Сюзанна Симмонс - Заманчивые обещания

Но слово «странный» как будто не в новинку для Шайлер. Кроме того, она уже вполне взрослая девушка. Женщина, если быть совсем уж точным и корректным. Женщина, которая с двадцати лет абсолютно самостоятельна. Она способна за себя постоять.

А если и нет, то златокудрый Адонис, увлекший ее за руку, явно горел желанием помочь ей.

Трейс видел, как безупречный красавец улыбнулся, глядя в глаза Шайлер, и сказал ей что-то такое, что заставило ее улыбнуться в ответ. Затем он запечатлел поцелуй на ее щеке, совсем рядом с губами.

И филадельфийскому юристу не понадобилось много времени (чертовски верно и то, что нью-йоркский тоже недолго пребывал бы в неведении), чтобы узнать лицо, которое улыбалось в рекламе «Ролекс»: то был Джонатан Тибериус Грант.

Кузен Джонни.

Трейс почувствовал, что хмурится. Он придал своему лицу нейтральное выражение и напомнил себе, что его это совершенно не касается.

Хотя нет.

Все, что касается Шайлер Грант, касается и его тоже. Об этом позаботилась Кора. Он сам принял эту ношу.

— Вы не выглядите особенно счастливым, мистер Баллинджер, — произнес кто-то в непосредственной близости от него.

Трейс увидел хозяина соседнего поместья.

— Так ведь сейчас не лучший повод для веселья, мистер Коффин.

— Кора бы с вами не согласилась. — Адам Коффин, человек с изможденный лицом и тщедушным телом, — не однажды было замечено, что его внешность вполне соответствует его фамилии [3], — подошел и остановился рядом с Трейсом. Минуту-другую мужчины смотрели на сборище друзей и соседей. — Кора ничего так не любила, как приемы.

Но Трейс не отступался от своих слов.

— Я бы все же не назвал это званым вечером.

Шестидесятилетний джентльмен отпил немного из стакана, по-видимому, с томатным соком.

— Я думаю, этому вечеру не хватает нескольких важнейших элементов.

Нескольких?

— За те восемь лет, что я знал Кору, она не устроила ни одного приема или даже просто званого обеда, — заявил Трейс. — Да и вообще она предпочитала есть на кухне.

Адам Коффин покачал своей почти совсем лысой головой:

— Только потому, что она была уже стара и одинока, когда вы ее встретили, мистер Баллинджер. Я помню, какие грандиозные приемы устраивали Кора и ее супруг в Грантвуде в лучшие времена. Конечно, я тогда был еще зеленым юнцом, и меня не приглашали. Но мои родители всегда были в списке гостей. — Он издал смешок, больше похожий на фырканье. — Однако я был весьма находчивым малым. Было бы желание, а возможность найдется.

— Какая возможность? — спросил Трейс, делая глоток содовой с лаймом и не переставая краем глаза следить за Шайлер и Джонни Грантом, даже когда Адам Коффин предался воспоминаниям о прошлом.

— Проникнуть на прием.

Трейс искоса взглянул на него:

— Вы ходили в гости без приглашения?

— Да, — последовал горделивый ответ.

— Сколько же вам было лет?

— Семь или восемь. — Мужчина залпом допил сок и принялся вертеть в руках стакан. — Не похоже, чтобы вы мне поверили.

Вспоминая, на что он сам был способен в таком возрасте, Трейс подумал, что проникновение на прием без приглашения — просто невинная детская шалость.

— Собственно говоря, я охотно вам верю. Прошло не меньше минуты, прежде чем Адам Коффин снова заговорил:

— Кора всегда была неравнодушна к мужчинам вообще и к нему в частности.

— К кому именно?

Адам Коффин жестом указал на воссоединившихся кузенов:

— К Джонни.

Кора никогда не рассказывала Трейсу ни о ком из своих дальних родственников в отдельности.

— Правда?

— Кора часто говорила о том, какой Джонни милый и остроумный и какая славная пара могла бы из них выйти. — Адам уставился на свой стакан, будто пытаясь вспомнить, когда тот успел опустеть. — По крайней мере так было, когда он был моложе.

— Как я понял, в последнее время Джонни был здесь редким гостем.

— И сейчас, и раньше. По общему мнению, Джонатан Грант с головой погружен в свои деловые операции.

Трейс не видел в этом ничего предосудительного.

— А чем именно он занимается?

— Все очень тривиально. Инвестирование. Банковское дело. Недвижимость. — Адам Коффин пожал костлявыми плечами. — Все то, что делают богатые люди, чтобы стать еще богаче.

Они оба изучающе посмотрели на одетого с иголочки мужчину в другом конце зала.

— Похоже, Джонни весьма преуспел.

— Одежда не всегда говорит о состоянии дел, — заметил Трейс.

— Это верно, — согласился Адам. Он осторожно сунул руку в карман своего пиджака. — Интересно, включила ли она его в свое завещание, — задумчиво протянул он.

Трейс никак не отреагировал на эти слова. Его собеседник покраснел.

— Простите, Баллинджер. Я не пытался выудить у вас информацию. Просто я забыл на мгновение, что вы поверенный Коры.

— Ничего страшного.

Но Коффин не понял намека и продолжил разговор в том же русле:

— Думаю, мы скоро это узнаем.

Трейс ответил уклончиво:

— Думаю, да.

— Нельзя отрицать, что Джонни любит дорогую одежду, быстрые автомобили и красивых женщин, — открыто признал Адам.

Как и большинство мужчин.

— Или по крайней мере любил. Любопытно, были ли у Коры какие-нибудь виды насчет этой парочки, — продолжал развивать свои предположения пожилой мужчина.

Трейс поинтересовался:

— Насчет кого?

— Джонни и Шайлер. Он все еще холост. Она вернулась из Франции. Богатые обычно женятся на себе подобных. А им ничто не мешает это сделать.

Трейс и бровью не повел.

— Они брат и сестра.

Адам Коффин покачал головой из стороны в сторону.

— Очень дальние. Троюродные или четвероюродные, по словам Коры. — Мужчина вздохнул и смахнул что-то со щеки. — Мне будет очень не хватать Коры. Она была моим единственным другом с тех пор, как умерли мои родители. Кроме Муза, естественно.

— Муза?

— Моей собаки.

У меня тоже есть собака .

Адам тут же полюбопытствовал:

— Какой породы?

Трейс поставил стакан и расстегнул пиджак. В салоне Людовика XIII, на его взгляд, стало немного жарко и душно — а может, все дело в этом чертовом костюме.

— Бадди наполовину охотничий пес. Насчет другой половины я не совсем уверен.

— Бадди был бездомным?

— Да.

— Муз тоже. Некоторым образом. — Сосед Коры пустился в воспоминания: — Я поехал в торговый центр за продуктами. На обратном пути я случайно заметил коричневый бумажный пакет, валявшийся на обочине. Я до сих пор не знаю, что заставило меня тогда остановить машину, открыть пакет и заглянуть внутрь. Там был Муз. Тогда он был еще щенком. Щенком, которого кто-то выбросил, как ненужный хлам. — В голосе Адама слышалось недоумение. — Я взял его с собой. Всю первую ночь я провел рядом с ним. Боялся, что он не выживет, но он выжил. Это было пять лет назад — с тех пор мы не расстаемся.