55 Гудвин - Наизнанку

Они так и поднимались по лестнице – в середине Бэбилон, по обе стороны от него – обнимающие его родители.

– Мы так в дверь не пройдем, – скептически заметил Эл, когда они преодолели ступеньки и веранду.

– Надо было заказывать двери пошире, – наставительно заметил Бэйби, не расцепляя объятий – он давно не чувствовал себя таким счастливым и защищенным, как сейчас.

– Вот будем устраивать твою свадьбу, – затянул Эл свою любимую в последние два года присказку, – тогда и двери расширим, и веранду перестроим…

– А до тех пор будем стоять здесь, – услужливо подсказал Ксандр, – покроемся пылью, снегом, зарастем плющом…

– Перестань! – смеясь, хлопнул его по плечу Элвис, протянувшись рукой за спиной Бэбилона. Он первым расцепил объятия и вошел в дом – пятясь, чтобы видеть сына и мужа, и продолжая говорить: – Не собираюсь я тут покрываться плющом, когда в духовке дожидаются твои фирменные отбивные.

– А тебе все бы только жрать! – притворно вздохнул Ксандр, вслед за сыном заходя в дом.

– Папочки, не ссорьтесь! – наставительно произнес Бэбилон, следуя за Элом на кухню. – Я только на день приехал, так, может, попытаетесь хоть этот день провести мирно?

– Я бы с удовольствием, – гордо ответил, Эл, встав посреди кухни рядом с большим деревянным столом и скрестив руки на груди, – но, ты же знаешь, твой па Ксандр – совершенно невозможный человек!

– Ну, – задумчиво протянул Ксандр, доставая из духовки универсальной печи отбивные и раскладывая их по тарелкам, – ты можешь развестись со мной в любой момент, разве нет?

– Еще чего! Так просто ты от меня не отделаешься, сорок лет портил мне жизнь, и вдруг вздумал отлынивать? Нет уж, порть дальше!

– Сделаю все, что в моих силах, – кивнул Ксандр, едва заметно улыбаясь и расставляя на столе тарелки. Эл хмыкнул, сел за стол и с видом «так-и-быть-сделаю-тебе-одолжение-съем-это» принялся за отбивные. Ксандр и Бэйби последовали его примеру. На несколько минут в кухне воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком фамильного серебра.

Набор столовых приборов, подаренный семье несколько веков назад одним из европейских монархов и украшенный его гербом, традиционно передавался старшему сыну в клане Макгиллис. Это была одна из немногих деталей, что выдавала наличие у Макгиллисов огромного банковского счета. Элвис, получивший большое наследство, не слишком любил вспоминать о своем благородном происхождении. Даже тот факт, что дорогой подарок не хранился с почтенным трепетом как историческая реликвия, а использовался каждый день, был своеобразным выражением протеста против семейных традиций. Для Ксандра история с наследством Элвиса всегда была болезненной темой. Он никому и никогда не показывал этого, но одно воспоминание о событиях тех лет заставляло его внутренне сжиматься от страха и неуверенности.

Род Элвиса отличался весьма консервативными взглядами, поэтому Элвис, в отличие от большинства своих ровесников, имел прабабку. У прабабки не было дочерей, все ее потомство составлял единственный сын, которому было отказано в наследстве по причине его, с точки зрения старой леди, неправильной ориентации. Он всего лишь получал ежемесячное содержание, как, впрочем, и его сын – отец Элвиса. Почему-то возлагая на Элвиса особые надежды, упомянутая дама решила завещать состояние ему, однако, когда последняя воля последней миссис Макгиллис была оглашена, собравшихся ожидал неприятный сюрприз – она завещала все свои немалые средства Элвису с условием, что тот вступит в брак с женщиной! Роман Элвиса с Александром к тому времени планомерно двигался к свадьбе, и подобное требование свалилось на них как снег на голову. Разумеется, они опротестовали формулировку завещания, и суд, к их счастью, согласился с тем, что требование старой леди аморально и потому невыполнимо, что подобные условия являются ярким свидетельством невменяемости завещателя и не должны приниматься во внимание. Суд переформулировал условия завещания таким образом, чтобы гарантированно обеспечить продолжение рода Макгиллис – супруг Элвиса должен был непременно носить его фамилию, а дети четы Макгиллис генетически должны были быть детьми Элвиса.

Со всеми этими требованиями Ксандр согласился сразу же – он полюбил Элвиса с первой встречи и не собирался терять его из-за глупости вроде фамилии, или генов ребенка. Но его всегда мучил вопрос: если бы суд признал завещание миссис Макгиллис законным, что выбрал бы Элвис? Отказался бы от денег ради Ксандра, или предпочел бы пойти против норм морали, и, что еще хуже, против своего сердца? Он никогда не осмелился бы напрямую спросить мужа об этом, но сам вопрос, возникший впервые при оглашении завещания, крутился где-то на периферии его сознания все прошедшие с того момента сорок с лишним лет.

Даже роскошный подарок – фамильное столовое серебро, к которому Эл относился с явным пренебрежением – вызывал неприятный укол сомнения. Ксандр уже не осознавал, что неуверенность в том, какой выбор сделал бы Элвис, крутилась в его подсознании, редко выходя на поверхность, подтачивая мозг изнутри. Александр не стал бы обвинять ложки и вилки за то непонятное смутное настроение, которое находило на него за обедом, однако, во время трапезы он был немногословен и часто раздражителен.

Для Бэйби слегка мрачный вид па Ксандра за едой был привычен. В чем дело Бэйби не пытался выяснять – просто как-то принял это к сведению с детства и сейчас уплетал невероятно вкусный обед с завидной скоростью – готовить Ксандр умел отлично. Энергично работая челюстями, Бэбилон по очереди поглядывал на своих отцов. Он обожал их обоих. Они казались ему неким прекрасным недостижимым идеалом. В их постоянных перебранках и взаимных подколах было больше любви, чем во всех пламенных объяснениях и нежных словах, что Бэйби слышал от иных влюбленных пар.

Па Эл тем временем закончил есть – ел он всегда аристократично-аккуратно, но при этом на удивление быстро – и с легким торжеством в голосе произнес, обращаясь к сыну:

– Заканчивай обед, и я покажу тебе свою новую картину.

– Тоже мне великий художник выискался на старости лет, – хмыкнул Ксандр со своей обычной полуулыбкой.

– А ты молчи, бездарность. Не можешь пастель от масла отличить – сиди и не показывай своего невежества.

– Ну вот, началось, – всплеснул руками Ксандр. – Тебе не приходило в голову, что сын приехал пообщаться с нами, а не пялиться на твои «шедевры»?

– А тебе не приходило в голову, что показывать результаты своего творчества – это и есть общение с сыном? Он и так нечасто к нам приезжает, раз уж добрался в такую даль…

– Конечно! Он в эту даль за твоими картинами приехал! Для чего же еще!