Жасмин Майер - Невеста моего сына

Заранее с днем рождения не поздравляют, поэтому отделываюсь обещанием позвонить завтра. Обещаю встретиться с ним через три дня, после благотворительного мероприятия, на которое он точно не пойдет. К тому, чем я занимаюсь в свободное от основного бизнеса времени, нужно прийти самостоятельно. И я ничего не выиграю, если силой отвезу Адама со мной в страну, которая завладела моим сердцем. Как и с солнечными батареями, он либо сам придет к этому, либо нет.

Наконец Адам принимается вызванивать такси, но машин нет. Оно и немудрено. За окном настоящий буран.

Вижу по глазам Саши, что она скорее пойдет пешком, чем останется рядом со мной еще хоть одну лишнюю минуту. Целиком разделяю ее чувства, но отпускать ее без белья, в тряпке и на каблуках в метель тоже не буду.

– Собирайтесь, я вас отвезу.

– Ты? – удивляется Адам.

– Я не пил за ужином, в отличие от тебя, что тебя так удивляет?

– Просто… Даже в десять лет ты отправлял меня обратно к матери вместе с водителем. А теперь вдруг вызвался сам отвезти?

Воспоминания сына царапают сердце. Прошлого не изменить, но у меня еще есть шанс не испортить будущее.

– Все равно я не вызову сейчас Гришу, уже поздно, да и погода не даст ему добраться, так что да, отвезу вас сам. Вы домой? Не подумай, что я читаю тебе морали, просто вы не выберетесь потом со своей вечеринки.

Скажи, что ты отвезешь свою полуголую девушку в кровать, а не в переполненный клуб, где каждый пьяный мужик захочет облапать ее через эту тонкую тряпку.

Адам смотрит на Сашу, и в глазах той я вижу отражение своих мыслей. Если поначалу прогулка без трусиков казалась ей веселой забавой, то больше нет. И за это она может сказать спасибо только тебе, Одинцов.

– Ты не сильно расстроишься, если мы поедем домой? Мы ведь можем повеселиться и завтра, верно, малыш? Мне так не терпится засесть за расчеты.

– Конечно! – с радостью отвечает Саша.

Пьяному угару сын предпочел дело, которое помогло мне сколотить состояние. Даже не мечтал, что доживу до этого.

Мы быстро одеваемся и спускаемся на подземный паркинг. Дороги чистят, но безрезультатно. Машина тащится со скоростью черепахи, но когда слышу с заднего сиденья: «Замерзла, малыш?» – делаю все, чтобы ехать быстрее.

Ночь, метель, романтика и молодость. Кто бы поступил иначе? Не могу винить сына, но близок к тому, чтобы заорать: «Убери руки и просто дай мне спокойно доехать до твоего чертового дома!»

В зеркале заднего вида в свете фонарей отражаются белые длинные ноги. Адам водит по ее бедрам рукой, чтобы согреть. Пальцы движутся все выше и выше.

Прямо туда .

– Холодно? – громко спрашиваю я.

Я уже врубил обогрев сидений, печку и все, что только можно было.

– Все нормально, – отвечает Адам.

Да уж тебе, конечно, нормально.

Даже в скупом отражении вижу, как закаменела Саша. Как стиснула ноги, не позволяя Адаму зайти дальше. Но мой сын умеет быть настойчивым. Его руки скользят по ее телу под пальто, а губы касаются ее.

В других обстоятельствах я бы даже порадовался за него, но сейчас почему-то не могу.

Когда-то давно я также вез друзей с дискотеки, – тогда они еще назывались именно так, а не клубами, – и вот тогда с небывалой жадностью следил за происходящим на заднем сиденье. Ведь по прибытии я присоединился к ним, но кто бы мог подумать, что по прошествии лет я превращусь в старого брюзгу, который будет так сильно против прелюдии в машине.

Я теперь как те бедные таксисты – должен просто смотреть на дорогу. И не думать. Не вслушиваться в шорохи. Не обращать внимания на ножки, которые она все-таки слегка расставила для него шире.

Все-таки смог. Мой парень.

Но лучше бы он этого не делал.

– Приехали! – громко возвестил я. – Приятно было познакомиться, Александра.

– Спасибо, отец. Хорошего вечера!

– И тебе, – проскрежетал я в ответ, выезжая из сугроба. – И тебе.

На заднем сиденье шикарного внедорожника Одинцова-старшего мне уж точно было не до заигрываний. Сначала я пыталась стряхнуть руки Адама со своих бедер, но намеков он не понял. Я же не могла вытерпеть этого при его отце. Особенно если учесть, что сидела посередине и очень даже хорошо отражалась в зеркале, в котором иногда ловила сапфировые быстрые взгляды.

Но в какой-то момент Адам с силой, невзирая на мое сопротивление, все-таки раздвинул мои ноги. Я опешила от такого поворота и едва не наорала на него. Спасло только то, что мы уже приехали. Иначе я бы влепила ему пощечину прямо при отце и тогда брела бы по сугробам в поисках попутки. А при моем нынешнем виде это чревато.

Моего недовольства Адам явно не понял. Тепло попрощавшись с отцом, он притянул меня к себе уже в лифте, стоило нам войти в новостройку, где отец на совершеннолетие купил ему квартиру.

Теперь мы были одни, и наконец-то можно было прояснить ситуацию, так что я отстранилась. Посмотрела на своего парня и почувствовала слабый укол разочарования – его глаза не были такими ярко-синими, как у отца, скорее, дымчато-серыми. А ведь мне раньше нравился цвет его глаз.

– Не надо было делать этого при отце, Адам.

– А что не так? – удивился он. – Отец давно в курсе, что я, вообще-то, даже сексом занимаюсь.

Да, но этой ночью ты хочешь заняться им со мной.

И Одинцов-старший тоже об этом знает.

Еще один странный укол, как будто таблетка не в то горло попала. Черт. Да почему меня это так задевает? Встряхнула влажными от снега волосами, как будто могла выкинуть отца Адама из головы в буквальном смысле. Какого черта он стал незримым третьим в наших отношениях? Даже сейчас, когда его нет рядом!

– Послушай, Адам. Я была против и держала ноги крепко сжатыми. Разве это не было понятно? А ты применил силу и сделал в машине все по-своему.

Адам пожал плечами.

– Я думал, ты просто дразнишь меня.

– «Нет» значит «нет», Адам.

Он поднял руки.

– Да понял я, понял. Что ты взъелась так, Саш? При отце тебя не трогай, а сейчас прямо послушать, так я чуть ли не насиловать тебя собрался. «Применил силу», господи! Я просто гладил твою коленку.

Лифт открылся, и мы молча вышли на этаже.

Мы встречались почти год, – девять месяцев, если быть точной, – но я до сих пор жила в общежитии университета и только иногда ночевала у Адама на выходных. Меня это устраивало. Раньше.

Сегодняшний же вечер вымотал меня подчистую. Впервые я пожалела о том, что в такие вечера у меня даже не предусмотрены пути для отступления. А ведь так хотелось вернуться к себе, надеть любую пижаму и свернуться клубком под одеялом, надеясь, что сапфировые глаза чудесным образом сотрутся из памяти. Зачем он смотрел в зеркало? Не насмотрелся в туалете? Он бы еще вслух Адама предупредил о том, что я сижу без нижнего белья.