Таша Строганова - Близко

Терпение никогда не было главной благодетелью Пети Петрова.

Да, конечно, со временем он научился сдерживать свой длинный язык, едкие комментарии которого часто были причиной конфликтов, как, собственно, и порывы своей стремительной души.

Ведение бизнеса, знаете ли, обязывает. Но Пётр всё равно часто срывался. Как, например, выбесило его появление в жизни лучшего друга Бессонова какого-то наглого гоповатого пацана.

Петя и тут накосячить успел. Да так, что и друга чуть не потерял. Но зато понял, что и пацан не так прост, и Ромка с ним действительно счастлив.

Вот только потом случилось внезапное. Петров влюбился.

Так, как думал он, бывает только в глупых книжках. Ну не может взрослый состоявшийся человек с нихуя влюбиться с первого взгляда. Будто кто-то там наверху, в сраной Небесной Канцелярии, случайно опрокинул чашку чая на клавиатуру Судьбы. И вот, вжух, и ты пидор.

Ладно, пидором Петров был давно. Сколько себя помнил. Причём не только по ориентации, но и по состоянию души.

Но вот так, чтобы по щелчку пальцев втюриться, как пацан… Такого в его жизни точно не бывало.

Самое смешное, в тот момент он по-настоящему понял Рому.

А ещё он понял, как сильно влип. Потому что мелкий костлявый шибздик с вихрастой макушкой, важно представившийся Игорем и держащий под мышкой такую же мелкую и нелепую кошку, можно сказать с порога, как оказался волею судьбы в квартире Петрова, заявил:

– Знаете, Пётр, я наслышан о вас. И хочу сказать сразу, я не по мальчикам.

Не больно-то и хотелось, порывался ответить Петров. Но врать он не любил, поэтому лишь многозначительно хмыкнул.

Игорь, Гошик, Гошка, Гошан, как он сам представлялся потом, должен был несколько дней обитать в квартире Пети по банальной причине. Он был слишком смелым парнем и влез, куда не следовало. Впрочем, то что он вступился за Роминого хахаля, похоже, спасло тому жизнь.

Игорёк, несмотря на свой небольшой рост и по-детски наивные глазищи, вызывал невольное уважение.

Но ещё он и нещадно бесил.

Тем, что везде совал свой нос, словно пытался нанести жилищу Петрова максимальный урон. И ходил в своём огромном растянутом свитере, постоянно сползавшем на одно плечо.

Это плечо к третьей ночи стало являться Петрову во сне. Прости господи, поллюций у него лет с шестнадцати не было. А тут на тебе. Мокрый сон и мокрая постель с утра. Стыдоба-то какая-то.

Пётр, злой сам на себя, собрался принять душ. Но не тут-то было. Из ванной вдруг раздался отборный мат. Путаясь в простыне, Петя кинулся на вопли и застал душераздирающую для его утреннего стояка картину.

Полуголый Игорь, мокрый с ног до головы, стоял в душевом поддоне и пытался сдержать поток хлещущей сверху воды.

– Этот кран, блин, игрушечный! – возмутился Гоша, увидев хозяина квартиры. – Где ты его купил, на «Авито»?

Оскорбленный до глубины души Петров, только закатил глаза.

– Брысь отсюда, – сказал он. – Сейчас воду перекрою и мастера вызову.

– Не ссыте, Маша, я Дубровский, – фыркнул Гоша. – То есть, сантехник. Щас всё будет. Инструменты какие-нибудь есть?

Признаться, Петя ожидал чего угодно. Официанта, баристы, экономиста, да даже того же повара, как Гошкин дружок. Но уж точно не слесаря.

И, к ещё большему удивлению Петра, Игорь устранил проблему за считанные минуты. Всё подкрутил, проверил, наладил, проинспектировал.

Выглядел при этом таким деловым, будто это и не он навёл беспорядок и сорвал кран. Наглости пацану точно не занимать. Ромкин Ваня и то поскромнее был.

Уже позже, за завтраком, который любезно приготовил Петров, так как это недоразумение готовить не собиралось совершенно, Пётр предложил:

– Не хочешь сменить работу?

– Это ты на что намекаешь? – Гошка шмыгнул носом и подтянул ворот снова сползшего свитера. Заметил, что ли, каким голодным взглядом Петров на его плечо смотрит? Блядь.

– Я, Игорь, никогда не намекаю, – хмыкнул Петя. – Говорю прямо. Мой ресторан, как и многие другие, в том числе Ромины, обслуживает одна фирма. И там такой рукастый парень, как ты, очень бы пригодился. Слабо верится, что у тебя сейчас есть какой-нибудь дорогостоящий контракт, от которого ты не в силах отказаться.

– Это у вас, мажоров, так принято, что ли, чуть что работу предлагать? – Гошка фыркнул и уткнул нос в тарелку. Он явно намекал на то, что Бессонов Ваню своего тоже на работу притащил. А потом соблазнил и оголубил. Самое смешное, предлагая работу, Пётр вообще не думал ни о чём таком. – Мне подумать надо.

– Ну подумай, – милостиво разрешил Петров. А у самого что-то настроение пропало.

Неужели Игорь действительно заметил все его взгляды и явно не дружественные намерения? Не то чтобы Пётр был таким уж щепетильным и заботливым человеком, но с Гошей как-то так естественно получилось, что своё нетерпение пришлось засунуть в задницу.

Увы, только собственную.

Да, Игоря хотелось до одури. Но при всём этом он ещё и вызывал какое-то иррациональное желание оберегать его. Петров к такому не привык. И оттого чувствовал себя глубоко несчастным человеком.

***

Свои обороты, которых и без того почти не было, пришлось сбавить.

Петров старался без дела не смотреть на Игоря, чтобы не начинать пускать слюни, как малолетний ебантяй. Несолидно как-то в его возрасте всё-таки. Старался свести контакты к минимуму и не пересекаться без необходимости.

И это сработало. Гошка расслабился.

Выполз вечером в гостиную. Не в свитере своём правда, а в футболке и шортах. Но то и понятно. На улице потеплело, и в квартире тоже становилось жарче.

Петя никогда не задумывался, в насколько вычурном интерьере он живёт. На самом деле, обставлял когда-то квартиру ему дизайнер. Сам Петров особо не интересовался чем-то подобным. Но сейчас вдруг поймал себя на мысли, что стоило бы немного всё переиграть.

Потому что Гошка в своей, мать её растянутой не менее, чем свитер, футболке, смотрелся слегка инородно на диване, выполненном в екатерининском стиле. Впрочем, сам Игорь, казалось, не испытывал ни малейшего смущения или благоговения по отношению к дорогой мебели.

Он даже подаренную Петьке мамой антикварную вазу раскокошил почти без всякого сожаления. Нет, извинялся, конечно, даже покраснел слегка. Но уж точно не впал в тоску.

Впрочем, бог с ней, с вазой. Петров её ненавидел всеми фибрами души. Так почему же, если ему самому не особо нравится то, как он живёт, не поменять что-то?

– Я согласен, – выдал Игорь вдруг невпопад. Они чинно смотрели документальный фильм о средневековой науке, сидя друг от друга на пионерском расстоянии.

– М? – Пётр делано равнодушно повернул голову и вопросительно приподнял бровь. На что ты там согласен, маленький?