Мила Дали - Украденная жена

Очень темно. Душу окутывает животный страх, запинаюсь о камень, падаю, раздираю в кровь колени и локти.

Росс хищным зверем подлетает ко мне, одним движением подхватывает на руки. А глаза распахнутые, возбужденные, блестят, отражая мелкие блики ночного освещения.

– Баламошка неугомонная! Сильно ушиблась?

Росс

Очень жаль, что у меня здесь, в России, как у латыша – хрен и душа, в отличие от могущества Филатова. Нет армии шакалов, авторитетных связей… Но ничего, я не гордый и умный. Хотя со вторым некоторые пытались поспорить.

Капроновые колготки Варвары Степановны не выдержали испытания асфальтом и расползлись по тонким ножкам стрелками, а ободранные острые коленки зияют кровавыми ссадинами.

– У тебя зрачки расширились от перевозбуждения, – тихо говорит Варя, игнорируя вопрос.

Дергаю бровью, мол, показалось ей, и сердце сейчас вовсе не стучит бешено, огня в груди нет. Невозмутимо шагаю к дому. Пинаю ногой ворота, вхожу на территорию, несу на руках Филатовскую «смерть».

Попляшет у меня, супесь сволочная. Больше всего на свете в эту секунду хочу увидеть его рожу.

Толкаю плечом входную дверь, иду прямиком к желтому дивану в гостиной, осторожно усаживаю Варвару Степановну. Невольно морщусь, пока девушка слегка сгибает руку, усердно дует на локоть.

– Ты действительно считала, что сможешь убежать от меня? – ворчу, топаю к деревянной светлой полке.

Варвара молчит. Ненавижу игнор, сдвигаю брови к переносице, недовольно оборачиваюсь. Девушка будто в каталепсию впала – недвижимой куклой сидит, смотрит перед собой стеклянным взглядом.

Финти не финти, Кобра, а решения своего все равно не поменяю.

Достаю аптечку, возвращаюсь к Филатовой, сажусь рядом с ней на пол.

– Снимите колготки, Варвара Степановна, нужно обработать ссадины.

Она никак не реагирует. Ладно. Аккуратно захватываю пальцами тонкую ткань, раздираю остатки колгот, беру ее ножку, ставлю себе на колено.

Мертвечина какая-то, даже не по себе становится, однако достаю бинт, сворачиваю из него квадратик, щедро поливаю перекисью.

– Больно? – смотрю на девушку снизу вверх, прикладываю бинт к ее ране.

– Разве это боль? – оттаивает Кобра и слегка улыбается.

– Ну… вы, бабы, нежные, обычно визжите при виде крови, – поддерживаю диалог как могу, лью еще перекись.

– Смешно, – говорит так, будто ни разу не смешно. – А тебя когда-нибудь купали в молочной ванне с лавандовой пеной?

– Эм… нет, но предложение заманчивое, – приветливо отвечаю – надо наладить приятельский контакт с неприступной пресмыкающейся.

Мысленно представляю обнаженную Варю в образе Клеопатры с золотистыми тенями на глазах и в короне. Как она загребает ладошками медово-белую воду, поливает свою крохотную грудь. А рядом машут опахалами два евнуха с орлиными мордами.

Резко перевожу взгляд на девушку, хмурюсь, когда вновь слышу ее спокойный ровный голос:

– До половины наполненную молоком, – сглатывает, – и ты лежишь тихо, ведь шевелиться нельзя. Только смотришь на кран, из которого медленной струей течет горячая вода. Становится все жарче и жарче, и тело больше не терпит высокой температуры. Очень больно кожу, по голове течет пот и щиплет глаза. Кричать запрещено и вылезать тоже, а рядом стоит Он… – крепко сжимает кулаки. – Мразь наблюдает за страданием, ему нравится получать такое удовольствие.

– Давай локоток обработаю тебе, Степановна, – глухо бурчу себе под нос, а в душе ураган. Филатов оказался еще более мерзок, чем я полагал. Урод. Меняю бинт, почти невесомо касаюсь руки Вари. – Ну вот, сейчас замотаем сверху, завтра как новенькая проснешься.

Возможно, ответ был черствым, но здесь не кабинет помощи жертвам насилия. Да и возлюбленная Филатова явно не похожа на убитую горем женщину, так… странненькая немного, ага.

– Спасибо.

– Учти, у меня все под контролем, давай без шуточек!

Туплю в пол, спешно собираю мини-лазарет обратно в коробку.

Варя поднимается с дивана, хромает в сторону кухни, просит попить. Она вроде как пленница, но и я не Филатов – предлагаю кофе, чай. Варвара Степановна ограничивается стаканом воды.

Спальня для Кобры наверху, поэтому вновь беру девушку на руки, шагаю по лестничным ступеням.

– Одежки в шкафу возьмешь, там халат, футболка, – опускаю барыню на кровать, привычно взлохмачиваю себе волосы. – Наряды новые, если что, с этикетками.

– Ты все заранее спланировал, – надменно вскидывает подборок, слегка прищуривается.

– Зришь в корень, – скрещиваю руки на груди, стараюсь сделать такой же строгий взгляд, – буду в соседней комнате.

Разворачиваюсь, не желая и минуты больше находиться с Коброй.

Красавица ли она? Нет. Но! Вполне симпатичная на мордашку. Мне нравится ее неприступность, величественный нрав, и, кажется, я начинаю хотеть узнать лучше притязательную Кобру. Однако нельзя, ведь она – жена Филатова, и только черт в курсе, какие темные мысли хозяйничают в маленькой женской головке.

Варвара Степановна безвылазно сидит в своей келье, пока я принимаю душ, разговариваю с Юсуповым по телефону, варю себе пельмени. Немного радует, что Варя хотя бы не буйная. Я собираюсь лечь спать, но сначала замираю у двери госпожи Филатовой.

– Жива там? – стучу, не открываю створку.

– Пошел вон, пес!

Ух, какие мы строптивые, поглядите-ка! Пользуйся, мегера, ведь я не Владик, не воюю с бабами. Но бесит.

Скрипя зубами, возвращаюсь в свою комнату. Стягиваю с себя футболку, джинсы, надеваю пижамные штаны. Выключаю свет, заваливаюсь на кровать…

…Не знаю, сколько прошло времени, но меня будит сушняк и странное предчувствие, вспотел даже. Тру глаза, наощупь просачиваюсь из спальни в коридор.

Тело будто каменеет, когда я ровняюсь с комнатой Вари. Рука безвольно толкает полотно, заглядываю внутрь, поднимаю от удивления брови. Странная Кобра, странная поза. Лежит на животе, с головой накрылась одеялом, зад, что ли, оттопырила…

Плевать на такт, быстрым шагом направляюсь к постели, резким движением сдергиваю покрывало. Фак. Я вижу только кучу тряпок.

От досады бью себя по коленке, посылаю в пространство брань. Филатова снова решила сбежать, чихать она изволила на культурную просьбу! Маленькая выдра.

Не теряя драгоценных минут, спускаюсь на первый этаж, почти запрыгиваю в ботинки, на голое тело – куртку. Адреналин хлещет по венам, грудину жмет, вылетаю на территорию.

***

Варя

Мартовский прохладный ветер забирается под длинные полы халата, я немного дрожу, еще туже запахиваюсь – он мне не по размеру, я практически утопаю в махровой ткани.

Вокруг темно и пусто, вижу только мутные очертания дома напротив. Снаружи слишком тихо. Абсолютная тишина давит на виски, я хочу сделать шаг вперед, но ноги будто сковывает незримыми путами.