Дебора Смит - Мед и горечь

– Пойдем и ляжем в постель, и я расскажу тебе на ночь хорошую сказку.

– Я просто стараюсь найти, что же у нас общего. Ты любишь читать?

– Очень, – пошутил он. – «Горилла сражается».

Она рассмеялась:

– Тебе нравятся гориллы. Нам надо сходить в зоопарк в Атланте.

– Я читаю газеты и журналы. Текущие новости и события.

Ее глаза были полны отчаяния.

– А как насчет этого сегодняшнего события? – Она почти повисла на нем, обвив его шею руками и целуя.

Макс отшатнулся от нее, еле сдержав стон.

– Черт возьми! Мы это уже обсудили. У тебя сейчас такие глаза! Я тебя прощаю. Но не ввергни меня в пропасть.

– А может, я не хочу больше слушаться здравого рассудка, – она ухватилась за подол его рубашки. – Может, я так одинока, что не выношу своей собственной компании. А может быть, я сойду с ума, если не избавлюсь от тебя. Тебе надо сделать что-то, Максимилиан.

От «короткого замыкания» он вспыхнул.

– Ты сама попросила об этом, – зло выдавил он. Он так быстро подхватил ее, что Бетти завизжала. Крепко прижимая к груди, он понес ее через гостиную и малый коридор, где пинком открыл дверь в комнату для гостей.

– Макс, Макс. Я использую возможность и пожалею утром, – шептала она прерывисто, пока он пересекал комнату, уставленную все еще приятной, настоящей старинной мебелью, оставленной здесь его отцом. – Ты нужен мне сегодня ночью.

Почти не дыша, что даже причиняло ему боль. Макс уложил Бетти на двуспальную кровать, потом выдернул из-под нее одеяло и простыню и заботливо укрыл.

Деревянная кровать поскрипывала при каждом его движении. Было очень темно, но когда его пальцы нащупали кнопки ее брюк, он легко справился с ними и через несколько секунд уже сорвал с нее одежду.

Макс бросил эти ненужные вещи на пол позади себя и вновь нашел ее тело. Бетти задыхалась, но не от возмущения, а от удовольствия. От прикосновений к ее прекрасному телу у него закружилась голова, он заскрипел зубами от возбуждения и, встав перед ней на колени, положил руки на ее бедра.

Стоны, издаваемые Бетти, казались ему еще эротичнее оттого, что он ее не видел. Он мог ее только чувствовать. Когда он скользнул пальцами по внутренней поверхности ее бедер, он понял, что ее тело сильно возбуждено. Бетти потянулась к нему, неистово сжимая его колени и руку, ласкавшую ее плоть.

– Макс, я хочу поцеловать тебя, – закричала она. – Не оставайся там, пожалуйста. Не так далеко. Ляг рядом.

Он весь дрожал от страшного, мучительного желания. Он лег, шумно вздохнув при встрече с ее дикими, изголодавшимися губами. Ее тело прогнулось и тоже дрожало; он слышал свои собственные хриплые стоны, исходившие глубоко из горла, потому что ласковые касания ее лона разбудили в нем нежную и сильную страсть. Такую страсть он не мог уже успокоить в собственном теле.

– Ты мне нужен, я хочу тебя, – жалобно звала Бетти. Потом все ее тело напряглось, она вздрогнула и тихо застонала, постепенно утихая. Макс почувствовал на руке ее нежную влагу и склонил свою несчастную голову ей на плечо.

Бетти, расслабившись, успокоилась. Ее руки поднялись в темноте и обхватили его голову, взьерошив волосы и одновременно их лаская, а из усталых уст слышались неясные нежные звуки.

– Макс, о Макс, – это были первые слова, которые она смогла произнести, и они были полны обожания.

У него даже ком застрял в горле.

– Ты уже спишь, – шептал он, будто хотел загипнотизировать ее.

– Макс…

Ее руки любовно ласкали его, и эти ласки болью отдавались в сердце. Ему хотелось забыть про честь и взять Бетти сразу, так быстро, как только он сможет раздеться.

Но, подумав о ее реакции завтра утром, когда все, что она будет помнить, это пьяное совокупление с человеком, которого она с таким упорством избегала, Макс оторвался от нее и встал возле кровати, потом быстро схватил одеяло и набросил на Бетти. Так ему, по крайней мере, удастся сохранить их дружбу и надежду на страстную любовь когда-нибудь. И это произойдет благодаря не пьяному безрассудству, а трезвому рассудку и сердцу – ее сердцу.

– Макс… почему? – грустно спросила Бетти, но ее голос был вялым от сознания неизбежного отказа.

Он наклонился над ней, убрал со лба рассыпавшиеся волосы и тихо прошептал ласковые слова. Она же вздохнула от удовольствия, от ощущения его трогательной заботы.

– Спокойной ночи, – нежно прошептал Макс.

– Почему? – настаивала Бетти, но даже это послание утихло раньше, чем она успела его закончить.

Он слушал ее глубокое, ровное дыхание. Потом очень осторожно коснулся ее губ, шепча в ответ:

– Потому что, к несчастью для нас обоих, я люблю тебя.

Бетти знала, что как только откроет глаза, в ее голове поселится реальность и она содрогнется даже от того, что вспомнит. Минуту она размышляла, потом глубоко вздохнула и окончательно отогнала сон.

Голова гудела. Бетти подняла ее от подушки и увидела, что лежит в старой уютной комнате, обставленной мебелью викторианской эпохи.

Тонкая белая занавеска на восточном окне позволила узкому лучу солнца заигрывать с ней. Взгляд Бетти коснулся черных брюк, аккуратно висевших на стуле. Ее черные кожаные туфли стояли рядом. Они блестели. Это значит, что Макс их почистил.

С трудом проглотив слюну, она положила голову назад на подушку и закрыла лицо руками. Макс был самым потрясающим мужчиной в мире.

Она оделась и пригладила волосы. Ее гребни лежали на ночном столике, который своей формой напоминал лапу с когтями. Там же была расческа, по виду мужская, должно быть, Макса. А еще стакан воды и бутылочка с аспирином. На листке из тетради она нашла записку: «Доброе утро. Ванная внизу в холле, сразу направо». Почерк был ровным и сильным.

Бетти сделала попытку причесаться и выпила две таблетки аспирина. Войдя в холл, она остановилась, вытянув шею, и прислушалась. Ее интересовали звуки из спальни и кухни. Обе комнаты были в другом конце дома. Она услышала стук кастрюль и почувствовала запах пищи.

Бетти поспешила в ванную, закрыла дверь и, дрожа, прислонилась к ней. Когда же она, наконец, взглянула на себя в большое квадратное зеркало над тумбой с раковиной, то увидела в своих глазах упрек и муку.

Она умывалась холодной водой и разговаривала сама с собой суровым шепотом. Когда через некоторое время она вошла в кухню, то чувствовала себя если не лучше, то уверенней.

Макс стоял спиной к двери. Его кухня была чистой, строгой, без ненужных украшений, но все же симпатичной. Старая белая мебель и потертый кафельный пол были тщательно вычищены. Обеденный стол в центре комнаты был уставлен голубыми керамическими тарелками на белых салфетках.

Глядя на стоявшего у плиты Макса, Бетти ухватилась за дверную ручку. Колени ее ослабли. Он выглядел таким сильным, уверенным в себе. Начиная с ровной, широкой спины и кончая крепкими бедрами и длинными, сильными ногами, он был человеком недюжинной как физической, так и душевной силы. Он был одет в коричневые вельветовые брюки и белую мягкую рубашку. Его темные каштановые волосы отражали лучи солнца, пробивавшиеся из-под края занавески.