Джин Стоун - Грехи юности

— Я хочу поговорить с тобой о себе.

— О себе? — расхохотался Марк. — И о чем же? У тебя что, климакс наступил?

Сьюзен удивилась, какие развитые сейчас дети.

— Пока еще нет, — улыбнулась она и села рядом с ним на стол.

С тех пор как Джесс уехала из ее дома — а это случилось двадцать четыре часа назад, — Сьюзен выпила бесчисленное количество чая, размышляя об одном — о встрече. Но прежде чем принять решение, она обязана была поговорить с Марком. Всю пятницу она репетировала, как следует рассказать ему о ребенке, от которого отказалась. Ей казалось, что она подготовилась хорошо.

Однако сейчас, когда от страха у нее засосало под ложечкой, она не была в этом уверена. Поскольку Марк куда-то спешил, следовало бы отложить этот важный разговор, но откладывать уже было некуда: он должен был состояться давным-давно.

— Только не говори, что ты собралась замуж за этого Берта Хайдена.

— Вовсе нет. То, что я собираюсь тебе рассказать, довольно серьезно.

Лицо Марка приняло угрюмое выражение.

— Ты что, заболела?

Сьюзен коснулась его руки:

— Нет. О Господи, все не то!

— Так в чем дело?

Марк выдернул руку.

— Я хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной много лет назад, задолго до твоего рождения и до того, как я встретилась с твоим отцом.

Последнее слово далось ей с трудом.

— Ну наконец-то понял! Объявился какой-то твой старый приятель?

— Нет.

— А что тогда? Давай побыстрее. У меня встреча с ребятами.

Сьюзен заметила, что Марк проводит больше времени в магазине, торгующем видеокассетами, чем дома. Она хотела было отпустить шпильку по этому поводу, но сдержалась. Не время ополчаться против сына. Сейчас ей, как никогда, необходимы были его понимание и поддержка.

— Вообще-то ты прав, у меня до твоего папы был приятель, — начала Сьюзен. — Я тогда училась в колледже.

Звали его Дэвид.

— Он что, тоже был хиппи?

— Да, — ответила Сьюзен, поджав губы. — Твой отец наверняка обозвал бы его именно так.

— Значит, он был хиппи. Он что, как и все они, сжег свою призывную повестку или еще что-то натворил?

— Марк, — не отвечая, продолжала Сьюзен. — Я очень любила Дэвида.

Марк молчал.

— Мне был двадцать один год. И я… — Сьюзен вдохнула в себя побольше воздуха и наконец решилась:

— И я забеременела.

Марк неторопливо заерзал на стуле.

— А какое мне до этого дело?

— У меня родился ребенок, Марк. И я от него отказалась.

Марк уставился в пол и, сунув руку в рот, принялся грызть ногти. Сьюзен ненавидела эту привычку, но сейчас промолчала.

— А почему ты не оставила его?

— Я была не замужем.

— А что, хиппи не выходят замуж?

Сьюзен покачала головой.

— Сейчас это не важно. Вчера ко мне приезжала женщина, которую я знала тогда. Она хочет, чтобы я встретилась со своим ребенком.

Марк, оторвав глаза от пола, снова посмотрел на мать.

— Я никак не могу решить, ехать мне или нет. Хотела бы знать твое мнение по этому поводу.

— Мое мнение? С каких это пор оно стало тебя интересовать?

Голос у него дрогнул, и Сьюзен поняла — изо всех сил старается не расплакаться. Последний раз она видела его плачущим в день, когда, упаковав чемоданы, они сели с ним в машину, оставив позади себя Манхэттен, а в нем отца и мужа. Марку было тогда четыре года, и он не мог понять, почему папа не спустится с пентхауза [4]попрощаться с ними. Сейчас, двенадцать лет спустя, он казался все тем же испуганным маленьким мальчиком, не понимающим, какую игру затеяли эти странные взрослые.

— Марк…

— Извини, мама, но давай называть вещи своими именами. Ты ненавидишь папу, ненавидишь моих друзей. А теперь ты еще пытаешься навязать мне свое дурацкое прошлое!

— Я вовсе не собираюсь ничего тебе навязывать. Просто я считала, что ты поможешь мне принять какое-то решение.

Марк продолжал грызть ногти.

Господи, ну как же приблизиться к нему?

— Я люблю тебя, Марк, ты это знаешь. Что же касается твоего отца, наши с ним отношения никоим образом на; мою любовь к тебе не влияют. Я вышла за него замуж только потому, что в то время мне казалось это правильным. У меня тогда был жуткий период в жизни. Родился ребенок, потом пришлось от него отказаться… Просто голова шла кругом! Мне было очень страшно.

— Тебе? Страшно? Не смеши меня, мам.

— Это действительно было так! А твой папа казался мне таким уверенным в себе, таким… — Сьюзен замолчала, подбирая подходящее слово, — ..таким надежным.

— Надежным… Какая чушь!

— Марк…

— Извини, мам, но ты несешь несусветную чушь. Слава Богу, сейчас девяностые, а не шестидесятые годы! Значит, ты когда-то втрескалась в какого-то хиппи и от него забеременела. Может, в этом все дело? Ты всю жизнь сравнивала папу с ним, а меня, наверное, со своим ребенком, который сейчас не иначе как какой-нибудь малолетний преступник или наркоман.

— Я никогда не сравнивала…

— Да ну? — завопил сын. — Может, потому-то папа и позволил нам уехать. Ну что ж, давай, беги на свою дурацкую встречу! Веселись! Я все равно собирался переехать жить к отцу. Вермонт мне осточертел! Хочу жить в Нью-Йорке.

И, соскочив с кухонного стола, он умчался в свою комнату.

Сьюзен не отрывала взгляда от крышки старого дубового стола. Ей припомнился день, когда она случайно наткнулась на него на местном рынке. Они с Марком только переехали в Вермонт и сняли коттедж, который, по счастливой случайности, располагался напротив студенческого городка того самого колледжа, куда ее взяли адъютант-профессором на кафедру английской литературы. Отделавшись наконец-то от опостылевшего замужества, Сьюзен все свои надежды устремила в розовое будущее. Она была уверена, что любимая работа принесет ей удачу…

Шли годы, и жизнь ее свелась к самому что ни на есть обыкновенному прозябанию. Время стало измеряться семестрами, а мечты о счастье улетучились как призрачный сон. Их поглотила суровая действительность. Она пыталась создать Марку хорошую жизнь, но в глубине души всегда понимала, что не в состоянии этого сделать, поскольку потерпела фиаско. И не в тот день, когда ушла от мужа, а много раньше, когда бросила Дэвида.

Марк вернулся в кухню и швырнул куртку на стул. Как же ей заставить его понять?

— Марк… — начала она, но закончить он ей не дал.

— Мне осточертел этот городишко и твои дружки-приятели из колледжа! — выпалил он. — Век бы мне вас не видеть! Думаешь, я, как ты, буду всю жизнь читать эти мерзкие газетенки да размусоливать по поводу плохой экологии?! Нет уж! Дудки!

Схватив кроссовки, Марк сунул в них ноги и, сопя, принялся завязывать шнурки, избегая встречаться глазами с матерью. Сьюзен только диву давалась, насколько он похож на своего отца! Такой же невыдержанный, вспыльчивый. С Лоренсом они разошлись, но не могла же она разойтись с собственным сыном. Остается только надеяться, что когда-нибудь из Марка получится взрослый человек, умеющий держать себя в руках.