Ирина Сергеевна Молчанова - Сектор снов

Севастьян пожаловал к задержанному разведчику. Истомов был готов ко встрече с кем угодно. Он жаждал получения ответов.

– Я должен перед тобой извиниться, – начал генерал, не успев и порога камеры переступить.

– Оставьте это для дам. Что я здесь делаю? – Марк поднялся с койки, но не встал, а удобнее уселся. В нынешнем положении он не считал себя должным соблюдать субординацию.

– Позволишь мне пояснить?

– Это и жду от вас, Севастьян Демидович.

– Мы все во сне проводим слишком много времени, чтобы не использовать его себе на пользу, – генерал не умел создавать мягких переходов в беседе, чем нередко оказывал на собеседников эффект неожиданности от перескока в обсуждаемой теме.

– И что от меня нужно?

Поняв, что слушать его ниже стоящий по званию не намерен, генерал решил ускорить переход к сути, не испытывая даже в минимальном объеме раздражения от такого поведения.

– Марк, ты умеешь управлять сном и из-за этого представляешься оптимальным выбором для исследования.

– А мое мнение никого не интересует? – Истомов знал ответ на вопрос.

– Очень даже.

– Настолько, что никто его не спросит.

– Марк, в этом эксперименте заинтересованно министерство.

– Ну, так пусть кто-то из них и спит по команде и что там ещё нужно, исполнять?

– Они так не смогут, – в голосе Севастьяна чувствовалась неловкость. Он должен был наградить своего подчиненного, а не давать добро на использование его в кощунственных целях.

– Пусть учатся, – подполковник позволил мышцам лица напрячься, не боясь показать генералу волнение.

– Марк, ты прошел обучение в тибетской школе.

– Мало кто знает, чему я там учился.

– Не тебе проявлять наивность, – Севастьян при всей мрачности ситуации слегка улыбнулся.

– И долго я буду спать под электродами и, какой там ещё дребеденью?

– Аппаратурой, – уточнил генерал по инерции.

– Без разницы, – голос Истомова повысился.

– Ты имеешь право злиться.

– Ух ты, права я имею? Здесь? Надо же. И уйти могу?

– Марк, прости меня, но я не могу заморозить эксперимент. Не в моих полномочиях.

Сгорбившись под давлением не умолкавшей совести, Севастьян Демидович направился к выходу. Сердце предательски щемило. Не первый звоночек.

День предоставил впечатления. Она устала. Сон не шел. И это становилось пугающей закономерностью. Стоило только соединить тело с постелью, как дрема, до того не покидавшая её весь вечер, испарялась. Нелли вынужденно ворочалась с боку на бок. Снотворное, приобретенное по совету фармацевта, отказывалось отвечать заявленному в инструкции действию. Пустота, возникшая из-за покинутого сна, требовала заполнения.

Нелли устроилась за ноутбуком. Сайты про сон и бессонницу пестрили статьями. Каждая из них была написана, как по шаблону, и только в одной имелся совет, убеждавший читателя, лишенного сна, обратиться к сомнологу.

Дальнейший поисковый запрос был, куда более детализированным. В городе имелся специалист, способный соединить её со сном.

В блокноте обозначились адрес и контактный номер врача.

Прислушавшись к себе, она поняла, что заснуть не получится в ближайшие пару часов, пока усталость прилично не поднакопится, чтобы сознание поддалось её воздействию и отключилось.

По комнате разносился звук саундтрека, предварявшего просмотр фильма в жанре триллер. Все, как она любила.

Пейзажи раскинулись за окнами сказочные. Ей ранее не приходилось лицезреть такие. Разве что на фотографиях в социальных сетях, да в рекламных буклетах. Если бы не работа, она никогда не увидела воочию шикарные виллы на берегу моря. Внутри неё усиливалось ощущение благодарности нанимателю. Он вообще не был схожим на предыдущих работодателей. Виталий практически ничего не требовал от Марьяны. Он все больше молчал и сидел на веранде, уставившись вдаль. Ей казалось, что она понимала причину его переживаний. А вот понять супругу Виталия Марьяна отказывалась. То ли Нелли от наличия денег голову потеряла, то ли любви у неё не было к мужу. Впрочем, и к сыну тоже.

Из детской комнаты послышался плач, и Марьяна поспешила к ребенку.

– Матвей, ты испугался? – голос няни был, как всегда, нарочито мягким, и, хотя она сама понимала, что это лицемерие, но полагала, что это помогает влиять на детей.

– Нет, – крикнул мальчик и продолжил плакать.

– Тогда почему ты плачешь?

По дому разносился детский плач. Марьяна предполагала, чем это завершится.

– Давай я тебя возьму на ручки? – няня протянула руки к мальчику.

– Не хочу.

– Может, ты хочешь пить?

– Нет.

Матвей стал кричать громче. Он пытался выбраться из кроватки и всяческие попытки няни удержать его только усиливали плач.

Дверь детской распахнулась.

– Марьяна, почему он не успокаивается? – тихо от усталости, но с надрывом произнес Виталий.

– Простите, пожалуйста, я пытаюсь, но мальчик совершенно не желает меня слушать, – призналась Марьяна, опасаясь, что услышит в свой адрес обвинение в профессиональной непригодности.

– Не волнуйтесь. Матвея не просто успокоить. Если он решил зайтись истерикой, поможет время.

– Но длительный плач вреден для ребенка.

– Эта проблема не решается в нашей семье уже три года.

– Извините за вопрос, который сейчас задам, а вы обращались к детскому невропатологу? – меньше всего Марьяна хотела выставить себя на линию конфликта, но ситуация требовала риска.

– Врач не находит органических поражений. Кажется, что мы имеем дело с таким типом характера.

– И вам не посоветовали никаких препаратов?

– Конечно, нет. Матвей не нуждается в них. Так считает врач. Хотя я сомневаюсь в его компетенции, – признался утомленный ежедневными истериками сына отец.

– Простите, что лезу не в свое дело, а может Матвея показать местным докторам? – Марьяна не унималась. Она не могла относиться к заботе о детях равнодушно, как к выполнению рутинных обязанностей.

– Вы правы. Попробую записать Матвея на прием.

Виталий понуро опустил голову и вышел из комнаты. Детский плач продолжал резать слух женщине, находившейся в полнейшей растерянности относительно дальнейших действий.

Бумага, лежавшая перед ним на столе, предназначалась для текста прошения об отставке. Медлил. Сомнения блокировали сигнал, подаваемый мозгом колеблющимся пальцам. Он ощущал себя беспомощным. Министерство давило. Вроде бы привык. Да вот сейчас складывалась совершенно иная ситуация. Стук в дверь заставил отложить ручку в сторону и слегка отодвинуть бумажный лист.

– Войдите, – прогремел все ещё суровый голос генерала.

Вошедших в кабинет людей он не знал, но мог предположить, кем они являлись. Во главе делегации из восьми человек находился Платон Валентинович.