Алекса Барто - Обещания

Девушка смотрела на рыночную площадь и не знала, в каком направлении двинуться. Это ее любимое место. Место успокоения и бегства от собственной реальности. Возможность забыть насущные проблемы и оказаться вовлеченной в обыденную жизнь простого люда.

Едва она ступила на торговую площадь, как ее подхватил людской поток и понес вглубь рынка. Огромная толпа гудела, словно пчелиный рой: кто торговался, возмущался или просто нахваливал свой товар. Здесь царила атмосфера воодушевления. Смесь чужих эмоций затягивала, будила новые – дремлющие. Человеческие чувства, словно большой бурлящий котел, кипели и выплескивались через край – смехом, криками, свистом, воплями. Торговцы, ремесленники, зазывалы, покупатели – все смешались в пестрое скопище людей. Ее тянули то к одному, то к другому лотку, несмотря на скромный внешний вид. Простого покроя платье нельзя было соотнести ни к высшему сословию, ни к простонародью, но это не мешало торговцам влечь ее к сукнам тканей, разнообразной утвари и мешочкам пряностей и нахваливать лучшие качества своего товара. Ей оставалось только улыбаться, отрицательно мотать головой, разводить руками и уходить. Данный жест рассматривался однозначно – расплачиваться нечем. Обычно после этих слов лица завлекающих ее людей менялись, но не до откровенной брезгливости: ее внешний вид явно относили как минимум к обеспеченному сословию.

Не последнюю роль играла ее внешность. Блондинка с миловидными чертами лица и красивой фигурой привлекала мужской взгляд. Темно-зеленые глаза, слегка курносый аккуратный носик и полные губки в форме бантика делали ее похожей на ребенка, только серьезный взгляд сводил этот эффект к минимуму. Кольцо «Принадлежности» к Кошкам, одетое на безымянный палец руки по настоянию отца, отпугивало самых заядлых ухажеров. Отца, которого нет уже месяц, но до сих пор живого в памяти девушки. Она не могла смириться с его уходом, продолжала гнать от себя мысли о его смерти и в очередной раз сбежала в город, чтобы забыться. Снующая разномастная толпа помогала ей отвлечься. Она жила, дышала мыслями и помыслами сновавшего по рынку люда. Прислушивалась к разговорам, крикам и даже шепоту. Сейчас она проживала не свою жизнь, а толпы. Впитывала их эмоции – азарт, возбуждение, радость, смятение, смущение, возмущение, гнев. Лишь бы не быть поглощенной собственным горем и отчаянием. Это превыше ее сил.

Последний близкий ей человек во всем мире ушел из жизни два месяца назад. Отец. Больше никого не осталось. Мать умерла, когда ей было 9 лет, но эта утрата ни шла, ни в какое сравнение с нынешней болью. Папа стал для нее не просто родителем, он стал ее другом, союзником. Все ее шалости он поддерживал, и даже больше – содействовал им, несмотря на занимаемый им пост. Да, он был Главой клана Кошек. Она, дочь своего отца, лишенная всякой магии, а также магии перевоплощения, должна была стать во главе клана. Срок «Темной скорби» еще не истек. Когда настанет время, ей предстоит занять место отца. Пока есть такая возможность, она бежала от этого, как бежала от горечи утраты и скорби. Отец готовил себе замену всю ее подростковую жизнь, после того как мать отошла в мир иной. Она опасалась, что не осилит отведенную ей роль, несмотря на то, что ее обучение проходило семь лет, и многие обязанности она выполняла еще при жизни отца. Скоро ей исполнится девятнадцать лет, и груз ответственности за весь клан ляжет на ее плечи. Возможно, она справится, но еще пока не готова возложить на себя такие обязательства и в очередной раз, одевшись как простолюдинка, бежала от реальности.

Холодок пробежался вдоль позвоночника. Кто-то наблюдал за ней. Чувство слежки не посещало ее с момента гибели отца. Если при его жизни она не воспринимала надзор преследующих ее охранников, то тут было нечто иное. Чужой, холодный взгляд, породил волну мурашек по коже. Он не столько следил, сколько наблюдал и изучал. Это новое ощущение заставляло девушку испытывать дискомфорт. Инстинкт требовало скрыться, спрятаться от навязчивого взора. Слиться с толпой, стать одной из тысячи, а не одной единственной претенденткой на трон клана, преследуемой неизвестным. Она поспешила вперед, но вынуждена была остановиться. Перед ней образовался затор, состоящий из людей. Из массового скопления доносились смешки вперемешку с взрывами хохота. Она влилась в толпу и юркой змейкой устремилась в центр. У лотка с украшениями из камней происходила словесная схватка седовласого ремесленника и молодого мужчины. Они спорили, перебрасываясь шутками, вызывая у окружающих улыбки. Молодой настаивал на продаже некоего изделия за меньшие деньги, старший – доказывал высокое качестве камней и их дорогостоящую обработку.

Умение торговаться являлось искусством. Чем остроумнее звучали реплики покупателя, тем охотнее торговцы и ремесленники сбрасывали явно завышенную цену. Таким умением обладали не многие, тем более таких любили торговцы. Для них это развлечение, разбавляющее уныние однообразных дней на торговой площади. В такие моменты ценилось не столько умение сбыть свой товар, сколько умение покупателя развеселить толпу, тем самым привлекая новых потенциальных клиентов. Чем больше ажиотаж, тем больше возможности приобрести необходимое за меньшую стоимость. Дисскусия разгоралась, спорившие вошли в раж. Подобный торг сродни азартной игре, победителем из которой выйдут обе стороны. Продавец не потеряет с задранной сверх меры цены, а покупатель сбросит ее до нужных ему границы доступных средств. Борьба характеров затянулась на 15 минут. Этап шуток прошел, настал черед напряженного момента. Многочисленная толпа отпускала шутки, кто кого: тут и там раздавались смешки и выкрики. Приподнятое настроение собравшейся публики заражало окружающих. Любопытных влекло – как мух на мед. Девушка, одетая в простое, без изысков, платье, невольно улыбалась. Словно она сама являлась соучастницей происходящего спора. Поток позитивных эмоций, исходящий от окружающих людей, подхватил ее. Она стала частью этого. Не отдельно взятым элементом, а составляющей одного большого организма под названием толпа. Тех, кто живет в тени, кого не осуждают за малейший проступок и не подвергают сомнению каждое их слово. Так хотела жить она. Судьба решила иначе. Вскоре ей предстояло отдавать приказы, нести груз ответственности за жизнь каждого, кто находился на этой площади, и контролировать каждое свое действие. Судить и миловать, наказывать и щадить.

Спор затянулся, толпа затихла, напряжение по коже прошлось покалыванием. Настал пиковый момент. Покупатель сказал свое последнее слово, торговец, молча, раздумывал.