Влада Багрянцева - Игра в одного

– Оу.

– Так вышло, – Ян пожимает плечами. – Никто не виноват. Если ведешь себя, как ублюдок, то и результат получаешь соответствующий.

Больше Ян ничего не рассказывает, но и этой информации пока хватает для того, чтоб подтвердились мои опасения по поводу моего соседа по комнате, тире капитана команды Сименса – с ним просто не будет никогда. Шанс притирки минимален, если он всегда так ведет себя, то не изменится и потом, когда мы сыграемся. Если сыграемся.

– Копаемся! – в момент нашего с Яном переодевания в раздевалке в нее вкатывается Ясинобу. – Быстло, быстло лазоглеваться!

– Так мы первые, никого еще нет, – говорю я, путаясь в шортах.

– Ластяжку на матах – быстлее начнете, быстлее закончите!

Яна Ясинобу берет за яйца сразу, как только мы выходим в зал, заставляя отрабатывать приседы с весом, – говорю ж, у него своя тактика, – а меня отправляют в свободное плавание в другую часть зала. Странно, но Ясинобу не относится к моей роли в команде как к решающей – продолжает делать упор на защиту и нападение, и, наверное, это правильно: сказывается опыт предыдущих лет, ведь центральный в их команде никогда не был сильной фигурой. Но мне же проще – меньше внимания ко мне, меньше ответственности. И я, повиснув на перекладине, с удовольствием качаю пресс. Конечно, хочется и повыебываться тоже, выполнив несколько упражнений с кувырком через перекладину, но нельзя. Кейти не умеет так. Кейти и спрыгнуть бы так, с раскачкой и перекрутом, не сумел бы, но тело само повторило заученное движение и я не успел это заметить. Зато заметил Ясинобу.

– Что ты сделал? – подскакивает ко мне, прижимая к груди мяч, а я отступаю назад:

– Что? Ничего! Занимался. Случайно как-то вышло.

– Нет, вот сейчас – что это? А ну поплыгай! Плыгай, давай, выше, я же видел, как ты подскочил.

Я вынужден прыгать на месте, на одних носках, как он просит, и делаю это легко и изящно, как любой гимнаст, и это отличает меня от тех, кто сейчас находится в зале – всех членов команды, которые, посмеиваясь и толкая друг друга, выходят из раздевалки неспеша, как крокодилы, выползающие на берег.

– Надо составить новую тактику, – говорит Ясинобу, щурясь на меня. – Ты умеешь плыгать – это холоший такой нюанс. А ну, давай, подвигайся с мячом. Лосси, в палу к Дассо, бегом!

– Без обид, чел, – произносит тот, сразу уходя мне в ноги – да, в «Игре» не запрещено бить по ногам, если рядом нет своих, потому у всех надета защита голени. Но это на поле.

– Эй, это не по правилам, я без полной экипировки! – вою я, отскакивая и хватаясь за ногу под коленом, при этом удерживая мяч второй рукой.

– Тленеловка, тленеловка! Тут можно все! Надевай полную в следующий раз! – сообщает Ясинобу и оглушительно свистит, созывая всех в центр игрового поля. – Отлабатываем схему 3:2:2!

Понятно – сегодня именно играем, а не занимаемся физподготовкой, для которой у Ясинобу, как у любого тренера, припасены особые пыточные приспособления вроде ритмической лестницы и балансировойной платформы*. К концу отработки я сижу на скамье, морщась от осознания того, что мне натерли кроссы. Но в бутсах, когда мы играли на открытом поле, было хуже – похоже, у Кейти лапа все же меньше моей. Нужно съездить в спортмаркет и подобрать себе что-то более удобное.

– Вставай, – по уже набитой голени прилетает кроссовком Джека, который тут же опускает ногу в нем. – Мы не отдыхаем.

– Я не нужен сейчас, – возражаю я. – Мешаю только.

– Я непонятно выразился? Не задействован – выполняй подачу мяча со стеной, пока тренируется защита и нападение. Скамейка – для лузеров. Или ты лузер?

Я прислушиваюсь к ощущениям в натертой пятке:

– Я лузер. Все?

Джек смотрит в ответ, как смотрят на дохляков в команде, которые ноют и выдыхаются раньше всех. Но мне плевать. Главное, что я о себе думаю, а не они все, хотя вот портить карму Кейти тоже не хорошо. Но мне жмет обувь, и мой комфорт сейчас куда важнее кармы брата. Или просто я уже не контролирую спонтанную агрессию. И если Джек начнет возникать дальше, то рискует огрести на словах, потому что физически огребу от него я, до чего точно доводить не следует. Джек не знает, что я омега, поэтому стоит засунуть свою спонтанную агрессию пока туда же, куда я засунул чуть раньше желание быть выебанным им в раздевалке.

*Ритмическая (координационная) лестница – по сути веревочная лестница, лежащая на полу. Тренировки с координационной лестницей считаются одними из лучших для развития быстроты ног, помогают улучшить способность сохранять равновесие в движении. В процессе занятий со снарядом, помимо мышц, тренируется мозг и нервная система спортсмена, приучая организм совершать более отточенные движения.

Балансировочная платформа – жесткая платформа без регулировки. Используется в основном для усиления эффекта от рутинных упражнений, таких как пресс, отжимания, приседания и т. д. Хороша тем, что прорабатывает глубокие мышцы.

Ручка от шкафчика впивается в спину выше поясницы, ощущение холодного металла в шикарном контрасте с горячим языком, губами на моем члене и ладонями на бедрах. Хочется тереться задницей о дверцу, оставляя на ней следы смазки и еще глубже натягивать чью-то глотку. Вроде бы – Яна. Или это Джек? Хотя нет, не Джек, потому что именно он меня, хватая за шею, разворачивает к себе, а кто-то третий стягивает шорты до щиколоток. Присвистывает с одобрением:

– Шлюшка Нейт только с виду такой приличный!

На губах его дыхание – горячее, сорванное, жадное, член весь мокрый от чужой слюны и уретра, истерзанная языками, как конец оголенного провода. И ее продолжают обводить кончиком языка, вдавливать его, кусать соски, а потом кто-то еще жирным черным маркером выводит на моем бритом лобке «Трахни меня», и мне давят на плечи. Оказавшись на коленях, я сам беру в рот и чувствую, как слюна стекает по подбородку и капает на подушку. Стоп. Откуда подушка?

– Тебе снилось, что тебя распиливали на части? – спрашивает Луи, стоя в дверном проеме с зубной щеткой во рту. – Я тут забыл зубную пасту, зашел, а ты стонешь, как будто тебя режут, – он опускает взгляд на мой стояк в трусах. – Или трахают. Кстати, если ты во сне принимаешь пассивную роль, предпочитая активную в жизни, то это значит, что ты устал тащить на себе груз забот. Вообще теория сексуального поведения во сне – очень интересная штука. Хочешь, расскажу тебе?

– Луи, ответь честно – ты девственник? Почему тебя так интересует эта тема?

– Я пока теоретик, а не практик…

– Ясно.

Я накидываю одеяло и переворачиваюсь на бок, посылая Луи дальше заниматься своими утренними процедурами. Спасибо, что Джек уже свалил – он всегда подрывается раньше всех и куда-то пропадает. Луи, скорее всего, знает – куда, но не говорит, да я и не спрашивал, со своими проблемами бы разгрестись. Со стояком, например. Эту проблему решить как раз проще всего в кабинке туалета, пока у умывальников гогочут утренней гусиной стаей альфы и курят прямо под неисправным датчиком дыма. Не сказать, что я привык самоудовлетворяться в такой обстановке, сидя на застеленном туалетной бумагой ободке унитаза, но выбирать не из чего, и чертовы таблетки делают из меня аморальную шлюшку в шаге от того, чтобы открыть дверь и затащить к себе любого альфу, что стоит у умывальника. Вытираясь потом влажными салфетками и пялясь на бледные надписи на дверце, которые не поддались моющим средствам, – «Стен сосет как омежка», «Коменданты – чмошники», «22-545-***» в сердечке – я размышляю: так ли виноваты гормоны или я всегда был таким, а они только все ускорили? Может, давно пора было потерять девственность и не было бы такой реакции? Я смотрю на цифры в сердечке и бездумно набираю их, вытащив телефон из кармана, чтобы услышать: