Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца

Город был необычно тих в тот послеобеденный час, только на углу большого перекрёстка скрежетала стройка, над которой повисла стрела подъёмного крана.

Прохожих на улице было мало, Вере попадались навстречу только спешащие старушки с сумками наперевес и тётеньки, катившие перед собой детские коляски. Какой же замечательной жизнью жил город после полудня! Яркое солнце заливало улицы золотистой жарой, а в тени от домов было свежо и прохладно. Как много радостей теряют дети в тихий час после обеда!

Сколько времени девочка плутала по городу, определить было трудно, ведь те часы, которые подарил ей папа в день 8 Марта, показывали игрушечное время. Впрочем, и во времени она разбиралась плохо, зато могла хорошо считать до десяти и обратно. Наверное, Вера шла долго, потому что устала и хотелось пить, но когда в одном из переулков показался её родной дом, то от усталости не осталось и следа, ведь она справилась и не потерялась.

– Какая я уже взрослая! – дивилась девочка сама себе, а её сердечко ликовало.

Двор жил своей спокойной будничной жизнью. Толстая соседка с первого этажа мельком взглянула на Веру и опять принялась развешивать на общие верёвки мокрое бельё, приятно пахнувшее мылом. Худенькая девочка, жившая по соседству, тоже не удивилась появлению Веры в неурочный час, а не только пригласила беглянку вместе с ней поспать на свежем воздухе под деревцем на составленных вместе стульях, но и угостила её куском хлеба, намазанного вареньем. Как хороша бывает эта взрослая жизнь!

Неожиданно из-за угла дома появились сначала папа, который совсем не улыбался, за ним шли мама, преследуемая воспитательницей, и довольный Саша, который любил приключения, а побег сестры был самым настоящим приключением.

Когда все появившиеся из-за угла строем направились к Вере, то та засомневалась в правильности своего поступка, и ей захотелось куда-нибудь спрятаться, как это сделала соседская девочка, которая вовремя смылась в подъезд дома.

«Поделом этой Верке достанется! Ишь что удумала! Сбегать из детского сада! Никому это не дозволено!» – думала она про себя, следя через щёлку входной двери за тем, что происходило во дворе.

– Ой, я ведь не спросила разрешения пойти домой! – всполошилась Вера, но было уже поздно что-то менять.

«Ждать наказания лучше с закрытыми глазами», – решила она про себя, но от страха её глаза почему-то, наоборот, широко раскрылись.

Первой из строя вырвалась мама и побежала к дочери с вытянутыми вперёд руками. За мамой ускорил шаг и папа, вот тут-то глаза проказницы крепко зажмурились.

Веру не наказали, а чуть не задушили в объятиях родители, только воспитательница строго качала головой. Зато мама, целуя дочку, всё приговаривала:

– Ну что же ты натворила! Ну как же ты могла так поступить?! Это же так опасно! А если бы с тобой что-нибудь случилось?

– Мамочка, со мной ничего не могло случиться, ведь я всё время бежала, со всеми здоровалась и ни с кем не разговаривала! – успокаивала её Вера, гладя мамины пышные волосы.

Когда воспитательница ушла на работу, то мама повела девочку домой. Папа шёл рядом и молчал, но лучше бы он ругался. Потому что от его молчания Вере было нехорошо, как-то совестно, и она пожалела о том, что огорчила своих родителей, а ведь они так сильно её любят и очень бояться потерять, об этом-то она совсем не подумала, принимая своё первое взрослое решение, которое оказалось серьёзным проступком.

– Хорошо, что я ещё не взрослая, – успокоила себя Вера, лёжа в своей кроватке, и жёлтая луна широко улыбалась ей в окно.

Потом её сморил сон. В ту ночь ей приснилась вислоухая собачка, которая давала себя погладить и накормить.

На следующее утро Веру опять привели в садик родители, и на заборе по-прежнему висела калитка, на которой уже висел огромный замок, хотя калитка была вовсе не виновата в том, что дети иногда сбегают домой раньше срока.

Так как Вера имела несчастье родиться 13 декабря, то её мама посчитала нужным продлить дочери пребывание в детском саду ещё на один год.

– Лишний год в детском садике пойдёт девочке только на пользу, – решила она, а то, что ею решалось, никем не обжаловалось, даже в мыслях.

Вериным сверстникам были устроены праздничные проводы в школу, и для них наступили летние каникулы, а Веру перевели в другой детский сад, и теперь каждое утро девочку водили туда, куда не шли её ноги.

В новом саду Веру не любили. Она так старалась всем понравиться, быть доброй и послушной, но для воспитателей она была как неродная, как обуза. Никакому ребёнку не понравиться идти туда, где его не встречают с радостью, так и у Веры пропало желание просыпаться по утрам.

– Мама, я сильно болею и скоро умру, – в отчаянии предупреждала Вера маму, но мама каждое утро отводила её в чужой детский сад, чтобы дочь училась жить там, где её не любят.

«Может быть, моя мама перестала меня любить?» – думалось девочке в тихий час, но когда мама забирала её из садика, то от её улыбки, от знакомого с детства запаха духов «Красная Москва» девочка забывала свою печаль и ещё больше любила свою маму, которая даже не догадывалась, что её «золотая рыбка» может так страдать.

Чувствуя себя чужой среди детей подготовительной группы, Вера научилась играть в одиночестве. Пусть никто не хотел встать с ней в пару, когда дети строем шли на прогулку, зато у неё был старший брат!

В это же время девочка невзлюбила своё тело, которое развивалось не по годам быстро, и к весне она стала в группе самой рослой. Мама сшила для дочери тугой лифчик, который больно стягивал грудь, но Вера не жаловалась, чтобы не огорчать маму. Ей совершенно не нравилось взрослеть так быстро, чтобы, в конце концов, не превратится в скором будущем в бабу Бабариху, с грудью до пупка и бородавкой на щеке.

– Уж лучше превратиться бы мне в лягушку-царевну, – вздыхала Вера про себя, – тогда никто меня не узнает, и маме не будет стыдно за свою «золотую рыбку».

Но лягушка-царевна в её фантазиях от поцелуя принца, заблудившегося в дремучем лесу, быстро превращалась в прекрасную плоскогрудую царевну с белокурыми кудрями, одетую в пышное бальное платье и обутую в хрустальные туфельки.

Наступило лето. Воспитатели стали оголять детей для солнечного загара, тугой лифчик пришлось снимать, и теперь каждый мог посмеяться над выросшей грудью Веры, которая под насмешливые взгляды мальчишек была готова с головой провалиться под землю. Изнывая от беспомощности, девочка прикрывала ладонями свою грудь и шаг за шагом пробиралась к кустам у заборчика, где и проводила всё время, отведённое для прогулок.

Однажды, когда Вера играла в одиночестве, к ней подошла ещё более новенькая девочка, чем она. Эту девочку звали Софой, которую тоже раздели до трусиков, на груди лежали волной черные блестящие волосы. Теперь девочки могли играть вместе, и вместе им было хорошо, ведь даже грустить вдвоём гораздо веселее, чем в одиночестве.