Кэтрин Стоун - Светлая полночь

«Прекратите! — крикнула Джулия. — Пожалуйста, прекратите!»

Но она была невидима для всех, кроме него. Ее крики и мольбы никто не слышал, кроме него.

Он поднял свои незрячие глаза к тому месту, где она проплывала, улыбнулся и заговорил: «Со мной все в порядке, Джулия. Это недоразумение. Мелочь. Это не имеет никакого значения. Важно, чтобы ты, Джулия, оставалась спокойной и счастливой ради нашей Джози».

«Но ведь ты не знаешь о нашей Джози! Ты не можешь знать, Джейс! Не должен».

И что ответил Джейс? Он не ответил, потому что Джулия проснулась, охваченная страхом… но затем успокоилась, как велел ей он. Джулия стала успокаивать себя.

Ведь это был лишь сон. Ее сон.

Реальным был внутренний конфликт, который она до настоящего времени игнорировала. Хотя подсознательно об этом никогда не забывала.

Итак, рассмотрим.

Реальной опасностью для Джейса может стать то, что он узнает о своем ребенке. Джулия должна скрыть от него эту истину, чтобы он не чувствовал себя обязанным жениться без любви сразу же, как только его освободят.

Однако, задавала Джулия себе вопрос, имеет ли она право скрывать от него радость от Джози, которой он дал имя и которую будет любить? Имеет ли она право лишать Джози его любви?

Подобная подсознательная работа происходила у Джулии во сне. И она обещала себе в темноте, что обдумает все это при свете дня.

Она постарается четко разобраться, что реально, а что — нет.

Ее решимость ослабела, когда Гарек позвонил ей и сказал то, что она уже знала. Джейса снова похитили. И куда увезли? Этого Гарек не знал. ЦРУ тоже не знало. Пока что.

— Но его вывезли из того района?

— Думаю, что да. Хотя это всего лишь предположение.

Гарек не стал рассуждать на тему о том, что все это могло значить. Да это было и не нужно, поскольку оба понимали, что произошло. Кончилось время, когда Джейс ухаживал за ранеными и с ним хорошо обращались.

Никто точно не знал, в каком из лагерей террористов находится сейчас Джейс Коултон. Кроме Джулии. Правда, точно она тоже не знала. Но она знала, что там, куда его увезли, было ужасно жарко. Там был песок и зной. Не было сосен, не было аромата Рождества и даже никакого намека на снег.

Джейс был все время связан и находился в палатке, которая служила ему камерой. У него были завязаны глаза. Всегда. Его били, морили голодом, не давали воды, хотя его губы потрескались от жажды и кровоточили.

Джейс не хотел, чтобы она его навещала. Он даже притворялся, что не догадывается о ее присутствии, когда она парила рядом, делал вид, что не слышит ее, хотя она говорила ему слова любви и нежности.

Колибри улетели, как Долорес Уилсон и предупреждала, в конце июля. Джулии представилось, что Уинни машет своей искалеченной ручонкой улетающим птицам, как она махала своим оленям, ангелам, рождественской елке, и ею овладела такая грусть, словно от нее улетела сама Уинни.

Грусть немного отступила, когда Джулия стала шептать Джози, да и Уинни, о том, какое приятное путешествие совершат улетевшие семейства колибри.

Грусть постепенно улетучилась из сердца Джулии. Но осталась непонятная боль в ее руках. В пальцах. Они болели начиная с середины июля, это была какая-то ноющая боль в глубине костей. Никаких показаний при внешнем осмотре и при анализе крови врач-акушер не обнаружил.

Пальцы Джулии не переставали болеть, и врачи так и не смогли определить причину. К счастью, ее беременность развивалась вполне благополучно, и через семь недель ее здоровая, танцующая в утробе Джози появится на свет.

Через семь недель или что-то в этом роде. Если рассчитывать дату с их первой любовной ночи, то это должно случиться семнадцатого сентября.

Четвертого августа во время сновидений Джулия рассказала Джейсу об их Джози. Она вынуждена была это сделать, поскольку он в ее сне умирал.

«У тебя есть дочь, Джейс! Ее зовут Джози, ты дал ей это имя, знал о ней и даже знал ее имя в ту ночь, когда тебя столь жестоко разбудили. Но сейчас ты, похоже, забыл о ней, забыл о своей Джози, потому что перестал бороться за жизнь. А ты должен бороться, должен — ради Джози.

Она нуждается в отце. Она всегда будет нуждаться в тебе. Мы не поженимся, Джейс. Это не нужно. Я приеду в Чикаго, Джози и я переедем, и ты сможешь постоянно видеть ее, а когда ты женишься на женщине, которую сам выберешь, она станет любящей матерью и для нашей Джози. Я знаю, что она станет».

В своих сновидениях в ту августовскую ночь Джулия рассказала правду, которую поклялась скрывать хотя бы до освобождения Джейса. И которую, как она слишком поздно поняла, она должна была скрывать всегда.

Джейсу не понравилась ее исповедь. Очень не понравилась. Он еще ниже опустил и без того опущенную голову, и Джулия поняла, что она могла бы увидеть в темно-зеленых глазах, не будь на них повязки. Страдание. Муку. Боль.

Она подвергла его мукам большим, нежели те, кто держал его в плену, и предрекла ему заточение, даже если он когда-нибудь освободится. Она проснулась в поту, испытывая мучительную боль, и еще до того, как началось кровотечение, поняла, что из-за ее глупости в первую очередь пострадала Джози.

Джулия была с ним. Она никогда его не покидала. Даже тогда, когда он проплывал в тот декабрьский день по серебристому лондонскому небу, она была внутри его, наполняя лавандовым теплом и мерцающим светом.

Джулия была с ним, в его мыслях, а не в сновидениях, в течение первых шести недель его пребывания на Балканах, в городе, где пролилась кровь и началась бойня накануне Рождества. И когда он оказывал помощь раненым мальчишкам, которые только вчера стали солдатами, он воображал, что Джулия с ним, помогает ему — она всегда была счастлива помочь и была на редкость бесстрашна. Она помогала ему и мальчишкам-солдатам.

Он представлял, как Джулия показывает раненым бойцам бирюзовое кукурузное поле, парящих ангелов, радугу, летящих оленей. И раненые мальчишки успокаивались, очарованные магией Джулии и Уинни. Ах, думал Джейс, если бы Джулия смогла показать свои акварели обеим воюющим сторонам и шепнула им о нежности и любви, наступил бы мир.

Джейс понимал, что его мысли безнадежно наивны. И все-таки они несли надежду. Эта надежда всегда теплилась в нем. Даже во время войны.

Джейс не видел ее во сне в течение первых шести недель. Однако она постоянно была с ним, когда он бодрствовал. А во время сна? Никакие кошмары к нему в темноте не приходили. Потому что темноты не было, даже во сне. Джулия освещала его изнутри.

Она была с ним в сумерках двенадцатого февраля, когда он спас истекающую кровью мать и ее новорожденного ребенка. Поистине эта легкая балерина вела его по окровавленному снегу.

Джейс был похищен под покровом сумерек, и в эту ночь, находясь в пахнущем сосной лесу, он впервые увидел Джулию во сне.