Мира Медунова - Солнце и гром

Джеймс задумался ненадолго, потом решительно сказал:

– Полгода я тут торчать не буду. Четыре месяца максимум.

– Хорошо, – благосклонно кивнул Марко. – Молодец. Нельзя так легко соглашаться со всеми предлагаемыми условиями.

– Учебу я бросать не собираюсь.

– Этого никто и не требует.

– Чем я здесь должен заниматься?

– Об этом поговорим позже. А теперь иди в свою комнату и отдохни как следует. Бертольдо проводит тебя. Я же вижу, как ты устал. Все остальное обсудим вечером.

– Хорошо.

– Пойдем, юноша, – Бертольдо встал и направился к выходу из кабинета. – Тебе действительно нужно отдохнуть.

– Бертольдо, – окликнул Марко. – Зайди ко мне, как только устроишь Джеймса.

– Конечно, отец.

При выходе из кабинета Джеймс не удержался, бросил взгляд на оставшегося в глубине комнаты Марко. Тот спокойно сидел в своем кресле и неторопливо доедал, наверно, уже третье или четвертое пирожное. Весь его вид излучал глубокое спокойствие, и это спокойствие навело Джеймса на мысль, что выбраться отсюда ему будет, пожалуй, не так легко, как он думал.

Комнату ему выделили просторную и очень удобную: с широченным кожаным диваном, на котором ему, очевидно, предстояло и спать (так как кровати здесь не было), большим письменным столом с ультрасовременным вращающимся стулом напротив, вместительным платяным шкафом у стены и длинным балконом, выходящим на бескрайний сад поместья.

Комната располагалась на третьем этаже, и вид с балкона открывался просто потрясающий. Солнечные блики резво носились по узким галечным тропинкам, испещрявшим сад по всей территории, и эти блики вызвали в памяти Джеймса воспоминание о недавнем инциденте. Воспоминание об одном очень уверенном в себе пафосном блондине.

«Ладно, – сказал он себе мысленно не без легкого предвкушения. – Стоит задержаться здесь хотя бы ради того, чтобы сбить с него спесь».

ГЛАВА 4

Деятельность семьи Кармелло – этой гигантской многофункциональной машины с бесчисленным множеством непрерывно действующих механизмов – распространялась на многие сферы коммерческой жизни главных штатов Америки, и некоторые из этих сфер были вполне легальными, в чем Джеймс убедился не без помощи Бертольдо, ставшего для него кем-то вроде бессменного наставника.

Отельный бизнес действовал в полном согласии с законодательством, как и многочисленные рестораны и несколько известнейших развлекательных центров, о которых Джеймс слышал задолго до своего приезда сюда. Все это было вполне себе «чистым» бизнесом, без каких-либо теневых сюрпризов.

Джеймс поверил в это не потому, что был чересчур доверчивым, а потому что Бертольдо буквально закопал его в тоннах накрахмаленной документации, подтверждавшей законность всех этих предприятий. Хуже того, он заставил его тщательно вникнуть в каждую бумагу и научил отличать поддельные печати от подлинных.

В итоге Джеймс не мог сомневаться просто потому, что сам стал экспертом по части данных вопросов. Кроме того, все эти предприятия были очень известными, пользовались спросом у огромного множества людей, такой бизнес просто не мог быть незаконным, что и подтверждали бесчисленные, заверенные влиятельными шишками бумаги.

Джеймс уже начал задаваться вопросом, а почему, собственно, Кармелло считались мафией, когда Бертольдо потихоньку начал раскрывать перед ним вторую сторону шоколадной медали. И вот она оказалась уже не шоколадной, а фальшиво-золотой.

Марко Кармелло являлся владельцем двенадцати элитных казино в Нью-Йорке, а также контролировал несколько весьма серьезных линий по поставке оружия. Первое было относительно легально (благодаря сомнительным договорам с людьми, имен которых Джеймсу пока не открывали), второе же вовсе официально не признавалось, хотя фактически было неоспоримой реальностью.

Небольшой анализ, проведенный Джеймсом самостоятельно, без помощи Бертольдо, помог ему выявить интересный факт: доходы с казино и операций с оружием, регулярно поступавшие на счета Кармелло, превосходили доходы с легальных предприятий почти в двенадцать раз! Это, в общем-то, многое объясняло: и влиятельность семьи, и нежелание Марко полностью легализовать свой бизнес. Отказаться от такого куска не смог бы сильнейший из людей, тем более если этот кусок стоил ему усилий всей жизни.

Во всяком случае, поначалу Джеймс видел в этом только жадность и не более того. С другой стороны, он также чувствовал и некоторое облегчение. С его точки зрения, азартные игры и торговля оружием были все-таки не настолько скверной отраслью, как, например, наркобизнес или сутенерство. Если бы он узнал о последних двух, то смылся бы в тот же день. Хотя это вовсе не значило, что теперь он хотел остаться здесь навсегда. Он по-прежнему был твердо намерен уехать по истечении оговоренного срока в четыре месяца, но, по крайней мере, пока он был здесь, ему не нужно было испытывать острой ненависти к происходящему вокруг.

Впрочем, иногда доходило и до ненависти. Если Бертольдо занимался с ним, так сказать, «письменными науками», то Аньелло Даунтелли занялся его физическим становлением. И становление это не слишком радовало Джеймса, так как стоило ему вечно избитого тела, ноющих скул, а иногда и ярких красок на лице. Аньелло не учил его драться, он просто избивал его, что, естественно, не вызывало к нему теплых чувств со стороны ученика.

Джеймс терпеть не мог эти вынужденные тренировки, но никогда не просил Марко отменить их: предстать перед дедом плаксивым соплежуем ему хотелось еще меньше, чем быть избитым.

Вообще на данном этапе у него сложилось весьма интересное отношение к хозяину дома. С одной стороны, он презирал его за алчность и мафиозную деятельность, а с другой, чувствовал легкий страх перед ним и желание добиться его уважения.

Было в Марко какое-то обаяние, располагавшее к нему всех окружающих, и, вдобавок, к Джеймсу он относился действительно по-родственному, ни к чему не принуждал его и никоим образом не ограничивал его свободу. Когда узнал об увлечении гоночным спортом, предложил даже купить новый мотоцикл, чтобы, так сказать, загладить вину за долгие годы отсутствия, на что Джеймс ответил вежливым, но решительным отказом. Изменять своему Железному Тигру он не собирался, хотя жест показался ему довольно искренним и вызвал даже легкую теплоту в его обычно непроницаемой душевной оболочке.

Общались они каждый день, иногда по многу часов, не затрагивая, правда, главных тем: о мафии и о видах Марко на будущее Джеймса. Старик оказался очень интересным собеседником, с ожидаемо богатым жизненным опытом, в чем Джеймс убедился еще в первую встречу.

Поначалу его настораживали эти беседы, даже немного напрягали, но постепенно он расслабился и стал даже находить в них определенное удовольствие. На каком-то бессознательном уровне он чувствовал, что дед общался с ним не потому, что хотел вызнать его слабые стороны или залезть в душу с недобрыми целями, а потому что искренне интересовался им и хотел установить между ними крепкие дружеские отношения без всякого злого умысла.