Владимир Де Ланге - Вера и рыцарь ее сердца

Зелёная кухонная штора не выдержала тяжести рослого мальчика и оторвалась от карниза в самый успешный момент охоты. Через мгновение Саша уже лежал на полу с зажатой в кулаке куриной лапкой, его накрыла зелёным парашютом штора, а карниз, упавший вслед за шторой, ударил его по затылку, торчащему зелёным мячиком из-под шторы.

Тут мама всполошилась, она вбежала на кухню, топор выпал из её рук и придавил курицу к полу. Курица, издав предсмертный крик, затихла.

Из-под зелёной кухонной гардины торчали с одной стороны крепкие ноги Саши в вязаных толстых носках, а с другой – куриная головка с поникшим гребешком. Заботливая мама помогала сыну выбраться из-под завала, а Вера тихонько причитала над полумёртвой птичкой.

Саша не любил, когда его жалели. Быстро встав на ноги, он взял курицу в обе руки и устрашающе медленно положил её на ту деревянную доску, на которой мама должна была отрубить ей голову. К столу подошла мама, в её руках опять был топор, который почему-то дрожал. Вера зажмурила глаза.

Прошло время, а на кухне ничего не происходило. Девочка осторожно приоткрыла глаза. Мама сидела у стола, на столе лежал топор. Возле топора с капелькой крови на шее стояла курица и виновато оглядывалась по сторонам. Она тоже была несчастна. Брат Саша обнимал маму, которая сидела с закрытыми глазами и по её щеке текла слеза. Вере стало очень жалко маму, курицу и себя, и она заревела, шумно шмыгая носом.

Саша не знал, кого и как ему надо утешать. Скорее бы приехал папа!

Потом пришли соседи. Они были напуганы доносившимся из квартиры Шевченко грохотом посуды, птичьими криками и детскими рыданиями и позвонили в милицию. Разобравшись, в чём дело, милицейский наряд уехал, а сосед поступил по-соседски. Он остался на кухне один на один с курицей, и та безропотно приняла свою участь стать настоящим деревенским супом, который и был сварен мамой. Впрочем, никто этот суп даже не попробовал.

– Деревенский суп надо готовить в деревне, но суп надо варить из картошки, а не из курочек, ведь курочка хоть и с крыльями, а летать ещё не научилась, поэтому её жалеть надо, а не рубить её шейку, – решила Вера, вспоминая эту историю во время тихого часа в детском саду.

Все дети мирно спали в своих белоснежных постельках, а нянечка, тихо переговариваясь с воспитательницей, домывала посуду и готовилась к полднику.

Вера лежала в своей кроватке, и перед её закрытыми глазами проплывали прекрасные деревенские картины, где курицы с цыплятами, кудахча, похаживали по зелёной лужайке, усыпанной червяками и зёрнышками, а у «молочной реки с кисельными берегами» бродили коровы с рогами, упирающимися в небо. Незаметно для себя девочка уснула сладким послеобеденным сном.

Площадь перед школой напоминала большую городскую клумбу, которая цвела всеми цветами осени. Первого сентября школа раскрыла свои двери для мальчиков и девочек, чтобы десять долгих лет учить их и переучивать, воспитывать и перевоспитывать, а потом проводить под мелодию школьного вальса во взрослую жизнь. Но это будет потом, а сегодня все мечтали! Мечтали родители и дети, мечтали учителя и очень серьёзный директор школы, мечтал грозный завхоз и пожилая повариха, что её фирменные кукурузная каша и пирожки с картошкой непременно полюбятся ребятишкам. Все мечтали в тот день об одном – о хорошем и успешном учебном годе!

Дети радовались встрече с одноклассниками, которые за лето выросли, окрепли и, скорее всего, поумнели. В этот первый сентябрьский день никому не хотелось ссориться. Ребята спешили поделиться своими летними впечатлениями, все говорили громко и разом. Только притихшие первоклассники робко стояли рядом со своими родителями. В руках они держали большие букеты цветов для учительницы, которая непременно их полюбит и научит читать и писать.

Учителя, отдохнувшие за лето, радостно приветствовали своих повзрослевших питомцев. Они соскучились по урокам и ученикам, иначе бы уже давно сменили профессию на более престижную, но где ещё можно найти такой источник молодого задора, энтузиазма и истинных эмоций, как не в родной школе среди жизнелюбивой детворы.

И вот прозвучал первый школьный звонок. Первоклассники стеснительно стояли в строю перед входом в школу, и среди них сияла от счастья Вера. В этот день девочка чувствовала себя принцессой на балу. Её белый накрахмаленный фартук, надетый поверх коричневой школьной формы, был настоящим бальным нарядом. В длинные тугие косички были вплетены огромные белые банты, и на ногах блестели новизной белые туфельки. С самого утра девочке очень хотелось танцевать, но кто танцует с портфелем в одной руке и букетом гладиолусов в другой?

Первоклассникам выпала честь первыми войти под своды школы, куда их родителей не пустили. На этом праздник Первого сентября закончился, и только осенние цветы, стоявшие в вёдрах у школьной доски, ещё долго наполняли класс резким запахом осеннего увядания.

Вере сразу понравилась её первая учительница. Анна Ивановна любила своих новых учеников, и ей очень нравилось учить ребят читать, считать, писать и рисовать, ещё она любила порядок и дисциплину. От её улыбки Вере всегда хотелось бабочкой порхать над партой, жаль, что улыбалась учительница редко.

Аккуратная полнота Анны Ивановны сочеталась с её высокой причёской, а ослепительно белая буза с высоким кружевным воротником под шерстяным сарафаном синего цвета, суженного книзу, делали учительницу похожей на шахматную королеву, у которой вместо короны в волосах блестела голубая брошь – заколка.

Золотые сентябрьские дни сменились неделями осеннего ненастья, но ходить в школу Вере так и не разонравилось, только необходимость менять каждую неделю воротнички и манжеты на школьной форме очень надоедала. Зато училась она по всем школьным предметам хорошо и с удовольствием. Можно сказать, что школьная жизнь пришлась девочке по душе. Но иногда ей было скучно сидеть на уроках, и тогда она принималась развлекать соседей по партам своими придумками. Анна Ивановна имела хороший слух и умела хорошо портить настроение своим непоседливым ученицам. Она делала замечания, которые прописывала в дневнике красными чернилами.

Дома мама отучала Веру разговаривать на уроках, заставляя её стоять коленками на газетке с густо насыпанной солью, с поднятыми кверху руками.

«Время думать» – так называлось это наказание.

Во время наказания руки слабели и опускались сами собой, но мама, сидевшая рядом за штопкой старых носков, не позволяла дочери расслабиться, чтобы той было неповадно на уроке развлекать одноклассников.

Надо сказать, что стояние на коленках приносило пользу, потому что Вера искренне раскаивалась за своё поведение в школе, но плохо было то, что в школе её руки не болели и коленки наказания не помнили, и всё повторялось: разговоры на уроке, запись в дневнике и стояние на газетке с солью.