Gabriel Costa - За стенкой. История Отиса Ревиаля

– Я не сплю с Конардом. Мы просто соседи.

– Мне кажется, ты врешь. Мало кто смог устоять перед ним. – Она усмехнулась. – Я повторю еще раз, чем ты смог заинтересовать Леграна? – Она слегка толкнула подругу в плечо, та перевела взгляд с Отиса на Монику. – Ты только послушай!? Как все продумал! Теперь Конарду даже не нужно выходить из общаги. Он просто стучит в стену, и к нему уже мчится Отис.

– Я не сплю с Конардом! Не сплю!

– Отис, сколько раз он попросил тебя, перед тем как уломать? – Ее мозг, видимо, посетила гениальная идея. – О, кажется, поняла, в чем дело. Я неправильно задаю вопрос. Сколько раз ты умолял Конарда, Отис? Прошло два месяца, и только вчера я увидела тебя в его компании. Неужели тебе пришлось целых два месяца ползать на коленях перед Леграном, чтобы он расстегнул ширинку?

– Я не, я… – Паника накрыла его.

– Ты знаешь, это ужасный результат. Паршивый! Обычно он не пренебрегает даже самыми страшными. Но два месяца! Отис, тебе самого себя не жаль? Столько парней, подходящих тебе. – Она прошлась рукой по рыжим волосам. – Тех, с кем ты не будешь выглядеть как половая тряпка. Настолько убогим. Легран не для тебя, он не в твоей лиге.

– Но и не в твоей. – Зря он это сказал. Лицо девушки исказило злобой, но она упрямо продолжала говорить.

– У него богатые родители, невероятные перспективы для выпускника и, в конце концов, он красавчик. На что ты рассчитываешь, Отис? Было и прошло. Оставь его и иди своей дорогой. – Она хмыкнула.

– Я и шел своей дорогой, пока вы не появились. – И тут его осенило. Мысль, которая кружилась в голове, стала ясна. Это не скрылось от Моники, она вопросительно вскинула бровь. – Теперь понятно, почему вы не задерживаетесь. Да вы же просто жадные до денег сучки. Два месяца я слышал ваши крики и не мог понять, за что вы позволяете себя так мучать. А вам просто хочется кусок побольше, вот вы и разеваете рты.

– Может и так. Это ничего не меняет.

– Ты ошибаешься. Это меняет абсолютно все. Как вы могли подумать, что такой умный парень, как Конард, не догадается? Он все видит. Намного больше, чем вам кажется. Наивно пытаться обмануть его.

– И все равно ситуация с тобой остается прежней. – Она крепко сжала челюсти, пытаясь говорить жестко: по-другому ей было не задеть Отиса так же сильно, как он ее. – Ты ему не нужен. Ему никто не нужен. Он бросит тебя, как всех нас. В тебе нет ничего особенного. Ты маленькая серая мышка без яркого будущего, с унылым настоящим. Я пришла сюда, чтобы дать тебе совет. Не влюбляйся в Леграна. Шансы на взаимность равны нулю. Ты пустое место, Отис. Он играет с тобой. Ты всего лишь мгновение в его жизни. Запомни это.

А потом откуда-то прилетел удар. Ему попали ногой по голове. Звуки отключились. На заднем фоне послышался противный писк. Отис забыл на время об эмоциях и попытался спасти свою голову. На курсах самообороны его учили: накрыть голову руками, прижать колени к груди, чтобы максимально снизить повреждения. Отис всегда отличался прилежностью в учебе. Он повалился на бок и начал считать, сколько ударов пришлось на спину, ноги, руки и голову. Кровь металлическим привкусом наполнила рот, было тяжело дышать. Однако было не так больно, как он предполагал. Словно кто-то из нападавших халтурил. Вот только кровь, капающая из носа и с губ, заливающая траву, говорила о добросовестной командной работе. Бита осталась в стороне, и то хорошо.

– Время вышло. Уходим. – Он услышал противный голос через стену шума, заполнившего его голову. Отис открыл левый глаз, потому что правый отказывался это делать. Все кружилось и плыло, но он видел, как ему самодовольно ухмыляется Моника. Девушка выполнила свою задачу, которая не была связана с избиением. Отравленный кинжал сомнений вонзился в Отиса. – Добро пожаловать в наш университет. Лучше бы ты сидел дома. – И это был хороший совет.

А потом они исчезли.

Отис лежал и думал, что потянуло его на эту глупую вечеринку. А потом он вспомнил. Точно. Это был Конард. Он с силой сжал губы и застонал то ли от боли, то ли от безысходности. Отис попытался встать, опираясь на правую руку, потому что левую он не чувствовал. Когда он наконец уселся, и правый глаз открылся, он посмотрел на ладони. Они были в крови, в маленьких ранках и грязи. Джинсы были безнадежно испорчены, рубашка тоже, да и Отис чувствовал себя так, будто не подлежит восстановлению: поверхностное дыхание, руки не переставали трястись, правая нога гудела от боли. Он не мог подняться. На него накатила злоба от осознания беспомощности.

Моника попала в точку. Он пустое место. Обычный парень невысокого роста с умственными способностями чуть выше среднего, непримечательной внешностью, гол как сокол. Никто не мог бы с ней поспорить, даже он сам. Ему нечего предложить Конарду. Он всего лишь очередная игрушка. Почему Отис должен стать кем-то особенным в его жизни? А потом что? Пустота? Грудь пронзило болью, стоило лишь представить. Он положил руки на колени и уронил на них голову, так она кружилась намного меньше. Ему хотелось избавиться от содержимого желудка, вместе с самим желудком, а заодно и с его глупой влюбленностью в синие глаза, в приятную улыбку и милый рисунок.

Он почувствовал, как на ладони упало что-то горячее. Отис обещал себе не плакать при нападавших, но сейчас он один. Было обидно и больно. Его не только избили, но и ткнули носом в неприятную правду. В понедельник все будут обсуждать, как Отиса Ревиаля проучили и открыли ему глаза. Показали, что он всего лишь собака на привязи, без собственного мнения, тот, кто ползал в ногах, ожидая, когда прекрасный Конард Легран снизойдет до такого ничтожества. Отис не мог остановить слезы. Ему было плевать на прохожих. Где они были, когда на его голову опускались удары? Он ненавидел их немногим меньше, чем Монику.

Чем самого себя.

«Отис, я им расскажу. Они все узнают. Твои родители. Друзья. Поверь, ты будешь один, Отис. Навсегда. Я обещаю тебе, мой ангел. Обещаю».

Он смял джинсы в кулаке, пытаясь унять боль, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Но легче не стало. Ему нужен был кто-то рядом. Кто-то, кто поднимет его, не будет задавать лишних вопросов, поможет дойти до общежития, уложит в кровать, снимет с него загубленную одежду, выбросит ее, а лучше сожжет, не оставив и следа. Сотрет этот день из памяти, истории. Потом этот человек укроет его одеялом и будет сидеть, пока усталость не победит боль. И позже, когда Отис проснется, потянется после сна и застонет от боли во всем теле, тот окажется рядом, погладит по голове и все снова станет хорошо. Как в далеком детстве, когда мама больше общалась с ним, чем с Богом.

Его разрывало на части от понимания, что этого не случится. Он мечтает, летает в облаках. Вот что бывает с теми, кто слишком много фантазирует. Они падают на землю, и их избивают ревнивые девушки. Отис надеялся, что если он начнет открываться людям, подобное не повторится. Никто не станет его шантажировать и требовать немыслимого. Он уже успел забыть, что такое обманы, угрозы и побои. Отис не знал, как ему себя вести, чтобы не наступать на одни и те же грабли. Пускай эти глупые раны болят, пускай вся одежда в крови, ему лишь хочется чего-то нормального. Вот и все. А пока он сидит на газоне с привкусом дежавю на языке.