Мария Высоцкая - Законы безумия – 3. Одна любовь

Первый, кого слышу и вижу, – Даня.

– Я могу идти, Даниил Александрович?

Она улыбается во все свои беленькие зубки и, получив шлепок по заду от Данечки, сваливает подальше.

– Ща захлебнёшься, – толкаю его локтем.

– Ой, тебе чего не спится? Час утра, а ты на спорт?!

– Дня.

– Да пох*р, я в девять домой только прилетел. Прикинь, тусили на склоне в Швейцарии, а проснулся в Абу-Даби. Ни х*ра не помню. Ты надолго в страну?

– На неделю, может, две. Завтра год, как дед умер.

– Точно. Соболезную.

– Мать никакая. Побуду немного.

– Эт правильно.

– А ты сам здесь откуда?

– А у меня апартаменты тремя этажами ниже.

– И?

– Да так, дело было.

– Темнишь, Доронин.

– Тайна очень мозго*бельная тайна. Потом расскажу, но это если выгорит.

– Ну-ну.

Даня как-то странно на меня смотрит, и я сразу допёр, куда сейчас вильнёт тема. Гера.

– Не видел. Не знаю. Не хочу знать.

– Я даже ничего не сказал.

– А тебе и не надо, на лбу написано.

– А если серьёзно?

– Ей пох*р. Мне тоже. Какие ещё вопросы?

– Никаких. Она ребёнка родила.

– Я в курсе. До тебя ещё Иванушки осведомили. Не напрягайся.

– На выходные за город не хочешь смотаться?

– А чё там?

– Новый гольф-клуб, друган открывает, отель, спа-зона, все дела.

– Забились. Маму Марину надо проветрить. Спа ей не помешает.

– Батя будет рад.

– У меня такое предчувствие…

Даня понимающе кивнул, растягивая губы в улыбке.

– Запал он на неё.

– А ма что?

– Отшивает.

– Самого Доронина отшивает? Ну, мамулька молодец!

– Ты только не лезь туда. Мне уже батя чуть башку не откусил, а я даже ничего не спрашивал.

– Ты-то? С трудом верится.

– Очень смешно.

– Всё. Весело с тобой, но я на дорожку.

– Пойду я, – обвёл зал глазами. – Вот этим вот самоубийством сегодня заниматься не настроен.

– На созвоне.

Десять км на дорожке, бассик, сауна. Выползаю к парковке, где меня подкарауливает недавняя знакомая. Как знакомая… так, матрёшка.

– Привет, Богдан, очень рада тебя видеть.

Как зовут-то её?

– Я Лиза, помнишь?

– Конечно. Садись, прокатимся.

Лиза с улыбкой забирается ко мне в тачку. Она миленькая. С ямками на щеках, блондиночка, волосы волнистые, можно сказать, всё, как я люблю. Хлопает дверью. Лизка – студентка МГИКа, а познакомились мы, оказывается, в каком-то клубе и, походу, даже в этом месяце. Она якобы сейчас случайно проходила. Конечно, вся пресса трёт, что я вернулся в страну с победой и поясом. Случайно она.

Она строит из себя целку, а я делаю вид, что верю ей. Ещё бы. Как же.

– У тебя вроде другая машина была? – глазки горят, бегают по салону, а в голове уже подсчитываются нули.

Можно сказать, это одна из коллекции, но понты не совсем моё.

С*ка. Бабки. Бабки. У всех на уме только бабки. Сколько ей? Восемнадцать? А отыгрывает уже знатно. Как, впрочем, и сосёт.

Это не открытие, а правда жизни, когда ты пересаживаешься с Соляриса на Ровер, покупаешь часы за пару соток и начинаешь мелькать в мажорных клубах, вот такие девочки срываются с цепи.

А когда проводишь бои на миллионы долларов, ездишь на ламбе, и часы у тебя за пару лямов… подключаются рыбы покрупнее. Лизке до них ещё далеко. Но она пытается не отставать. Глупая.

– Куда мы поедем? – улыбается, голосок сладкий, но до приторности осточертелый.

– На твой выбор.

Какая разница, где будет эта тупая прелюдия, после которой я тебя трахну?!

– На Якиманке есть один занимательный ресторанчик, едем туда.

Едем под её глупую болтовню. Она как пробка, ни единого намёка на извилину. Просто даже интересно, как она во МГИК попала? Хотя… перевожу взгляд на её ноги, облачённые в короткую юбку, и снимаю вопрос.

Мне двадцать семь лет. Я взял пояс чемпиона, моя жизнь бьёт ключом и открывает нереальные для большинства перспективы. Чем я, с*ка, занимаюсь? Езжу по городу с какой-то бестолочью, бл*дью априори, и ни х*ра не чувствую.

Гера, Гера, знала бы ты, кого сделаешь из меня, когда свалишь, может быть, осталась. Угораю над собственными мыслями.

Идиот. Данила тут недавно заикнулся, что Герин *барь-муж – достаточно крутой чувак. Его поддерживает прямой конкурент Александра Николаевича, и он под его крылышком творит полнейший беспредел.

Неужели счастье в этом? Что оно для тебя? Ребёнок. Ты родила этому отморозку ребёнка. Наверное, в этом ты видела счастье… никаких тебе забот, проблем. Ничего.

Впрочем, тот, кто я есть сейчас, это целиком и полностью твоя заслуга. Если бы не твоя бл*дская свадьба, я бы не заставил себя выползти из этой ямы, сделать невозможное, сломать себя и собрать заново. А ты, моя милая, наглядно показала мне, что любовь и всё возвышенное – х*йня. Хочешь жить – умей вертеться, хочешь жить хорошо – умей вертеться там, где крутятся большие бабки.

Паркуюсь.

Лизка «нечаянно» роняет на выходе из машины сумочку, показательно наклоняясь за ней, так чтобы я видел её жопу в стрингачах.

Какого я вообще сюда припёрся?

Пока мадам копается с сумкой и своими сиськами, закрываю дверь с её стороны и уезжаю отсюда. На х*й это все.

Лизонька в шоке, что-то кричит вслед, размахивая наманикюренными ручками с длинными когтями.

Прибавляю рэпчик погромче, и тупо катаюсь по Москве. Ловлю пробки четыре, но расцениваю их как время подумать. Но если подумать, мой час стоит слишком дорого, чтобы простаивать его где-то на улицах города.

После семи звонит Окс, рассказывает о местных рекламных предложениях . Я не могу просто прилететь. Любая моя вылазка куда бы то ни было – это работа.

Под вечер докатываюсь до Ма. Кидаю машину под окнами. Марина теперь вновь живёт в своей квартире в городе. Работает в обычной школе. Как умер дед, она не захотела оставаться в этой элитной школе. В этом я её поддерживаю, да и обеспечить, чтобы ни в чём не нуждалась, тоже могу.

Поднимаюсь на этаж, звоню. Уже давно не открываю дверь своим ключом.

– Привет, – Ма в халате, видимо, ложится спать.

– Я поздно? Прости, что не позвонил.

– Да что ты. Заходи, а то прилетел ещё позавчера, а виделись не больше часа.

– Дела.

– Какой деловой. Чай, кофе, может, есть будешь?

– Всё буду.

– Хорошо, пойдём на кухню.

Скидываю кроссовки и тащусь следом.

– Розовые тарелки? – приподымаю бровь.

– Захотелось, – на лице проскальзывает улыбка смущения.

– Ну, если захотелось, почему бы и нет. Как ты?

Мама вздыхает и садится напротив.

– Уже лучше. Но всё равно никак не могу свыкнуться, что его больше нет.

– Да, дед был крутой мужик – мировой.

– Да, папа был всегда такой активный, весёлый.

– Мам, – сжимаю её тонкую руку.

– Всё хорошо, сынок, от этого никуда не деться. Все там будем.

– Это точно. Слушай, – меняю тему, – Даня предложил за город смотаться, поедешь?