ним—то она и направилась в первую очередь.

– Всем привет! Что притихли? Не подслушиваю я, успокойтесь. – Вика взяла в руку булочку, демонстративно откусила и показала ее женщинам, – вот, видите, я вообще на запах пришла.

– Вика, садись за стол, поешь нормально, манную кашу тебе сварила, ты же ее любишь? – Наталья Ивановна встала из—за стола.

– Да ладно тебе, ба! Я в комнате поем, давай сюда кашу.

Вика не решилась при маме поговорить с бабушкой об одежде, во избежание скандала. Каждый раз, когда речь заходит о фотографиях, мама начинает ругать Вику за то, что у нее на уме больше ничего нет, только интернет и самолюбование. Говорит, что красивая внешность – не главное в человеке, вспоминает поговорку: «Встречают по одежке, а провожают по уму». И ведь не поспоришь. А внешность у Вики и в самом деле привлекательная: вьющиеся каштановые волосы, длиной до плеч, крупные глаза карего цвета, такие темные, что почти не видно зрачков, а на щечках во время улыбки появляются озорные ямочки, преображая девочку, наделяя ее обманчивой приветливостью. И, благодаря невысокому росту, Вика выглядела миниатюрной куколкой. Но внешность, как иногда случается, характеру не соответствовала: тяжелый нрав и резкость в общении, иногда граничащая с грубостью, портили юную красавицу, отталкивая всех, кто ошибочно видел в ней доброжелательную натуру. И если с отцом у Вики установился нейтралитет: он не трогает ее, она не трогает его, то вот с мамой дела обстоят сложнее. Постоянные упреки, нравоучения и вопросы с ее стороны раздражают Вику. Каждый раз, когда мама заходит к ней в комнату и начинает допытываться, чем та занята, или собирается обсудить планы на будущее, происходит ссора. Вика никак не может понять, зачем мама интересуется ее увлечениями. Зачем ей знать, какая профессия Вику больше всего привлекает? Ведь и так ясно, что будущее Вики давно решено. Но даже, если предположить, что выбор у Вики есть, девочка все равно не знает, где можно применить ее увлечения. Сложно определиться, когда навыков подходящих нет. Например, имея художественный вкус, но, не умея рисовать, человек не станет дизайнером, имея способности к режиссуре, но изучая химию и латынь, никогда не станешь режиссером. И актером не станешь. И вообще, увлечение и умение – вещи разные. Так уж вышло, что ничему Вика за свою жизнь не научилась, не посещала в детстве никаких секций и кружков. Она не умеет петь и танцевать, не понимает геометрию и черчение. Она плохо учится в школе. Все это посеяло в Вике чувство ущербности, которое не дает ей покоя, но она никому не признается в этом. Потому что стыдно. Ей стыдно перед родителями, что у них такая бездарная дочь.

Ольга злится на Вику и считает ее неуправляемым ребенком, а Вика в последнее время старается избегать лишних ссор, именно поэтому разговор с бабушкой о красном наряде придется отложить.

– Никаких комнат, садись за стол! – строго сказала Ольга, и тихо добавила: – Поговорить надо.

Вика заметила в маминых глазах грусть, пожалела ее в душе, спорить не стала, взяла у бабушки из рук тарелку с кашей и села за стол рядом с мамой.

Ольга посмотрела на Наталью Ивановну, увидела поддержку в ее глазах и начала тяжелый разговор:

– Вика, ты знаешь, по какой причине мы уехали из дома, поэтому должна понять, что я туда точно не вернусь.

– Знаю, – Вика кивнула. – И понимаю.

Расстройство Ольги сменилось раздражением, ей не понравился тон дочери, показывающий ее безразличное отношение к ситуации. Но решила не делать замечаний, просто продолжила:

– Ты девочка взрослая, я должна тебя спросить, ты останешься здесь, со мной и бабушкой или уедешь в Москву к отцу? Только учти, если останешься с нами, придется менять школу.

Вика с вызовом посмотрела матери в глаза:

– А ты хочешь, чтобы я осталась или уехала?

Ольга удивилась, это отразилось на ее лице.

– Что за вопрос?! Конечно, я, как и любая нормальная мать, люблю тебя, своего ребенка, и хочу, чтобы ты жила со мной. Но, как я уже сказала, в этом случае придется учиться в другой школе, с другими детьми, с новыми учителями. Тебя это сильно пугает или вообще не имеет значения?