Наталия Арчер - Алиса в стране Чудесных Клёнов

– Сколько тебе лет, Элис? – Дэн смотрит на меня с большим интересом, слегка склонив голову к плечу.

Видимо, пытается угадать мой возраст. Любопытно, но этот вопрос мы пока ещё не обсуждали.

– Семнадцать. Сколько тебе лет, Дэннис? – спрашиваю с улыбкой. Я знаю, что он моего возраста. Должен быть.

“Пожалуйста, пожалуйста, только не будь хорошо сохранившимся тридцатилетним дядькой! ” – умоляю его про себя.

– Недавно исполнилось восемнадцать. Две недели назад.

Йес!

– Поздравляю с прошедшим Днём Рождения! – говорю с нежностью, теряясь в его тёплых глазах, несмотря на их холодный оттенок.

Я рада узнать, что мы с ним ровесники. Жаль, что мы не были с ним знакомы две недели назад. Я бы ему что-нибудь подарила. Обожаю делать подарки. Так я показываю людям свою любовь…

“ Что?! Какую ещё любовь?! Уф. Ты только с ним познакомилась, глупая девчонка! Пора извлечь свой мозг из закромов, где он пылится от ненадобности, и использовать хоть немного по прямому назначению, тупица ”, – говорю себе ободряющую речь.

Обычно у меня подобные речи имеют более позитивную окраску, но сегодня, видимо, исключение для всего. Я сразу же стараюсь собраться и даже сажусь ровнее.

– Спасибо, – глаза Дэна загораются идеей. – Будет ли это слишком коварно выманить тебя на вечеринку в качестве запоздалого подарка к моему Дню Рождения? Пожалуйста, Элис. Я не хочу идти туда без тебя. Я тебя познакомлю с каждым… более-менее сносным подростком в этой части города, – говорит Дэн с умоляющим тоном.

Он тянется ко мне через стол и берет мою руку, которой я играю с солонкой и перечницей в эту минуту, чтобы немного отвлечься от его глаз. Мне кажется, что я могу смотреть в них, совершенно не моргая, часами. Они у него такие красивые и глубокие, что я впервые в жизни забываю, что людям необходимо разрывать зрительный контакт во время беседы. Я читала, что человеку наиболее удобно смотреть в глаза другому не более трёх секунд кряду. Если взгляд задерживается дольше этого времени, собеседнику становится неудобно и воспринимается как сигнал опасности. Приходится идти на крайние меры, чтобы не спугнуть.

Я почти сдаюсь.

Как же тяжело сопротивляться, когда его руки такие тёплые, а глаза такие добрые, и эта улыбка, играющая на идеальных губах, заставляют меня пообещать что угодно на месте. Но.

– Мне всё равно надо спросить маму, – тихо отвечаю, водя одним пальцем свободной руки по рисунку его вен на обратной стороне ладони.

– Элис? – слышу голос своего отца слишком чётко, чтобы решить, что мне это почудилось.

Я буквально подпрыгиваю и замечаю, что мы с Дэном оба склонились над столом друг к другу в этот момент, так как к следующему мы отдаляемся, как если бы на камере уменьшить зум.

Обернувшись, я встречаюсь глазами с папой, который по левую сторону от меня. Он выглядит озадаченным. Затем он переводит взгляд на наши сплетённые с Дэном руки на столе, и теперь его вид сменяется на подозрение чего-то явно нехорошего.

– Привет, пап, – почти блею, как истинная овца. Уф. Выдёргиваю руку из уютного тепла нежных прикосновений Дэна, и это ощущается дискомфортом сразу по нескольким причинам. – Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашёл?

– Я не искал тебя, во-первых, а заскочил сюда за кофе. А во-вторых, поверь мне, что тебе тяжело затеряться в толпе. Имею в виду твои яркие волосы, – папа смеётся, а потом его настроение резко меняется и он строго смотрит на моего приятеля. – А вы кто?

Дэн встаёт, оправляя на себе одежду и выпрямляясь во всю красоту, ой, рост, имею в виду, и протягивает правую руку для приветствия.

– Счастливого Рождества, сэр! Дэн Ричардс. Рад с вами познакомиться.

– Хм. Счастливого Рождества, – отвечает папа с коротким кивком, не пошевелив никакой более частью тела ни на дюйм. Затем он обращается ко мне: – Я могу с тобой поговорить? – папа делает шаг назад, чтобы я могла выйти, не давая мне возможности отказаться. Когда я встаю, он направляется в сторону выхода, ожидая, что я пойду за ним.

Я лишь закатываю глаза. Не могу поверить, что папа так некстати нашёл переключатель смены клёвого родителя на строгого. А строгий отец – ещё хуже. Уф.

– Прости, – говорю Дэну, надеясь, что в моих глазах можно прочитать насколько мне неловко не по его вине. – Я через минуту вернусь.

– Конечно, Элис, – он беззаботно мне улыбается. – Не волнуйся, я буду ждать сколько нужно.

Дэн садится на своё место.

Не могу перестать думать о том, что же могло найти на папу, что он вдруг начал себя так странно вести. В чём его проблема?

“Должно быть, нашёл на антресоли свой плащ супер отца, и ему захотелось совершить подвиг ”, – думаю на ходу, усмехаясь своим мыслям.

Находясь нескольких метрах от нашего места в углу кафе, я оборачиваюсь через плечо, и мы сразу встречаюсь взглядами с Дэном, обмениваясь улыбками.

Отвернувшись, я ощущаю, что он всё ещё смотрит мне вслед, и это чувство необычайно приятное. Потому что я теперь знаю эти глаза.

Папа останавливается у выхода из кафе, чтобы мы могли поговорить, никому не мешая.

– А где же хороший коп? Ты не можешь начинать допрос без него, – смеюсь, надеясь разрядить обстановку.

– Ты считаешь, что я плохой?

– Нет, я имею в виду, что ты плохой полицейский, а то, как ты вёл себя там было, мягко сказать, странно. В чём дело, пап? – прикасаюсь к его сложенным в замок на груди рукам.

– В чём дело? Я скажу тебе в чём именно дело. Я не знаю этого парня. Сегодня за обедом ты говорила, что ни с кем не познакомилась, кроме нашей соседки, этой старушки с болонкой. А пару часов спустя я вижу тебя чуть ли не целующейся к каким-то взрослым детиной. Что я должен был подумать по-твоему? Насколько вы с ним близки? Мне кажется, мы с твоей мамой должны быть в курсе, как твои родители.

Во время всей этой тирады папа активно жестикулирует. К тому же, он говорит до боли громко, чтобы все в радиусе пары метров, как минимум, могли его спокойно слышать. Поэтому, если хотите наглядно представить себе степень испытываемого мной стыда, то представьте себе индийского слона. Да, того самого. Так вот, мой стыд – размером с Индию. Или Азию, не уверена, что папа может не ухудшить ситуацию в любую минуту.

– Говори тише, пожалуйста, – шепчу, чувствуя жар в лице. – Папа, он представился. Его зовут Дэн Ричардс. Он не “взрослый детина”. Мне семнадцать, ему семнадцать… просрочилось всего две недели назад. Возможно, мы даже учимся в одной школе, мы почти подошли к обсуждению этого вопроса, когда ты, как дикарь, нас перебил, – шумно выдыхаю, выпуская раздражение, уже скопившееся внутри.

Ненавижу подобные сцены.

Особенно потому, что это происходит впервые. Папа обычно очень мил со всеми моими подругами.