Татьяна Карам - Ювенотерапия

Денис ушел не сразу. Он молча изучал меня, и его сердце под моими руками билось очень-очень часто. А я смотрела на них и думала, что они поднимаются и опускаются с такой же скоростью. Осознав, что ему и правда лучше оставить меня, он поцеловал мои ладони, положил их мне на колени, затем поднялся и вышел. Я не видела его лица. Звенящая тишина еще несколько мгновений давила на уши, пока ее не разрезал мой рев. Денис ушел – и стало совсем горько; я не смогла сдержать слез. И опять это чувство вины, опять ощущение того, что я к нему несправедлива! Но почему я чувствую себя неправой, если это он не удосужился быть со мной честным? И как мне с ним вести себя теперь?

Сколько вообще времени? Только сейчас я поняла, что ремешок часов ужасно сдавливает мне руку. Дурацкая привычка задирать их повыше сыграла со мной злую шутку – даже если их снять, след от ремешка еще долго будет напоминать о том, что почти всю ночь я провела, скрючившись в кресле и рыдая.

До переговоров еще час, чуть больше, может. Я кое-как сползла с кресла и доковыляла на ватных ногах до зеркала. Глаза опухли и сильно покраснели, тут не помогут даже патчи. Все поймут, что я плакала. А Денис – еще и отчего. Очень хочется никуда не ходить, закрыться в номере до самого отъезда. Если моя роль в этих переговорах подразумевает лишь формальное присутствие, то я никого не подведу, сказавшись больной.

Я потрогала мешки под глазами. Всегда почему-то кажется, что если немножко их придавить – лишнее выйдет, и они уменьшатся.

Где-то пиликнул телефон. «Таня, утро доброе. Все в порядке?» – написал Давид.

Я вздохнула. Молчала вчера целый день, даже начальник не выдержал. В такую рань пишет. Про час разницы с Москвой вспоминается почему-то не сразу. «Все хорошо, презентация прошла успешно, сегодня переговоры», – ответила я ему. Я ведь не соврала?

Похлопав подушечками пальцев по мешкам, решила, что плевать на них. Я пойду – тогда хотя бы Давиду не в чем будет меня упрекнуть. Доиграю свою роль словарика до конца и вернусь домой. А женат Денис или нет, сейчас меня волновать не должно. Работа важнее, а с этим разберусь после.

Самое правильное – откладывать такие размышления на после: либо все разрешится само к тому моменту, как я до них доберусь, либо я остыну и смогу более трезво оценить ситуацию.

Денис задерживается. Невозможно подобного ожидать от руководителя крупной компании, но сегодня я не удивилась бы даже, если бы он вообще все отменил. Не хочет меня видеть? Логично. Оттягивает встречу? Объяснимо.

В зале сегодня вместо рядов из стульев установили огромный овальный стол и разложили на нем сладости. Я не успела позавтракать, поэтому со спокойной совестью взяла себе парочку чуррос и налила горячего шоколада.

Вся команда «Родио Тека» постепенно подтянулась; мы расселись по кругу и стали ждать Дениса с испанцами. Чуррос таяли во рту, ароматный шоколад баюкал мою встревоженную душу. Тихий гул, в который складывались голоса перешептывающихся коллег, чуть ли не усыплял. Из этой дремоты меня вырвало чье-то ядовитое шипение:

– …Из ее номера, я своими глазами видела. И откуда она такая вылезла? Ни кожи ни рожи же – что в ней можно найти? И ладно эта шлюха, но от Дениса Виталь…

Голос осекся. На мгновение в зале воцарилась тишина.

Я не могу похвастаться острым слухом, но это было слышно даже мне. У меня задрожали губы и нос, и снова в глазах появилась какая-то резь. Кто я больше – уродина или шлюха? А что меня больше ранит? Только бы не разреветься!

Я уставилась в потолок, чтобы прогнать подступающие слезы, и краем глаза замечаю, что Родионов уселся на свободный стул рядом со мной.

– Я жду, – громко сказал он, не обращаясь при этом ни к кому конкретному.

Поднялась женщина в черном платье, она сидела через три стула от меня – близко так, а я не могла ее найти. Пунцовые щеки выдавали в ней обладательницу этого мерзкого голоса. Ни на меня, ни на Родионова она старалась не смотреть, пока выходила, сжимая в руке телефон. Родионов заблокировал и отложил свой, когда я к нему повернулась. Судя по всему, он еще на входе в зал вслушался в шепот и успел принять решение.

– Увольнение по СМС? – ахнула я.

– Она заслужила, разве нет? – бесстрастно ответил Родионов.

Я поджала губы и уставилась на ближайшую тарелку с печеньем. Теперь мне еще меньше нужно отсвечивать – его подчиненные, без сомнения, будут точить на меня зуб после случившегося.

– Добрый день, друзья, – в зал вихрем ворвались неугомонные испанцы и мигом растопили лед, сковавший сотрудников «Родио Тека» за время ожидания. Казалось, радушный прием подчистил всем память, удалив из нее уволенную сплетницу. Снова улыбки, смех, веселье. Разве может быть нормальному человеку по себе в такой обстановке?

Испанцев ждала крупная сделка, но радоваться они начали сильно заранее – вряд ли могли ожидать, что Родионов попытается сбить цену. Расцеловали всех, досталось даже мне!

– Итак, друзья, давайте начнем! – защебетал пухляк, – Мы подготовили предварительный вариант договора, предлагаю обсуждать пункты по одному, чтобы…

Я больше не могу это терпеть – Родионов уже беззастенчиво, прямо в упор смотрит на меня! Неужели ему так сложно переключиться на работу? Обязательно пялиться на меня с укором? Я ожидала, что он будет избегать моего взгляда, что будет отворачиваться. Но он же в открытую рассматривает!

Мне надоело делать вид, что ничего не замечаю, и я снова поворачиваюсь к Родионову. Он хмурится и словно чего-то ждет. Перехватив его взгляд, я понимаю: ему нужен… перевод!

Раз за разом поражаюсь своей наивности. Как можно было поверить в то, что мне не придется переводить? Тем более, после вчерашнего. Родионов, естественно, хочет поставить меня на место. Раз он меня защитил перед своими подчиненными, можно расслабиться? Как бы не так, глупая! Он просто избавился от слабого звена, от того, кто расшатывает коллектив, а теперь пришел мой черед расплачиваться.

– Но если у Вас, Дэнис, не будет возможности.., – испанец замешкался и обратился к Родионову, – Извините, что-то не так?

Даже он заметил, потрясающе.

– Прошу прощения, Хавьер, мы ждем перевод. У нас не все говорят по-испански.

Остальные начали с недоумением переглядываться. Денис солгал испанцу, и все это поняли. Только зачем, не поняли.

– О, конечно, – кивнул пухляк и с улыбкой подмигнул мне, – Я постараюсь говорить по одной фразе, сеньорита. Но если увлекусь и стану слишком быстро тараторить, прерывайте меня, не стесняйтесь.

– Благодарю, – промямлила я.

Если Родионов надеется, что я опозорюсь, то я постараюсь не доставить ему это удовольствие. Подставить себя я не позволю; медленно выдохнув, я попросила смуглолицего балабола повторить сказанное ранее, умоляя небеса о том, чтобы в его словах не было ничего такого, с чем бы я не справилась.